После первого дня у нас разом кончилось всё: самообладание, деньги, возможность

Трезво мыслить. Да здравствует культ осторожности, возведенной в хаос.

Я, сгибаясь, царапаю на обоях число напрочь выпавших из памяти пауз.

Это ведь еще мягко сказано, милый. У меня весь год —

путешествие по Китаю на лайках. Невозможно, и жалко собачек — вперед,

я отсчитываю дни до заката. Косые ливни

как фольга: металлический шорох и отсветы. Бивень

(он же — деформировавшийся третий зуб) украшает стену тенями курток.

Я насаживаю время на крючок, включаю потише Курта —

пусть споет про никомуненужность еще два раза.

Поезд тянется к берегу, растворяясь в туннельной фазе

луны, зажатой торопливостью туч и непреклонностью авиадиспетчера.

Ты бы знал, моя радость, каково это — вечером,

после долгого-долгого-долгого утра приходить в себя, приводить себя в себя же.

Почти неправда, наполовину истина. Давай лучше ляжем,

меня тошнит уже от вертикалей города-переростка,

насыщенного цэ-о-2 и цэ-2-аш-5-о-аш по самое дальше некуда. Хлёстко

и предельно спокойно дождь продолжает пороть и без того больной город,

но, ты знаешь, нетрудоспособность еще не повод

уходить на покой, рыбалку или в ларёк за пивом.

От своих же невыплаканных слёз окончательно промокли ивы.

Мелкая галька летит в окно, явно целясь на подоконник

лечь и обсохнуть. В который раз за не начавшийся толком вторник

я проклинаю несбыточность моего Майями.

Нет повода не поговорить. Это же просто осень, это же просто камни.