Чтобы бежать нужны ноги. Те, в траве сзади. Поэтому ты ползешь. Елозишь по лютикам шортами и сьежившейся мошонкой. Сплевываешь и тихо бормочешь. «Блядь-блядь-блядь». Примерно такие заклинания. Не помогают.

Луна моргает, зевает, не закрывая глотки ладошкой. Нет у нее рук, блядь-блядь-блядь. Нет совсем. Небесное тело. Ебаное, в вышине, тело. Есть только глотка.

Светлячки. Млечный путь. Канопус, хренопус, плеяды. Вега. Кто-то периодически блюет зведочками. К причудам. Кому-то не до красот. Сознание мечется, как крыса в два на два комнате, упавшая из вентиляции на живот жильца. Дверь заперта. У жильца нож.

Поэтому ты ползешь. Мошонкой по колючколисту и мокрецу. Говно справа. Слева. Будда улыбается всему. Он в раю травы.

А следопыты близко. Шшш-ии-к, шш-ии-к. Острое. Режущее. Шшш.

Их сердца перемалывают литры крови. Детоксикация. Расщепление кислородных катышков. Рты полны зубов. Головы — сказок с феями и шмыргунами. Чьи когти — бритвы. Чучельники.

Что знаете о боли вы, недолговечные читатели? «Мама, я порезал пальчик — Иди сюда, зайка, поцелую и все заживет». Как на собаке. Блядь-блядь-блядь. Произноси это тихо, у них отличный слух.

Запах крови перебивает запах страха. Следовало бы снова прижечь обрубки. Следовало бы отрастить новые колени и все, что положено. Помолиться кому-то на небесах. Над этими небесами. Грозной силе неопределенной ориентации. Которой похуй. Рвота метеоритами занимает его(ее), ону (если он(она) = оно) — больше.

Дисгармония и конфигурация рассвета. Шоссе к востоку живет своими шумами. Игнорируя смерть вокруг. Это такая примета — дотронься до асфальта и уцелеешь. Они скажут тебе, перед всем. Они всегда дарят надежду. Иначе сломаешься быстро, быстрее, иначе не получить удовольствия. Головы на стенах амбара гласят — никто не дотронулся. Они смотрят стеклянными глазами и гласят — НИКТО. Но примета существует. И кто-то в вышине, которому похуй.

Ангелы в раю травы. Говно справа. Слева. Нет. В раю нет повода срать. Так было обещано. Пиздёж. Здесь кругом следы опорожнившихся мертвецов. Бойня. Забег, забой.

Ограда, колючка, таблички про стрельбу из плазменной пушки на поражение. Прыгающие фонарики и лай сзади. Они не летают ночью. Их забавляет игра по правилам.

И поэтому ты бежишь. Ползешь. Мама, мне отрубили ноги. Иди сюда, я поцелую осколки малой берцовой и пришью на место. И все будет хорошо. Только проберись за проволоку. Моя жена станет головой со стеклянными глазами. Одной из тысячи тысячи тысяч ты…. Бедная Кэт.

Я ложусь кадыком на шип колючки и вспоминаю наш первый день вместе. Мысли примечательны тем, что 24 часа ты способен упаковать в мгновение. И архиватор не скажет — нахуй, купите лицензию, иначе перечитайте начало про нахуй. Мне достаточно провести шеей справа налево, поближе к сонной. Это не будет не больно. Но ма непременно поцелует и все заживет. Где-то там, в другом «здесь». Не в раю травы.

— Шшш, не торопись, братик, — слышу я. Прямо в ухо. Но с другой стороны забора. Никто?

Я мало, что помню. Кровопотеря и потеря сознания. Калейдоскоп и слайд-шоу. Сестренка протащила меня сквозь прутья, ложь во имя. Правила трактуют это нарушением и еще одной головой на стене становиться больше. Но ангелы предпочитают закрывать глаза на единичные случаи. Их добыча превышает мощности консервных цехов и рестораны полны свежего мяса. Там на земле, люди по-прежнему верят в райские сады. Уверуй и попадешь. Прямиком в траву. Беги, ползи, дотронься до асфальта. Сказка надежды. Им скучно и охота на еду — главное развлечение крылатых. Тварей.

Завтра моя смена. Буду бродить с нашей стороны шоссе и ждать. Возможно кто-то спасется. Достаточно прикоснуться к колючке. И мы вас вытащим. Приложим усилия. Кто-то поцелует и все заживет. Оборотная сторона той же веры. Той же самой. Только перебраться через полосу.

Ад — не то, что вы слышали. Тут нет травы. Тут не едят мясо. Таковы правила. Кого-то наверху тошнит звездами, но он следит за исполнением. Плазменные пушки стреляют без предупреждения.

Кстати, Кэт добралась. Мой бросок, выбитый плазмотрон, трупы шести ангелов, пытки, отрубленные ноги меня, охота — все имело цену. Кто-то наверху принял жертву. Лайкнул эпизод с нами обоими, возможно сжульничал в самом конце, на ограде. Он(она, оно) — бог, он(она, оно) устанавливает порядок. Сам. Свой. Вера имеет цену. Сердечко.

Мою женушку поцеловали и вылечили по эту сторону. Домик с абрикосовым садом и витражными окнами на улицу Пеликанов. После работы мы пьем бергамотовый чай на веранде и любим поговорить о числах и буквах. Драконы еще совсем крохи и грызут мячик по очереди.

Таковы круги на воде пруда.

Вчера спасли девочку. Псы рая отгрызли ладошки и вырвали половину ребер. Кто-то из наших прилично подстроил результат, возможно перебираясь на их территорию, чтобы вытащить. Наверняка, иначе — НИКТО. Пушки не стреляли. Иногда он удивительно добр. Сердечко.

Ее зовут Каролина. Нам звонили. Одна из мам уже поцеловала и девочка идет на поправку. Совсем скоро ее привезут. Теперь мы — семья.

Абрикосы здесь цветут дважды в год. Кэт варит варенье с косточками и напевает ту самую песенку. Наши первые 24 часа. Мы снова счастливы, в аду.

Выбирайте во что верить, недолгоживущие читатели. Выбирайте внимательно. Будда улыбается всегда. Но чтобы бежать нужны ноги.