Озеро синее от растворенной в нем небесной синевы, без малейших зеленых или серых следов. Потому кажется, что проникнув в его глубины, окажешься в глубине самого Неба. Может, так оно и есть?! Если верить утверждению «Что наверху — то и внизу»…

Эта земля — природная крепость, отгороженная от мира нерукотворными стенами — горами и скалами. Человеческий труд таких преград не создаст при всем желании… Потому и земля, спрятанная ими, почти не ведала войн. Могучие вожди прошлых времен — Карл Смелый и Рудольф Габсбург потерпели поражение, пытаясь проникнуть в нутро этой цитадели. Впрочем, кроме славы искать в этих кремнистых землях им было нечего — ни хлеб, ни виноград в ней не родятся.

Зато позже эта большая горная чаша оказалась островком покоя среди бушующей кровавыми и огненными волнами Европы. Многовековые войны приносили сюда только лишь богатства — и через торговлю, и через хранение сокровищ воюющих сторон. Так и получилась среди Европы — самая богатая страна Запада…

А богатство родило новую веру. Два монстра — Кальвин и Цвингли, бросили отсюда в мир семена веры в Предопределение, согласно которой предназначение человеческой души к Раю или аду определено заранее. В жизни оно проявляет себя удачливостью или неудачливостью, и как результат — богатством или бедностью. Эти семена и проросли всходами капитализма, от которых вызрел плод современного мира, где ценность человека равна его денежной «цене». Самое злое из продолжений кальвинизма, либерализм, кусок за куском поглотил весь мир…

Но, увы, история часто иронизирует. По своей прихоти, или по заданию законов диалектики — не важно. И учение, отрицающее кальвинизм, родилось там же, где и он, на берегу все того же синего озера. Что самое смешное, и его автором сделался… сын кальвинистского священника!

Над водами озера возвышалась каменная башня, поздняя сестра средневековых крепостных башен. Если посмотреть на ее отражение в озере, то казалось, будто оно тянется в его глубину, в то время, как сама башня росла — ввысь. «Что наверху — то и внизу!» В тело башни укладывали последние кирпичи, причем вместе со строителями трудился и ее хозяин — доктор Карл Густав Юнг. Да, башню он строил неспроста, она тоже входила в его Учение, являясь его каменным воплощением. Как утверждал хозяин, орудуя с цементом и камнями, он — тоже познает Бессознательное!

Наука 20 века жадно стремилась постигнуть основы мира, создать универсальный набор фундаментальных теорий. Но постигнуть человеческое сознание, осуществляющее сам акт познания мира, науке не удавалось. Ведь приборов для такой работы, конечно, не было, единственным инструментом мог быть лишь разум исследователя. Но как тогда получить точные, проверяемые и повторяющиеся в каждом наблюдении данные, то есть — явить научный подход?!

К вопросу подходили с разных сторон. И.П. Павлов исследовал условные рефлексы. При этом он сам утверждал, что рефлексы — это лишь наружная «оболочка» психического мира, и учение о них никогда не опишет основу душевных явлений. Правда, не все его утверждение приняли всерьез. Например, Зигмунд Фрейд. Он выхватил из учения Павлова лишь его часть, всего один из рефлексов — половой. И тут же абсолютизировал его, провозгласив основой человеческой психики. С этого лишенного оснований убеждения он и начал создавать свой метод психоанализа.

Суть метода сводилась к тому, чтоб привести многообразие душевных переживаний к одной простейшей схеме, означающей не совершенный половой акт. Сам метод из-за своих сложных интеллектуальных упражнений (а без них никак не свяжешь, к примеру, образ токарного станка с образом совершающих соитие тел) вышел весьма изящным.

Юнг осознал его изящество, поняв и спорность основы. Что-то тут было не так. Потому Карл Густав и не сделался одним из многочисленных последователей Фрейда, имена которых известны лишь особо фанатичным специалистам. Но стал его ПРЕОДОЛИТЕЛЕМ.

Одна из ценностей, которую хранили Швейцарские Альпы — это древние алхимические трактаты. Со всей Европы. Они — не золото, они его дороже, ибо дают обладателю надежду иметь желтый металл в неограниченном количестве. Это — для невежд. А для людей сведущих они дарят надежду на познание самой Основы Бытия, видимый знак которой, Философский Камень, ляжет алхимику в руки.

Как прорвался Юнг сквозь тайнопись этих трудов — известно лишь ему. Но понял в них он много больше, нежели основатели современной химии и металлургии. Ибо взял самое главное — не внешнее отражение труда по обретению Философского Камня, но внутреннюю, душевную работу над ним.

Так у Юнга и родилась картина, отражающая структуру психики. Ее основа — это САМОСТЬ, которая, быть может, тождественна и Основе всего Бытия. Вокруг — океан Бессознательного, сквозь который должно «переплыть» сознание, чтоб сблизиться со своим НАЧАЛОМ. Путь через этот невидимый Океан указывают АРХЕТИПЫ — символы, узнаваемые без осмысления, понимаемые мгновенно. А заставляет СОЗНАНИЕ пробираться в глубину БЕСЗОЗНАТЕЛЬНОГО особенная психическая энергия, которую Юнг, как и Фрейд назвал — либидо. Ее смысл — тот же самый, что в психоанализе, только цель назначения — иная. Отсюда возникает закономерное определение смысла жизни — САМОПОЗНАНИЕ.

Индивидуальное БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ связано с коллективным, как залив — со своим морем. Оно, в свою очередь, связано с коллективным бессознательным более высокого порядка, например — коллективным бессознательным народа, как море — со своим океаном. В конце концов, все эти заливы, моря и океаны вливаются в Мировой Океан — Всечеловеческое Бессознательное. Но путь к нему может быть лишь последовательный, от постижения бессознательного своего народа, что делает бессмысленными различные универсальные учения, предназначенные разом для всех людей.

САМОПОЗНАНИЕ может встретить препятствия, которые оно либо преодолеет, либо — нет. В противном случае человека ждут психические заболевания — от легких неврозов до шизофрении включительно (последний термин Юнг не употреблял, называя эту болезнь «Demenсia praecox».

Первой областью, в которой Юнг попробовал утвердить свое открытие, стала, конечно, медицина. Психотерапевтическая практика позволила Карлу Густаву собрать достаточно фактического материала, доказывающего положения его Учения. Этот материал и сделался основой его трудов.

Успехи Юнга в клинической практике были значительны. Например, за всю историю медицины он был единственным врачом, которому удавалось лечить и даже излечивать шизофрению. Ведь «официальная» психиатрия это заболевание лечить не в состоянии, она может лишь обезвреживать пациента при помощи различных смирительных рубашек. На заре этой области знаний смирительные рубашки были матерчатыми, потом появилась хирургическая «смирительная рубашка» — операция лоботомии. Теперь применяются «смирительные рубашки» химические — нейролептики, которые вовсе не лечат заболевания, они только лишают человека его воли.

Для того, что именуется медицинской практикой, метод Юнга, увы, оказался негоден. Ведь задача врача в аналитической психологии — это помощь пациенту в самопознании, которое по определению должно продолжаться всю жизнь. То есть и доктор должен все годы быть рядом со своим пациентом. При этом и врач и пациент должны иметь высокий уровень интеллекта и общей культуры, не быть стеснены ни во времени, ни в средствах. Такие условия, конечно, не создашь и в специальном научном институте. Про обыкновенную больницу или амбулаторию, конечно, и речи быть не может.

Потому открытие Юнга больше реализовалось в других областях — в религиоведении, культурологии, и в идеологии. Поговорим о последней, очень своеобразной области знаний, которой зачастую отказывают в научности.

Конечно, Карл Густав Юнг не давал конкретных указаний народам, как им жить и во что верить. Из его учения выходит только лишь общий смысл жизни всех народов. Так же как и у отдельных индивидуумов, он — в самопознании. Так ученый обрисовал общие контуры идеологических учений, призванных служить народам мира, но не подавлять их.

Возможность же учений, предназначенных для всех народов без разбора, то есть — универсальных, аналитическая психология отрицает. Если же такие идеологии все-таки действуют, то они неизбежно блокируют самопознание, что ведет к психическим эпидемиям на уровне целых стран, что мы и видим в современном мире.

В пору заката СССР многие противники власти, так называемые диссиденты, получали диагноз «вялотекущая шизофрения». С реальностью этого заболевания, опять-таки не по научным, но исключительно по идеологическим соображениям, спорили европейские и американские психиатры. В конце концов, существование этой формы шизофрении было отвергнуто. А диагноз вошел в историю исключительно как средство политического подавления. Ведь человек с психиатрическим диагнозом (не с заболеванием, но именно с диагнозом) фактически лишается в обществе права голоса!

Но открыватель этой болезни, профессор Снежневский, все же был ученым, и потому не сомневался в реальности вялотекущей шизофрении, что убедительно доказывал в своих трудах. Его вина была лишь в том, что он не предпринял никаких усилий для выяснения причин этого массово распространенного заболевания, и потому поступал не как ученый, но, скорее, как инквизитор. Если же заняться серьезным выяснением причин вялотекущей шизофрении, то, скорее всего, они окажутся в блокировании самопознания народа, совершенном в те времена универсальным марксизмом. Сегодня, увы, ничего не исправилось, лишь на смену марксизму явился его «старший брат» — либерализм.

Из ученых своего времени К.Г. Юнг дружил с румынским философом, писателем, религиоведом и востоковедом Мирчей Элиаде. Элиаде постигал сокрытые смыслы разных традиций через артефакты их культур и отыскивал в них общие символы, которые были культурными архетипами. Свои наблюдения, размышления и выводы он изложил в «Трактате по истории религий». Стиль написания этого труда резко отличается от остальной религиоведческой литературы. Если другие авторы берут за основу якобы имевшую место эволюцию религиозных взглядом, то Мирча Элиаде брал сами символы, и определял их место в разных традициях. В конце концов Элиаде пришел к выводу о присутствовавшей в далеком прошлом Перво-Традиции, породившей все многообразие символов. Ее значение в историческом прошлом — то же самое, что значение САМОСТИ в психоанализе. Она и есть цель САМОПОЗНАНИЯ народов мира!

Русское САМОПОЗНАНИЕ имело свои особенности, порожденные, вероятно, чрезвычайно высоким либидо русских людей. Самопознание было неотделимым от познания Пространства, в котором РУССКИЙ НАРОД отыскивал свою САМОСТЬ. Евразийская степь, Сибирская тайга, льды Арктики — вот дороги русского самопознания. Обретение машинной техники открыло в САМОПОЗНАНИИ новое измерение — вертикальное. Полеты по Небесам, полеты в ближний космос, подход к броску в космос дальний. Вера в то, что все, что не обнаружено на Земле, будет найдено среди звезд…

На этом пути то и дело вырастали преграды, поставленные универсальными учениями. Европеизм, марксизм, либерализм (без разницы, в какой форме он себя проявляет — в «левой», «ельцинской», или в «правой», «путинской»). Преграды необходимо ВЗЛАМЫВАТЬ, а не смиряться с ними, обрекая себя на коллективное безумие. Потому наша задача — разработка идеологии РУССКОГО САМОПОЗНАНИЯ.

Андрей Емельянов-Хальген

2013 год