Растрепанная метла порхает, собирая разноцветный ковер из листьев в пыльные кучи, выписывает почти ровные окружности, оставляя за собой серое полотно асфальта. Кажется, она бы сейчас взлетела и, кружась в небесах, сметала с неба тучи, если бы ее не держала в руках эта женщина с низко опущенной головой. Лишь тело ее находится здесь, мыслями она там, где была счастлива. Ей остались только мечты. В воображении она отбросила свою нищету, пожар, предательство близких людей, склеила разбитую любовь, вернула былую красоту, снова научилась улыбаться и ходить с высоко поднятой головой... И вот она вновь...

Она украдкой поглядывает из-за занавеса в зал, зрители только начали собираться, он уже сидит в четвертом ряду в самом центре. Он всегда сидел на этом месте при каждом ее выступлении, будто сел один раз и так и остался. Она улыбнулась и поспешила в гримерку. Все шло своим чередом: липкие взгляды неумелого актера украдкой, сплетни завистливых актрис, зритель в четвертом ряду...

Она молода, красива, у нее море поклонников, в прессе ее нередко называют восходящей звездой. Что еще надо для счастья? Кто-то советует подумать о будущем. Она морщит носик: "Зачем?"

Теперь то она понимает зачем, только вот уже поздно. Не вернуть ей уже своего счастья. Однако ж, она замечталась и припозднилась сегодня. Очень неприятно, что придется возвращаться с работы, когда улицы уже наводнятся людьми. Она стесняется своего вида и спешит уйти от впивающихся иголками взглядов, от лиц, искаженных отвращением. Но вдруг...

"Он, он, это точно он, зритель из четвертого ряда", — бешено заколотилось сердце, она протянула руку, чтобы его остановить. Он скривил рот, порылся в кармане, холодные монеты надменно звякнули, падая в ее руку, заученным до автоматизма жестом она спрятала мелочь.

— Нет, я не... Я просто... я думала... — но его спина уже скрылась в людском потоке. Слезы потекли по щекам.

— Эй, уродина, вали отсюда, — молодой охранник скалился у входа в банк, — иди-иди отсюда, а то от твоего вида курс доллара падает.

На ватных ногах она побрела прочь под гогот охранника и презрительные взгляды проходящих мимо людей.

— Эй, артистка жженая, где ты шляешься? Деньги дай, мне на пузырь не хватает! — Из подворотни вынырнул пьяный бомж.

— Отстань от нее! — встряла в разговор толстая бомжиха с добродушным выражением на опухшем от алкоголя и побоев лице, — а ты чего реветь вздумала? С голода? На, я тут маленько хлеба нашла, возьми, погрызи.

Актриса сглотнула слезы и побежала прочь, ноги не слушались, будто пробиваешься сквозь толщу воды. Она споткнулась о паребрик, упала и разрыдалась. Она оплакивала свои несбывшиеся мечты, потерянное счастье, жалела себя... К вечеру обессиленная вернулась домой. Престарелая мать жаловалась, что шаловливый внук ее совсем замучил, что опять поднялись цены и им не хватает денег, чтобы платить за комнату, что внук растет и ему нужны новые вещи... Впрочем, все как всегда. Чтобы не выслушивать жалобы, она собрала сынишку и пошла гулять. Город так красив ночью! Темнота интригует и скрывает недостатки.

— Мам, мам! Смотри, звезда падает! Ну вот, не увидела. Она прям в воду упала! Мам, а когда звезды в воду падают, они морскими звездами стают? Мам, ну чего же ты молчишь? Мам, не плачь, на небе еще много звездочек, никто и не заметит, что одна упала. Ну не плачь, мам, ты же у меня самая-самая! Самая лучшая и самая красивая.

А она обняла его крепко-крепко и улыбнулась — вот оно счастье, а все, что было раньше — просто яркая мишура.