Где невидимо — смутной тревоги озона,

Где остыл жёлтый плед и озяб кардиган,

Будут две телефонные трубки — бессонны…

Они будут висеть на своих проводах,

Кем-то сняты и брошены, и позабыты,

И бессмысленно будет само «никогда»,

Когда призраки станут шептаться открыто

В эти трубки, и будут слышны — голоса

Их — знакомых — из разных вселенных и капсул,

Их, погибших давно, как и все чудеса,

Их, ушедших в подполье от армий коллапсов.

И — возможно — что случай сыграет ва-банк,

И — сойдутся мгновенья в испарине грусти,

Два тоскующих призрака, раб и раба,

Обнаружат, что есть между трубками — устье,

И дождавшись звонка, через век или два,

И услышав друг друга, узнав по дыханью,

Наконец-то отыщут такие слова,

Что на время — изменится суть Мирозданья…

Плоскость моря — экран телевизора лишь.

Сингулярность де-юре — стоять над обрывом.

В астеническом небе петляет камыш,

Словно древнего Ящера Времени — грива.

И когда — подвенечные радиоволны в одно

Нас сольют, словно воду из всех водопоев,

Я — возможно — поверю, что счастье — дано,

Что тобой станет в тысячный раз — всё живое,

И, при жизни поправ, будто вечность — собой,

Равновесие астмы и воздуха — вьюгой,

Эти призраки бледные, словно прибой,

Наконец-то — быть может — полюбят друг друга.