Он стоял на коленях, прижав ладони к груди.

До меня доносились обрывки слов.

Оставалось пятнадцать минут до зари.

Он стоял на коленях, смотрел вперед,

Сквозь кресты и ограды — на горизонт.

Ожидая, что солнце вот-вот взойдет

И окрасит алым густой небосвод.

Говорил он спокойно. Не видя глаз

Понимал я, что в них — вековой покой.

Он поднялся с колен. И в этот же час

Вышло солнце, сверкающей ярко иглой.

Небо вздрогнуло, алый пролился свет

На фигуру стоявшего у могил.

Помню точно — на каждой лежал букет

Полевых цветов. Мне хватило сил

Сделать пару шагов до принесшего их

И, встав рядом, его я негромко спросил,

Что он делает здесь. Его голос был тих.

На меня он свой взор наконец обратил.

"Здесь, среди бесконечности серых плит

Нет сомнений, тревог, страха, слов пустых.

Сын мой, всяк, кто покоится здесь — забыт,

Память так коротка. И среди живых

Нет почти таких, кто бы помнил еще

Вкус хотя бы короткого жизни глотка.

Не таких, сердце коих не спит. Горячо

Я желаю, чтоб чья-то рука

Стерла пыль с монумента прошедших веков,

Пробудив снова тех, кто сейчас крепко спит.

В беззащитности дремлющих рядом цветов

Этот мир. Я хочу, чтоб лучом был пролит

На него понимания истинный свет.

И печаль наполняет меня, мне мысль претит,

Что сему не бывать. И спустя много лет

Все останется прежним. Теперь — прощай."

Запахнувшись в плащ он ушел в рассвет.

Я остался. Идти не хватило сил.

Солнце тщательно красило каждый букет

В алый цвет. Я стоял среди сотен могил.