![]() ![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() ![]() ![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
на глазах у неё леденеет тушь.
Город — давно не плачет, город, как молибден,
а вместо чувств кисловатый пунш.
Правда не всё так просто, где-то конечно ждут.
Если все плачут хором — ты никогда не плачь.
Оттого, что небо свернётся в свой твёрдый и каверзный жгут,
оно враз разорвёт тебя в скорости, как лихач.
...Ты же не ошибёшься, и будешь тянуть два креста.
У тебя рядом с нервом, один гамбит.
Вместо сердца кусочки, не пройденная верста.
Гемоглобин души — такая штука, которая не болит.