Расплескалась чаша волос;

Серебра ледяная гроздь

Пробивает зрачка чернозём.

Как готические соборы

Прорастают германским лесом,

Шпиль зари кровоточит над городом,

Укрепляясь раствором небесным.

На янтарно-облачном брюхе

Катит солнце тяжеловесно;

И одна здесь слышится песня –

Грешной вьюги с отдышкой синюхи.

Здесь вино ожиданья, рука

На пульсации мёртвого инея,

Здесь история в два глотка

Беспробудной надежды зимней.

Дни надежды — мехи вина;

Ожидание — золото сердца;

Ожиданья тоска не видна,

И надежды печаль неизвестна,

Той, что ждёт у окна одиноко,

Губы жжёт сквозняками герани,

И молитвы кровоподтёки

Сушит снегом, до боли поздним,

Вопросительно замирая…

Кто ушёл, не промолвив ни звука,

Будто нежность на тонкой грани,

Тот вернётся холодом стёкол,

Охраняющих её дыханье,

Чтобы ночь открыла глаза;

Тот вернётся к свече этих окон,

Где сугробов гробы, стужа охры,

Незабудки солёные глаз,

И дыханья морозная вязь,

Бесконечная и одинокая,

Погребённая тлением стёкол,

Как один бесконечный рассказ.