inushinu — Муки творчества

Сжимались пальцы.

Но зачем?

Не ведал сам!

В происходящее

не верил.

Считал —

обман.

Вот

кто-то смотрит на меня:

глаза большие.

А руки,

вроде бы

Свои?

Ан, нет —

чужие!

Ведь

ими

кисти

не поднять.

Мазка

не сделать.

Висок

болит

и

давит

серость.

Кричу:

О,

Боги,

Боги!

Так

что

мне

делать?

2

Хотел

заплакать,

закричать.

Вот

напасть!

И

жизнь,

уже в который раз,

готовит

пакость.

3

Мольберт.

Мольберт —

врата

пустые.

И

сторожат,

и

сторожат

их

псы

цепные.

4

Неясный

зов

теперь

меня

в

ночи

ласкает.

Кручина,

вновь

и

вновь,

длиной

пугает.

5

Испуг

сожмётся

и

тогда —

метель

закружит.

И

сердце

радостно

замрёт —

оно

здесь

с новизною

дружит.

А

я,

усевшись

у печи,

в

огонь

взираю,

и

отражаясь

в нём,

себя

в мгновенье

постигаю…

6

Тогда,

решил:

— Скажу

сейчас! –

и

бросил

кисти.

По

подоконнику

стучат

былые

мысли.

А

за окном –

метель

в разбег,

прошедшим

кружит

до боли

хочется

писать,

но

в сердце

стужа….

7

Решил

подняться.

Трудно

встать.

Томит

молчанье.

Тогда,

решительным

мазком

постиг

венчанье

себя

с

собой

на

полотне

в

безумстве

красок,

когда

с

себя

и

со

всего

срывал

оскалы

масок.

Вмиг

жизнь

предстала

голизной.

Всё

как

и

есть.

За это

потерь

и

унижений

теперь

не

счесть.

8

Мир

закружился,

заплясал.

Нет

завершенья…..

И

всё,

что

близко,

далеко –

вошло

в

творенье.

9

Пред

полотном

один

стою.

В глазах

темно —

года

лишений;

а мысли

тянут

в глубину

незавершенных

отношений.

10

Закончено.

Мазок,

как

точка.

И

закружилась

в

голове

шальная

строчка.

Что

было?

Было –

то

прошло!

Сейчас

не

жалко.

Лежит

тоскливо

во дворе

сухая

палка.

Вон низко

по небу

летит

тоска

и

галка.

Не видно

неба

из

окна.

Немного

жалко.

11

Картина

ляжет

на

стене.

На

растерзанье.

Она

готова

воспринять

лишь

глаз

касанье.

Змеёю

зрители

текли.

Смотрели

молча

в

пустоту —

в

глазок

у двери,

за ней

лежали

на полу

оценок

звери.

Они

готовы

зубы

и

клыки

в

Творца

вонзить.

И

кровью

Творчества

Творца

своё безумство

напоить,

чтоб словом

обличенья

насладиться;

и

жажду мести,

за свою

безликость,

утолить.

И всё

за то,

что

лишены

они умения —

творить!

То

критики.

И

имя

им

придумано

давно.

Они ….

Им

имя

легион.

Дверь

отворилась.

Они

вошли.

И

в

сторону

от

полотна

глаза

у них

смотрели.

Они,

собравшись

у окна,

тихонько

злобою

зверели.

Казалось,

будто

стыдно

им

себя

узнать…

Но что

за дело

мне

до

них?

У

них

другая

стать-

критиковать,

а

у меня —

творить,

ведь

это

значит –

жить!

Они

мертвы,

а я

твореньем

жив.

12

Дни

как всегда —

текут.

Бегут.

Кто их

догонит?

А

ветерок,

как и всегда,

листочек

по

асфальту

гонит.

13

Я

встану.

Распрямлюсь.

И

угадаю,

что

лихолетье

трудных

дней

обозначали,

и

постиженье

изумлюсь:

Там

на холсте

виденье

дней

симфонией

любви

восторженно

звучали.

14

Всё

отзвенело

и

прошло.

Теперь:

светло.

Тепло.

И

нет

печали….