Я никогда не умела просто смотреть. Не успеешь оглянуться и — раз! Путешествие на сто километров от города заводит и в словарь Даля, и в дохристианскую Русь, и в Советский Союз, и во времена, когда не было ни людей, ни государств, ни религий.

Был океан. В нем плодилась и умирала живность, гнили водоросли, осыпались на дно ракушки. Образовался бел-горюч камень — известняк и глина — синика. Тёмно-тёмно синяя.

Сильно потом появился и город Одоев, а близ него — деревня Карасёнки, в которую холодной зимней ночью во времена Ивана Грозного забрел хожалый мужик Филимон. Пришел и упал на пороге кузницы — обморозился, едва ног не лишился. Выхаживали его всей деревней.

Надо сказать, что бел-горюч камень и глина-синика сделали местную землю неплодородной. Кирпичи делать, да лен в ручьях, протекающих сквозь известняковые пласты, отбеливать — пожалуйста, но на глине даже огород толком не поднимешь. Жили в деревне скудно. Охотились, ловили рыбу, а даже посуды железной не было — дорогая, а деревянную в печь не поставишь. Жарили на вертеле.

Филимон, придя в себя по весне, решил жителей отблагодарить. Знавший толк в глине, поселился на глинище и делал посуду: махотки (небольшие горшки), квасники. Сначала раздаривал, потом продавал и менял в городе. Карасёнковские мужики, видя коммерческий успех, стали проситься к нему в подмастерья. Со временем на глинище образовалось Филимоново местечко, впоследствии — Филимонова деревня.

Историю филимоновского промысла начинают рассказывать именно с благодарного мужика хожалого, по одной из версий — беглого каторжника. Регулярных раскопок в Одоевском уезде не проводилось, что-то выкапывали при строительстве или на приусадебных участках и приносили сначала в краеведческий музей, а с 2009 года — в Музей филимоновской игрушки города Одоева.

Нашлись деньги и для оплаты спектрального анализа. Фрагмент игрушки-свистка датируется ХII веком. Так что и до Филимона что-то да лепили из синики. Может быть, именно посуду не умели или забыли умение? Неизвестно.

Может быть, то, что лепили, прятали? Скорее всего, было что-то в этом роде, иначе откуда в промысле, расцветшем через шесть веков после Крещения Руси, такие фигуры: человекоподобные звери о двух ногах, да еще и явно с людскими подношениями. Идолы? Может быть, все куда проще? Или сложнее? Тут одни гипотезы.

Ну что ж, язычество на Руси было и в XV веке. Нет сведений, какие именно игрушки отдавали филимоновские мастера в широкую торговлю. Но самые древние, идолоподобные, формы благополучно дошли до наших дней. Соединились со свистком, назвались забавой, уменьшились, чтобы влезало в кулак, — и остались.

Но вряд ли чересчур таились, поэтому не чувствуется в «идолопоклоннических» игрушках скрытности людей, насильно обращенных в чуждую веру. Скорее, бесхитростная честность — ведь Небо большое, а людские заботы — маленькие.

Лес, дом, животные, птицы, трава, люди виделись единым целым. Традиции и вера уживались куда проще, чем это иногда хотят представить.

Олень — хранитель покоя леса.

Коза — хранительница дома. Любому ребенку под силу и травы набрать, и выпасти, поэтому могла уберечь семью от голода, если, например, смерть мужчины или его долгое отсутствие не позволяли содержать корову. Символический смысл фигурки козы — казначей дома.

А вот это ушастое длинношее длинномордое — медведь, «лесной человек ведающий», хозяин леса. Он-то и завел меня в словарь Даля. (Потому, что я по образованию филолог. Была бы биологом — завел бы в психушку. Эти два места, в общем-то, равноценны)

Довольно давно существует версия, что известная пословица про первый блин комом раньше звучала иначе: «Первый блин комам», а комами тут выступали некие лесные духи, затем олицетворившиеся в медведе, которому и относили первый испеченный на Масленицу блин — символ Солнца. Или задобрить, чтобы позволил мед взять. Сама Масленица ранее называлась Комоедица.

Вернитесь еще раз к медведю — у него в лапах… блин. А Владимир Иванович приводит поговорку с современной коннотацией — «комом» и толкует слово «ком» в отнюдь не зоологическом смысле, а как нечто слепленное из муки. Вполне логично: «-едица» скорее относится к тому, что едят, а не к тому, кто ест. Искусствоведы Третьяковки называют такой сюжет «Медведь с каравайцем» — тоже комом. Ныне, кстати, их лепят под названием «Медведь с зеркальцем». Забавный поворот.

Владимир Иванович с зеркальцем и искусствоведами меня полностью удовлетворили бы, если бы не «но». В Одоевском районе по сей день старушки называют медведя комом, а в Забайкалье еще лет 50 назад в цивилизованном городе из форточек летели блины с приговором: «Это комам». А может, и сейчас летят. Пословица про «ком» давно обрела именно это значение, а было ли первое?

Я не доверяю никаким версиям про происхождение слов, но автомат в голове начал подбирать «кум», «камлание»…

Ну его, вернемся, пожалуй, в Филимонову деревню.

А в деревне — расцвет и богатство. Игрушки лепят в основном женщины. Филимоновские девушки прозываются «беленькими» — на огороде их не увидишь, руки знают только глину. К таким невестам не всякий осмелится посвататься. Они выбирали женихов тщательно: земля по-прежнему не родит, нужен мастер-промысловик. Постепенно стало так: лучшие плетушки — в Филимонове, лучшие лапти — тоже там. А какая посуда с узорами! Филимоновские игрушки-свистульки покупали детям по всей Тульской губернии. Обозами везут филимоновцам овощи и прочее — на обмен.

Мастерицам не под силу, пожалуй, было только глину добывать. Просто так с берега реки правильную глину не возьмешь, рыли колодец на метр-полтора и выбирали, и не всякую, у каждой мастерицы свои секреты и знания. А если дождь пройдет — все, копай новый колодец.

Синика — глина особая, её можно вытягивать, а кусок к куску не присоединишь — не слепятся. Надо все из единого куска лепить, все рассчитывать, чтобы хватило. А чуть глина с песочком — и не вытянешь, игрушка рассыплется. И плоская посуда из нее не получится — растекается.

В колодце глина тёмно-синяя, а вытянет мастерица игрушку, подсохнет глина — станет цвет другой. После обжига игрушка белоснежная, даже на сколе.

Этапы изготовления филимоновской игрушки.

После обжига игрушку расписывали. Сначала щедро покрывали желтым цветом, но не полностью, чтобы было видно, какая глина — подделки не китайцы придумали. Потом по желтому писали красным, после красного — зеленым. Всё. В филимоновской росписи только три цвета.

Сначала красили соками: свёклы, моркови, травы, мох растирали. Замешивали на белке или целом яйце. Позже появились красители с Востока — сначала на мануфактурах для окраски тканей, а потом и до Филимонова дошли. Сначала их тоже замешивали на яйце, позже на лаке. Но даже современные мастера начинают учиться росписи, используя первоначальные красители: свеклу, морковь, траву. Их легко отличить от современных красок — цвет более темный.

Филимоновские игрушки, окрашенные различными видами красителей.

Постепенно складываются традиционные филимоновские сюжеты. Это барыня в юбке колоколом, всадник, лошадь, пресловутый медведь, разнообразные птички-свистульки, животные (уже на четырех ногах). И филимоновское ноу-хау — «любота» — танцующая парочка.

Люботы.

Вот тут опять меня со свистом выбрасывает куда-то. То ли в язычество, то ли в женский глянцевый журнал. Дело в том, что любота — ни что иное как визуализация желания, присуха парня к девушке. Присмотритесь: он прямо-таки висит на ее юбке. Интересно, срабатывало?

Узоры тоже имеют свое значение, игрушку можно прочитать. Полоски — пахотные земли (нет, так хоть нарисуем), солнышки — потому как мало у нас теплых солнечных дней, сеточки — поля засеянные, а сеточки с точками — это всходы. Елочки — семья и дети. Точки — зернышки. В этом мораль и напоминание: бросил зерно в землю — прорастает, так будь щедрее — тебе все вернется.

И свистулька не просто так. Ей приветствовали птиц и приманивали добрых духов. Заметьте: не отпугивали злых, злые сами уйдут. Не поверите, но до сих пор так люди поступают в этих местах: ты делай добро, зло само уйдет. И дети в докомпьютерном возрасте знают, зачем свистят. И это в Центральной России — нищей, но при всех сомнительных благах цивилизации.

Мышь полевая и мышь домашняя. Полевка бегает по полю, семья у нее большая, тепла мало, зернышек мало, в голове — одна еда. А домашняя — сами читайте.

Две современные игрушки — открытки. Индюк –олицетворяет праздник 9 Мая.

Елочка. Помните, как трудно лепить плоские игрушки, да еще и из одного куска? И никаких инструментов — только пальцы.

Советская власть освободила всех, в том числе и филимоновских мастериц от благополучия (пламенный привет пламенному революционеру Хальгену). Правда, не сразу. Сначала обложила налогом, который так и назывался «Налог на свистульку и на махотку», потому что больше взять было нечего. Но жили, платили, брали грамоты на ВДНХ. Но после войны, когда большая часть мужчин либо не вернулась, либо вернулась инвалидами, копать колодцы под глину мастерицам стало не под силу.

Советская власть попыталась их организовать в артель: глину добудем, а вы лепите себе. Благое дело, не спорю. Но лепить игрушку надо было по стандарту — вот только такой вышины и только такой ширины. То, что не такой ширины-вышины, уже после обжига наглядно выбраковали броском об стенку.

Мастерицы ушли и больше никогда в артель не объединялись. Лепили по домам. Их стали отслеживать: кто налог не платит, кто прячет, кто старьевщикам отдает на продажу. В конце концов, молодежь ушла из деревни на заработки и промысел совсем пропал. Зарабатывать стало нечем — земля неплодородная.

И тут, как всегда, в любой истории, появляется личность — местный уроженец Николай Васильевич Денисов. Он окончил Амбрамцевское художественно-промышленное училище и работал на фабрике игрушек макетчиком. А за глиной для макетов ездил в Филимоново.

В 80-е годы копал он как-то колодец под выработку и вырыл чугунок, прикрытый сковородкой. В чугунке были филимоновские игрушки отличной сохранности.

Николай Васильевич метнулся в Союз художников: смотрите, мол, что у вас пропадает и может совсем пропасть. Пока хоть кто-то хоть что-то помнит, возродим промысел. Там на него косо посмотрели, вспомнив бунт нестандартных бабок, и послали подальше. Ведь это, типун вам на язык, работать надо: какие-то новые правила для бабушек создавать. Пусть себе пропадает.

Тогда Денисов пошел в Абрамцевское училище и сосватал восемь человек выпускников приехать в Филимоново. Остались двое, но и те, кто уехал, сделали для возрождения игрушки очень многое, если не всё: нашли, узнали, обучились, обучили, создали или вывели из подполья несколько династий прекрасных мастеров.

Сейчас в Филимонове и близлежащих деревнях каждое лето живут студенты: собирают обряды, песни, учатся лепке. А за это делают всю крестьянскую работу.

Зайдите на сайт Музея филимоновской игрушки. Там есть фотографии мастериц (и мастеров, да), снимки их работ.

Валентина Николаевна Масленникова лепит событие. Ругает муж жену, собака рядом бегает. Она их слепила и собаку между ними («Собака-то рядом была»).

Ходит по дому старая, слепая кошка, плачет, просит рыбы. Слепила кошку-орёшку с рыбой.

Она единственная мастерица, у которой к традиционным трем цветам добавился фиолетовый — «А хочу!».

На самом деле — стареет. Красный по зеленому — получается фиолетовый…

Работы В. И. Масленниковой.

Спасибо кррр за фотографии.