![]() |
![]() |
![]() ![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() ![]() ![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
А осколки застряли в спине моей. Очень больно.
Это — страшно, поверь. Сердцу сделано снова — кесарево.
Я всё — мучаюсь. Вечно — мучаюсь. Бесперебойно.
В этом доме я всем чужая, саднит от этого.
Жизнь безумствует и задаром берёт на крест.
Дженни Гергхат внутри раздирает меня за лето,
а в раю на сегодня из принципа, нету — мест.
Только зеркало гипнотически — режет мыслями,
и вползает, откуда-то в комнату — тишина.
По привычке, душа от отчаяния — зависла,
бьётся в стену. И с каждой секундой, сложней — дышать.
Берега, океаны... Земля повернулась — задницей.
*Посмотри же: Верёвку и мыло держу в руке*.
Ты всегда на прицеле. В смешной и жестокой — игре.
Мир — не за горами. Смеётся и сбоку — косится.
Ударяешь с лихвою по клавишам, да — не в такт.
время. Сильно чувствуешь, что: — Дурак.