![]() ![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() ![]() ![]() ![]() |
![]() ![]() ![]() |
![]() ![]() ![]() ![]() |
![]() ![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() ![]() ![]() ![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() ![]() ![]() |
![]() |
Шуршали листья на весу,
Потел небесный целлофан,
А я в берёзовом лесу,
Обняв, девчонку целовал.
И нас обоих била дрожь,
Но было сладко, хоть кричи.
По волосам струился дождь,
И больно врезались ключи
В кармане в ногу. Ни о чём
Тогда не думалось, стоял
Беспечный май. Я под дождём,
Обняв, еврейку целовал.
(Но сочетание мая с еврейкой почему-то наталкивает на мысли о Второй Мировой