Что за сводами родительского чрева…

Насладиться временем посева

И сырым стремленьем пожинать

Я пришел сюда за вдохновеньем,

Но, что вздох — то снова дым и гарь!

Здесь не давят стены помещенья,

Но метет тропа и жгет фонарь

А все смотрят, словно ждут тройного луца

Иль хотя бы с флагом на Казбек

Здесь довольно просто поскользнуться,

Рассуждая: Мир и человек

Да и лед достаточно реален,

Ветер из железа — не из бит

И чуть что –так хвост и нос избит,

А итог, поверьте мне, печален!

Здесь бумаги хрупкие листы

На морозе уж не мнятся чудом

Под навесом едкой темноты,

Вмиг обожествленной этим людом

Робин Гуд, наверно, был не прав,

Говоря, что правда для богатых,

Ведь дорога в каторжных цепях

Не на много тяжелей, чем латах!

Интересно, от чего я так решил?

От того, что не касался цепи?

Или «латы» мало так носил,

Выключив «муляж великолепий»

Этот старый телевизор мой,

Врущий нам о «функциях машины»,

Но судьба рисует предо мной

Противоположные картины

Слева пьет картавый молодняк,

Справа тетки обезумели от скуки,

В центре «Я», не понимая как

Протекают сладостные муки

Не могу я изъявить открыто,

Как чужой меня прельщает страх!

Счастье быть принятым за бандита

Малолетней женщиной в дверях…

Откровенный плач детей… дрожащих,

Невозможность кары избежать!

И я понял, что незрима чаща

Этой улицы, с концом нелепым —власть!

Вот в чем разница… в домашнем теплом чреве

И колючей шкуре темных троп

Не нуждаюсь я в таком посеве!!!

Не хочу такой «ужасный гроб»!

Это ад! И, знай, без всяких правил,

Без абзацов, тангенсов и скоб

Существует и ликует дьявол!

Чтоб понять –не нужен микроскоп…

И огонь, что в сердце, с ним созвучен

Боже, выход только пепел стен?

Как бы ни был… монотонен, скучен

Только этот путь одни не тлен!

Но, мой взгляд, не будь таким уж жалким

Я оставлю искры для того,

Чтоб немного, словно в зажигалке,

Пламя выбивалось из него!