Когда не видно схемы звездной.

Когда в душе белым-бело.

Когда дождливое стекло

усталый взгляд сверлил устало.

Когда и думать не пристало;

сон это, явь — не все ль равно.

Шел мокрый снег. И дом напротив

под снежный блюз совсем не против

уснуть настроен был. Когда

снежинки в сонном танце плыли

в луче фонарном. Тон унылый

ноябрь задал, как и всегда,

и ночь растерянно застыла.

Шел мокрый снег. Шел одинокий

сутуло-скучный пешеход,

семье ноябрьских непогод

немой укор являл, широкий

печатал след на рыхлый лед

и непонятен был природе

в своем стремленьи к несвободе.

Шел мокрый снег. И онемела

трава под слоем влажно-белым.

Нищала с золотом своим

неряха-осень. Недвижим

и оголенный слишком смело

стоял шиповник. Рядом клен

был очень снегу удивлен.

Шел мокрый снег, и калорифер

безмолвствовал. На жесть и шифер,

на крыши скученных строений

глядел в унылом настроении

неинтересный небосклон.

Сарай поспешно опаршивел,

и мысль тогда пошла в наклон.

Шел мокрый снег, когда стекло

не охлаждало лоб горячий.

Стук сердца ничего не значил,

и ныл висок. Когда тепло

пульс переносью отдавал.

Когда сознания подвал

открыт был, словно бы назло.

Шел мокрый снег. Существования

был лишним факт, но сна не знал.

Блуждал без смысла луч внимания,

и праздник вновь отсрочку брал.

Когда любви слепящий шквал

уж не сводил меня с ума.

Когда под вздох вошла зима.

22.10.1996