![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
Редкий совместный выходной. Мы, вечно занятые родители двух детей — Севы и Насти. Сидим с сыном на полу, беседуем:
Родители в недоумении. Дети отодвинуты на задний план, пытаемся осознать услышанное. Затянувшаяся пауза прерывается чередой размышлений и обвинений:
Итак, улыбаемся и машем:
... Второй месяц наша дочь Дёга. Уже не только для Севы. Как-то естественно Дёгой она становится сначала для нас, потом и для близких родственников.
И вот уже воспитатели в детском саду, завороженные непонятным словом, да и, давайте уж признаем, порядком уставшие от попыток переубедить трехлетнего упрямца, зовут нашу дочь Дёга.
Но мы не оставляем попыток подловить его:
Господи, ну почему?
История про «каляляля паляляля», которая долгие годы в нашей семье была образцом непонимания взрослых и детей отходит на второй план. Еще бы! Наши родители уже на десятой минуте истерики моей двухлетней сестры поняли, что она «карандашик поломала», а тут...
Ну что за Дёга? Откуда это?
... Вечер. Сева подходит к Насте, обнимает, и в приступе нежности выговаривает: «ДёНга»...
Толкаю мужа в бок:
Нас обоих озаряет:
Заливистый хохот сына:
Господи, а мы...
«Гадюка»... «Дура»...
Ну и родители. А еще педагоги... Двойка в зачетку!
Будем исправляться.