Неважно — Меня ссылают на Землю...

Потому что только дети в рай вхожи.

(Не могу понять, чем я не угодил в аду)

Я открыл глаза и увидел: бабушка хлеб крошит

А голуби прилетают, но шарахаются от меня.

И на щеке ожоги никак не заживают..

(Я и забыл — люди, они боятся огня)

Друг мой, как же спокойно дни пролетают!

Я на обед ем суп, на полдник пью молоко.

Мама приходит уставшая, в восемь. Папы нет.

Так легко всё забыть и жить счастливо. Так легко..

Но я вижу пепел от маминых сигарет

И, хоть убей, всё помню.

Когда ребёнок любит вкус крови, его приводят к врачу.

Мама ломает руки, платит дорого — и жалеет.

Врач говорит ласково, зевает тихо. Я всё молчу,

И его глаза становятся нетерпеливее, злее..

И он готов наорать, я же вижу.. Смотреть спокойно, смотреть.

Да понял я, понял. Не пить крови, не двигать взглядом вещей.

.. Потом предложит конфетку. Дядь, мне нельзя конфет,

От этого портятся ваши земные зубы.. И вообще.

Иногда мне приводят других детей поиграть. И они глупы.

Те, что девочки, сразу чувствуют, кто я, ластятся. Аж тошнит,

И в каждой лежит душа. Лежит, собирает пыль,

Хочет продаться, но не знает, кому ещё души нужны...

Мне нужны, девочка. Подрастешь — и распишемся.

Не ходи ты на Землю, друг. Ребёнком — особенно не ходи.

Там, на небе, что-то напутали, где-то ошиблись в расчётах..

С чего они взяли, что дети хотят любить, а не грешить?

Смотри. Я родился в две тысячи где-то четвёртом,

К две тысячи восемнадцатому вернусь.

И, думается, не один я буду.