![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
время подойти к зеркалу и вести диалоги с собой:
ведь ты покинула меня, вылетев через форточку,
и это единственный выход из этой ситуации.
Покорчить рожи, в темноте, все, что угодно,
чтобы не видеть этого кошмарного биологического результата,
человеческая маска ограничивает,
я разминаю лицевые мышцы,
исключительно
и только ради самого себя.
По вечерам, когда в комнату тихо заходит память
и вальяжно располагается в моем любимом кресле,
(у окна)
я поворачиваюсь к ней спиной
(делаю все, чтобы ее не видеть)
и начинаю говорить с собой через зеркало-
так гораздо легче переносить разлуку,
(скуку)
можно выяснить все источники своих проблем
и дать пару советов тому, кто подобен стае голодных псов
и смотрит на мир через мои глаза.
Когда на меня наступает ночь, я говорю себе:
это последняя, это последняя, это последняя возможность
предупредить себя самое, отправить послание в прошлое-будущее,
когда шрам на лице не становится отметиной
и индульгенцией в мой персональный ад.
Когда мои глаза смотрят в зеркало, как в окно,
полные крестообразной муки,
я, крестнокожий, повторяю, как заведенная кукла:
не высовывайся.
Тебе всегда должно быть все равно.