Однажды я увидела маленькую девочку. Это было в первый день очередной осени. Она так же гуляла у фонтана, и так же шуршала снами. Мы с ней никогда не разговаривали. Не знаю, почему молчала она, а мне казалось, что если скажу хоть слово, она разочаруется... Как будто я сломаю что-то важное, и это будет неуклюже и обидно... Сначала мы почти не вслушивались друг в друга, но потом стали вместе сидеть у фонтана. Еще через несколько дождей мы стали вместе, рядышком, бродить по листве.

Иногда мне казалось, что мы переговариваемся шагами по лужам (когда было сыро), или шуршанием (когда музыка Волшебного времени испарялась куда-то, как бесконечность воздушных шариков).

А еще она любила кормить голубей виноградом. Птицы с глазами-икринками привыкли к ней, и уже заранее слетались на ее тень, требуя сочных ягод и улыбки.

Эта осень, когда мы познакомились, была самой цветной осенью в моей жизни. Думаю, мне уже никогда не увидеть подобной сказки.

Когда ее красные сапожки приземлялись в лужу, а с синенькой курточки начинала капать мечта, мне казалось, что время замирает. Исключительно, чтобы полюбоваться. Фонтан, и тот тоскливо заслушивался смехом маленькой принцессы.

В последний день осени мне пришлось гулять одной. Это было так... Так странно. Как будто какого-то цвета в радуге нехватало... Вернее, сразу половины цветов. Ветер тогда что-то пытался нашептать, но я отчаянно его не понимала. Тогда он растрепал мои волосы, раздул полы пальто, рванул по лицу и улетел. Полуразрушенные статуи молчали повсюду. Я все-таки что-то испортила?..

Вечером в новостях рассказывали о девочке, которая попала под колеса иномарки. Какие-то тетки, совершенно чужие, кукловидные, что-то кричали, махали руками-крыльями, не имея возможности что-либо исправить... Водитель так и не протрезвел до конца, бурчал какие-то нелепости.

Слез не хватало... Так редко в нашем мире случается плакать! Я побежала в наш парк, растрепанная, всклокоченная... Выпал первый снег-крупка. Листья больше не шуршали, фонтан молчал. Луна спряталась за непроницаемыми тучами, и лишь редкие слабенькие фонари свысока улыбались всем без разбора. Ноги подкосились, и я рухнула на землю. Хотелось собрать в кучку опавшие перышки-листочки, согреть то, что не вернется... Ветер что-то свистел. А я, верно, свихнулась с ума. Мне казалось, что я понимаю его. Он говорил, что тело человека слишком тяжелое для долгих путешествий. Он шептал, что теперь все легко, теперь можно гулять по изнанкам туч и видеть радуги прямо в зрачках звезд.

Много лун сменилось с тех пор... Иногда, все же, мне думается, что умереть — это не так плохо, как нам внушают. Что там, за границей? Свободы, дождики и радуги... Не могла же ошибаться Принцесса Осени...