И вызвал следачка в кабинет к себе руководитель и говорит: Коль ты, следак, дела в установленный законом срок не окончишь, вовек не видать тебе квартальной премии, — и усами даже не пошевелил, не было их у него.

Вышедши из кабинета, следак головушку повесил, пригорюнился. А навстречу ему Бронеславыч адвокатишка, да не простой, а по соглашению. Оттого и белый свет следаку стал не мил. А адвокатишка и рад чужому несчастью, подпрыгивает весело, да приговаривает: мозги то я вам высосу, товарищ следователь.

Сел за свой рабочий стол следак, погряз в ворохе бумаг, скупую мужскую слезу пустил. Как ему дела окончить в установленный законом срок, коль у него ни дознавателей, ни оперов в подчинении, все самому решать приходится.

Ходил туда-сюда он по кабинету, думу думал, да только попусту все. Взмахнул он рукой от досады и стряхнул со стола застарелый факсовый аппарат.

— Не выбрасывай меня, следачок, я тебе еще пригожусь, — вдруг молвил факс человеческим голосом.

Следак, почесав затылок, склонился над ним, а факс запрыгнул на стол и весело закрутился: печатай, следачок поручение и допросы по "самоволке", да такие, какие нужны тебе, а я прокачу их, откопирую, да только липачь грамотно, не всякую бумагу руководитель подпишет, а ему скажешь, мол, по факсу поступили. И повеселел следак, засел следак за компьютер, и днем и ночью набирает допросы, и не отходит ни по нужде, ни без нее, претерпевая все тяготы и лишения военной службы, только бы к сроку успеть. Строчка за строчкой, лист за листом, следак печатает, а факс прогоняет. Так они и работали до тех пор, пока не была напечатана последняя строка. И упал следак, растянулся на полу, проспал без памяти десять дней и ночей, а когда проснулся, дело было уже готово. Удалось следаку его в прокуратуру сдать в двухнедельный срок.

И вновь вызывает его руководитель и напоминает грозно о сроках по оставшимся у него в производстве уголовным делам. Пригорюнился следачок, призадумался, как ему вымогалово сдать, голова закружилась от мыслей.

Вдруг откуда не возьмись, появился у него опер с Индустриального района, да не один, а с запросом. Говорят они, вопросы решают, а опер и интересуется: как дела у следачка, сколько их у него в производстве. Жалобно следак ему о делах своих рассказывает, а опер только посмеивается, да ехидничает: А ты, следак, вызови жулика своего, да отпизди его, а он, глядишь, явку с повинной тебе напишет, тут и делу конец!

— И то верно, — смекнул следачок, набрал номер дежурного по части и поставил задачу бойца доставить.

— Ну что, злодей, признавайся, вымогал золотишко у сослуживцев, — говаривал следачок, когда привели к нему бойчину.

— Клянуся, товарищ капитан, не вымогал, оговаривают меня.

— Ну ты падла, ах ты скот, не краснеешь, когда врешь, — прогремел следак и левой — правой заработал как станком, молотил бойцу в лицо, приговаривая: сука, ты,? Ты, сука? Факс, подпрыгивая, вторил.

— Что ж такое, ай-я-яй, мне больно… только и слыхали сквозь удары глас бойца, но и тот затих к полуночи. В конце концов, умывшись кровью, уже сидевши на полу, боец, расплакавшись, подписывал бумагу, в коей его признательные показания значились. Тут и второму делу конец пришел, да еще две недели сроку вышли.

И снова по зову руководителя следак прибывает в кабинет и получает напоминание о сроках по оставшемуся у него в производстве делу. И вновь выходит он из кабинета руководителя, потупив взор, в сомненьях оказавшись. Офицер — убийца, значится, на шконке дрыхнет, в изоляторе. Что делать? Тоже нет признанья, доказухи. Возбудили дело, не прикинув, суки. Сидя в кабинете, за стаканом кваса русского, да под радио шансон мотивы, следаку на ум приходит мысль — убить убийцу, отомстить ему его же злодеянием. И вот, вывозит он маньяка на отвод с понятыми — лешими да русалками, в лесополосу, да отворачивается, подмигивая ему, мол, беги, злодей, а сам ему пулю вслед пускает. Тут и третьему делу конец — прекращено за смертью подозреваемого. А сроку — то еще дней пять имеется, и отдохнуть успевается. Все у следака ладится. Факс у него на столе стоит — улыбается. И вот ему на карточку премию начисляют, и никакой руководитель ему уже не страшен, дабы довольствие свое он отработал в полной мере. Да и с братом своим факсом он делится, не забывает — бумагу отменного качества для него покупает.

И снова руководитель вызывает его, и снова в путь, дела, дела, дела.....