Как больно. Мой Отец, как больно.

Мне больно за людей! Прости их Отче.

Кровь по глазам, на слёзы.

Я не звал их. Они сошли невольно.

И солнца пламень, по крестовой роще.

Распяли всё же, завершив угрозы...

Стекает раскалённый луч.

Сжигая кожу. Сонмы туч,

Дайте прохлады нежный шёлк.

Собрали на Него весь полк,

Взявши в преторию. Присягою радели.

Его, раздевши, багряницу на Него надели.

Где совесть? Глас её умолк.

И алчность с невежеством взвопила.

В телах плясала дьявольская сила,

Выкручивая руки для ударов,

В плевки лепила губы, выл шабаш,

Смеялись бесы плоти из хоралов,

Построенных в сердцах живых людей.

Наш! Взяли! Торжествуем! Наш!

Сплетши венец из тёрна...

НЕ УБЕЙ...

На голову Ему! Венец кладут.

Трость в руку правую подали

И насмехались, на колени становясь.

Царь Иудейский?! Радуйся! Плюют!

О воины, себя вы обокрали!

Прощались с вечностью, неверием озлясь.

По голове Его! Вы били, взявши трость,

А насмеявшись, сняли багряницу.

Одев в одежды, повели распять.

Легионеров жгла бессилья злость.

ОН! Пленник! Строил им! Темницу!?

Он не желал их силу признавать.

Они унизили себя, Его унизив.

Плевками над невежеством возвысив.

Где с Вами нам такую Волю взять?

Где нам урвать хоть край той боли?

Мышцею Божьей давшей воли.

Удары звоном, ноет голова.

Неверия солдатская толпа,

Спешит расправою успеть.

Рок, руки превративший в плеть,

Алеющей мятежной кровью.

Всевозвышающей Любовью

Тебя не одарила мать.

Вы в вечность тронулись страдать

Расканьем ужаса, солдаты.

И не настигнуть вам расплаты!

Вот здесь. Впивается. Терплю, Отец, терплю.

Всё рвётся. Кожа рвётся. Звуки.

Скорпионами плевки. Туман. Скорблю.

Жгут рези прутья, раскалённой мозг.

Гримасы лиц кругом и злые руки.

Ладоней занесённых пальцы розг.

Убийцы, Я и Вас ЛЮБЛЮ...

Открытых ртов языковые жала.

Зрит мерзость, мнит хозяином себя.

Над Ним. Как справедливость пала.

Земля, испугом съежившись, дрожала.

Швыряло солнце, светом Мир слепя.

Отцу Небесному достаточно лишь Слова,

Чтоб всё обрушилось кругом в секундный миг.

Исчезнет многогрязная основа.

И мгла...И нет нас...,даже блик

Не скажет прошлому, что унеслось мгновеньем.

Нет дня, нет ночи, вечера, утра.

Исчезло Всё, изъято Сотвореньем.

Нет Времени. Безвременья пора.

Бог ты— не Бог. Рискнуть и попросить ,

Чтоб Всё ушло. Исус решил ЛЮБИТЬ!

Намека, знака небу не послал,

Средь омута сердечных скал.

Туманной яви крошатся куски.

Шатаюсь Я, сплетаются шаги.

Движения грызут. Идти. Бежит

Кровь. По Пророчеству, по Телу. Коркой,

Ложится в пыль, капелью горькой.

В глазах дорога. Боль. Круги.

Терновник игл внутрь. Избит.

Дышу и выдох Мой хрипит.

Киринеянин с выходом был встречен.

Симон. Сего заставили нести

Крест Иешуа. Так был изувечен

Христос, что люди не могли

Взвалить Распятие Ему на плечи,

В предверьи смерти скорой встречи.

Пришли на место лобное. Голгофа.

Смешали уксус с желчью, дали пить.

Он пить не стал. Отведав, не хотел.

Не казнь вершилась, гряла Катастрофа!

И бросив жребий, начали делить,

Распявшие Его-Его одежды.

И стерегли Его, смеясь кто как умел.

Питавший во Спасение надежды,

Христос за них перед Отцом скорбел.

«Прости им, Отче, что творят, не знают,

Не ведают. Молю Тебя, прости».

Народ стоял, смотрел...

Ты за Себя расканьем попроси!

Злословья проходящие метают.

Лгут, Чад смятения швыряют.

Спаси Себя! Сойди с Креста, Коль Царь!

Других сберег, Себя хранить не можешь.

Сойдёшь?! Уверует тот час любая тварь.

В Тебя молящих сразу преумножишь!

Как больно, Господи. Секунды хороводом

В минуты… пеленою жажды лезут.

Железо в плоть вонзилось. Не оставь.

В шестой час тьма слетелась пред заходом,

Густые тучи мраком понесли.

Горит всё тело. Иглы лоб мне режут.

К Кресту...гвоздями...раздирает явь...

Одежды траура Природу облекли.

Как осязаемо. Направь, Отец. Направь.

Мое избитое, изорванное тело. На руки смерти.

Сколько же принять

Мне муки надо. Сколь собой объять

Народа Моего, взвалив в себя грехи.

Девятый час. Все болью онемело…

ИЛИ,ИЛИ!ЛАМА САВАХВАНИ?

Завеса в храме разодралась сверх до низу!

Земля тряслась и камни расселись.

Гробы отверзлись. Не читаю! Вижу!

Тела Святых, усопших Воскреслись!

На мир деления неслись.

Действующие лица:

-Иуда Искариот

-Прокуратор Иудеи Понтий Пилат

-Гай Кассиус (по прозвищу Аграгот)-легионер, вонзивший копьё в Иисуса Христа

-Первый легионер

-Третий легионер

-Корчмарь

-Нищий

-Народ —толпа(много),книжники, фарисеи, мытари ...

-Распятели (зрители казни Иисуса)

-Массовка (войска, слуги, стража)

-Зрители

-Крыса

-Автор

АВТОР

Рожала нищенка волхва.

Деля скорбеющие звуки,

Рассадник Пятикнижной скуки,

Кидал молитвы мимо рта.

Очарованье мудрой мысли

Рядил в одежды скучной пыли.

То ль наказанием отмечен?

Усердьем лишним не замечен.

То ль явно видя нищету,

Не предвкушая доли мзду…

И не старался отбывая

Муж с книгой, души урожая

Забыв сжинать, чужой давно.

Что ему роженица в тряпках,

Он не пророк, не видит в красках.

Кидал молитвы человек,

Рожал другой. Обычный век…

Касаясь ночи поцелуем,

Луна лысела среди туч,

Шатался в ветре розгой луч,

Я был несчастлив и тоскуем.

Я в прошлом разумом восстал,

Я жаждал истину и ждал.

Меня трясло. Вставал Ислам,

Передо мной чужой стеною

И Магомет святой рукою,

Ключом к воротам, клал Коран...

Кто многое оставил Там,

Тому не жутко в слове Здесь.

Стряхните с лика волчью спесь,

Чад кипарисов и олив,

Подливкой к утренней толпе.

Людское море не в себе.

Кто жарит мясо к зимней стуже,

Тот понимает толк в еде.

С Крестом сошёлся Полумесяц,

Дорога —человечий прах.

На Шариатовых кострах,

Куски потомков Торквемады.

Я, закланный в январский месяц,

В честь мусульманской Антифады,

Отдам Иуду. Будьте рады,

Его трибуны осквернить.

Но не спешите веселиться,

За ним пойдут другие Лица.

Шахидов следует любить!?

Иль Мы успели позабыть,

Слова Христа? Иль Нам судить?

Так много надо позабыть,

Чтоб разумом холодным стыть.

Или не надо? Как простить?

Как не остыв не осудить?

Как нам убийцу полюбить?

Мы тихо будем говорить

О том, что надо, так и быть,

А что не надо ночь подскажет.

Закон мне утром руки свяжет.

И я елейную улыбку,

Приклеив на свои уста,

Похожим стану на улику,

Змею гремучего хвоста,

Пригрев на стынущей груди.

Уныло множество пути,

Когда нет выбора в дороге.

Когда придуманные боги,

Пригнут, растлив до сатаны.

И зов вечерней тишины,

Набатом вывернет наружу

Твою отверженную душу.

Вас привела сюда забота?

Тоска-интеллигентность нарциссизма.

Чарует власть судьба Искариота.

Слова не кисть от импрессионизма.

Я Вам сплету свой стих.Не удавитесь.

Нет чёрно-белых красок за луной.

Садитесь же, садитесь, не толпитесь!

Смеяться на свидании со мной

Не стоит, вставлю следом в пьесу.

Мы начинаем по Иуде мессу.

Третий, предпьесный прозвучал свисток.

Присаживайтесь мыслящие в прок.

Пред Вами не начало —здесь Исток...

Когда придёт великий гнева день,

Как власяница солнце мрачно станет.

Под лунной кровью небо свившись в свиток,

Сокроется и сняв печатей сень,

Благословенье Агнец принимает.

Кто имя ваше впишет в список?

Сидящего десница Жизнь сжимает.

Парится кровь пурпурностью пролитой.

Иди смотри, вот всадники пред битвой.

Конь Белый, Рыжий, Вороной

И Бледный в четверти Земной.

Ад следует за ним. Встречайте.

Христа продали раз, так не продайте

Живого Бога, вслушайтесь в закат!

Он бьёт Голгофой, чёрный саван ночи

Натягивая на слепые очи.

Вторично не продайте! Был распят

Исус над нами! Встаньте на колени...

Пред именем Его —мы просто тени...

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Дворец, наместник Рима —прокуратор,

Уснувший на мгновенье на скамье,

Шатается, вскочивший не в себе.

Понтий Пилат. Солдат, центурион.

Он в Иудее власть и император.

Он через веки видеть наделён.

ПИЛАТ

Забылся на мгновенье. Сколько сна

Раскрылось веером в сознаньи воспалённом.

Я был солдатом, снилась мне война.

Нелепостью впивалась в мозг она,

Изнеможенных жаля в искривлённом.

Что видел я? Какие времена?

Мы строились тяжёлыми рядами.

Последний Назаретский легион

Шагал весь день зелёными полями.

С Афула двигались угрюмые когорты.

Ждал нас не бой. Терзал Армагеддон.

Кипели кровью жаркие аорты.

С Евангельской горы Преображений

Кричали обнажённые рабы,

В сплетеньи тысяч нервных откровений,

Вчерашние мятежные сыны

Меджиддо с нами сёдня окружали.

Мы были вместе перед пастью зла.

Земля качала армию добра.

Не славы и не золота стяжали,

Готовились с победой умереть.

Сам Иешуа шёл центурионом.

Глухое небо начало темнеть,

Шершавый дождь, стекая по телам,

Нашёптывал молитвы легионам.

Туманом рваным, ветер по холмам,

Понёсся к ровной словно стол горе,

Щетинившейся чёрными лесами.

Клубилось небо варевом во мгле,

Подшлёмник серой вязки набухал,

В перчатках руки стыли за щитами,

Плясали молнии в сияющей игре.

Не лёгкий ветер бил уже нас —шквал!

Свистки копейщиков направили к горе,

За ними мы пошли, мечи сжимая.

Я оглянулся… Касками блистая

Закрыли горизонт легионеры.

Семь тысяч гладиаторов на штурм

Бежали первыми под адову вершину.

Вонзаясь в воздух завизжали стрелы,

Молчаньем конница, разбрызгивая шум,

Рождающая гулкую лавину,

Дыханье задних обжигало спину,

Как вдруг...С небес...Посыпались кресты...

Вонзился в сердце мне один и там остался.

И чёрный ангел мерзкой красоты,

Разбросив крылья надо мной склонялся.

Глаза его безмолвны и пусты,

Скрививши рот, он хрипло рассмеялся.

Тут я очнулся… Жутко… Перст судьбы

Крюком под ребра, что за маета

Морфеем строится на призрачном фарфоре.

Что толку будет в сёдняшнём фаворе,

Коль завтра не наступит никогда.

За рамки разума восходит сон.

Немилосерден, ненормален, неотступен.

Подавлен таинством капризных предсказаний.

Задушен буду? Кознями смещён?

След в путь диктатора неотвратимо труден.

Завидуйте, погибну от страданий.

Погрешности раскаянья цените.

Идиллий клятву ломит индекс власти.

Всё кончено.Сегодня уходите.

Непривлекательное завтра Вас вернёт.

Непринуждённо сунет Риму в пасти

И новый Иисус на крест взойдёт.

Я оплатил величие и славу!

Я на Голгофе умную отраву,

Раскину Вефлиемовой звезде,

Лучи её гвоздями приковав.

Царём желаешь?! Царствуй на кресте?

Твой ученик Иуда, им продав,

Тебя...мне ставил западню...

Первосвященниками празднуют судью.

Правителю предавшимся создав

Присяги захлестнувшую петлю.

Кто выпнет умудрённому скамью?

Мы сели дружно в общую ладью

И кто руля коснётся —тот и правит.

Но почему тревога не оставит?

Я Прокуратор! Мне не утонуть...

Уснуть, как я боюсь уснуть...

СЦЕНА ВТОРАЯ

АВТОР

Иуда, шаркая по каменной тропе,

Бормочет в нос. Лоб влажен. Не в себе.

ИУДА

Да предал. Продал. Я коснулся денег.

Не взять-обидеть, подозренья лягут.

Я знал свой берег. Слова камни тянут,

Меня на дно. Он нагрузил с лихвой

Законом голову, а я искал покой

И истину искал, сомненьями окутан.

Я верил. Так хотелось дотянуться,

Туда —где равен с Ним я стал.

Всю жизнь обид терновником опутан,

Пусть игл часть в чело Ему вопьются.

Творивший душу мне Себя прощал,

Прощением воздав… Как я искал,

В глазах Его святых частицу страха.

Раденьем пот, мозоли как у всех.

Легко сказать возьму себе Ваш Грех.

Труднее взять. Он смог, а я упал.

Рождённый прахом, вышедший из праха,

Ты мог иметь воистину успех,

Когда бы Богом жить не помышлял.

Теперь ты Бог, а я Тебя предал,

Так, что же? Выше Бога я поднялся?

Иудой жил, иудою остался.

Воздавши, отступившим искривлялся.

И если мстил Ты или проклинал,

Небесный свод в свидетели взывал,

Молил, рыдал, кричал. Ты улыбался…

Ты знал меня и всё в любви прощал.

Я хлеб, змеёй макавши, преломлял.

Я ждал ты спросишь и ответ искал.

И не было ответа, и смешался,

Мой червь, в Тебе Величье распознав.

Я кинул в смерть Тебя, дорогой растолкав,

Тех, кто по ней давно истосковался.

Да если б Ты в лицо ей рассмеялся,

Да если б Ты просил и унижался.

Ты не заметил смерть, она ничто,

Перед сиянием Твоим и я прозрел!

Прозрел в тот миг —когда никто

Ещё Тобой не жил, не восхищался.

Когда камней презрительный обстрел

С плевками рядом, к телу прорывался,.

Хватала чернь слюней бразды.

Когда на муки крест тащил Ты,

Оставляя, в пыли, кровавый след,

Ногами босыми в Голгофу уходя.

Несчастный день, слепящий знойный бред.

И камень мой, запущенный в Тебя,

Разбил висок Великой Доброты,

Сверкнув мировоззреньем слепоты

И от затылка, точкою звеня,

Сползает боль на бьющие виски,

Спиралью скручивая голову в тиски...

Но всё ж сильнее нравственная боль.

И даже мавр —чернеющий как смоль,

Белее во сто крат меня —подонка.

Я колыбелью Божьего ребёнка

Костёр для Ада в Иудее распалил,

А Он прощал, а Он меня любил!

АВТОР

Давно устав растаяла толпа,

Шалеющая зрелищным соблазном.

Свершилась казнь, окончена война,

Меж палачом и жертвою. До дна,

В стремлении животностью прекрасном,

Вся битва неоправданно срамна.

Воров распнув убили и...Смутьяна.

Горгоны труб под нимфы барабана

Сыграли музыку на бис легионерам.

Расправа сильным кажется примером,

А слабый умирает до суда.

Пролаял дождь и грязная вода,

Мешаясь с кровью Бога, по канавам,

Вдоль мокрых улиц весело текла.

И тело хрупкое Великого Христа,

Крестом увитое над вечностью пылало.

Дитя Всечеловечного Отца

Сквозь слёзы улыбаясь умирало.

Простив нас всех. За всё и до конца.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

АВТОР

Скакали кости, перепрыгивая щели,

Протухшего и чёрного стола.

Скользя в разводах жира и вина

Три игрока для драки пьяной спели.

Давился нищий песней у угла.

Скрипучие, затасканные трели

Ворон пугали с самого утра.

Щипали зелень по бокам холма

В задумчивом тупеньи козы.

Жара текла, маслины в окна зрели.

Застывшая и душная пора.

Страдания амфорные обозы

Покинули причастные дома,

Скитаясь по обители Давида.

На ране Бога истина обмыта.

ПЕРВЫЙ ЛЕГИОНЕР

Кого казнили сёдня, Аграгот?

Сменившись с ночи, обнимал подушку

Сильнее чем обжора свой живот,

Иль деревенский увалень подружку.

Зевая ,близким сладкий чуял сон.

И вдруг: тревоги, лязги, перезвон.

Зовут свистки, мы мчимся на дорогу.

Та, что из города к дворцу ведёт,

Часа четыре мнёмся где-то сбоку,

Потом отбой. К чему весь перемёт?

Кому расставлены такие сети?

Ведь даже малые, едва родятся дети,

Им с молоком боязнь к нам вольют.

И разве, что мошенник или плут,

Рискнёт дерзить перед могучим Римом.

Да и того в момент оставим мимом,

Отрезав оскверняющий язык.

-Ещё вина хозяин! Я привык

Конечно и не спать и потрудиться,

Но знать хочу, какая это птица

К тебе попала грудью под копьё?

Чьё сердце жаркое скользнув на остриё,

Хвалу богам воздаст, побулькав звуки,

Кровавых пузырей. Какие руки

В любви доделали отец твои и мать.

Умеешь в срок мученья обрывать.

Метни же кости, пусть твои заслуги

Монетный блеск заставят выпадать.

АГРАГОТ

(метнувши кости, нехотя цедит

Сквозь зубы. Спесью знаменит)

Воров казнили. Все их согрехи

За жадностью к деньгам не угнались.

Варавву выпустили. Глянь как петухи

Опять за бочкой старой подрались.

Монету ставлю победит рябой.

Иль нет, поставлю даже золотой.

ТРЕТИЙ ЛЕГИОНЕР

Ну всё. Разняли. Да, а кто смущал?

Я слышал третьим-то пророк страдал?

АГРАГОТ

Повис в Кресте Он. Умирал сурово.

Всё пить хотел. В нём столько было сил.

Я взгляд Его читал, Он не просил.

Печально, с жалостью смотрел. Его за слово

Пилат отправил к мукам на Кресте.

Да и народ на фарисействущей узде,

Сам выдал нам то ль Бога, то ль Царя.

Да и казнили, впрочем Его зря.

Он видимо юродивый немного.

Ну все, не нам судить, чего лихого

Он сделал в жизни. Сколько бедолаг

Отправил я к Харону, мне пора

Уже на пенсию, вкусить житейских благ.

Эка погоду нынче зарядило.

Палило солнце с самого утра

И вдруг как море на землю пролило.

Там из толпы один ко мне пробился.

Винившись пылью растелился.

Иуда некто, он Его предал.

Ногтями в щеки, деньги предлагал,

Чтоб смерть Исусу лёгкую купить.

Я деньги взял, к чему жестоким слыть.

ПЕРВЫЙ ЛЕГИОНЕР

Суровый? Сильный? С жалостью смотрел?

На крест не всходят, тащат. Там конец.

АГРАГОТ

Так не себя Он. Он меня жалел!

А крест принял как праведный венец!

Предатели, цари, кого судить?

Кто прав, кто виноватым истощался?

Раз деньги дадены —их надобно пропить!

А Тот, с Креста, все с болью улыбался.

Улыбку эту...не могу забыть...

Так мать моя...однажды...улыбалась...

Когда меня… рождённого… к груди

Впервые прислонила...Ты прости

Меня Христос...какая жалость...

Как поздно я прозрел...

АВТОР

Ломая лавку на пол повалился.

Ему бы жить, а он вот...искупился...

ТРЕТИЙ ЛЕГИОНЕР

Эй Аграгот, ты что, ты верно пьян?

А как красиво на пол полетел.

Да он не дышит? Вот и дослужился.

Эх сердце, сердце, палача изъян.

Работал вол, плясал и веселился,

Как были мясом, мясом и помрём.

А что скопил? Мешочек с серебром.

Возьму себе, тебе уже не нужен.

Был путь солдатский чёрствый и натружен,

Спит Кассиус, он смертию остужен

Зови могильщиков, корчмарь, а мы пойдём.

Пропьём монеты, что судьба-стена.

Мы —дыры. В нас нальют вина

И рухнут грязью кирпичи,

Накрыв покоем Арлекина,

В миг человеческая глина

Засохнет в пламени свечи

У поминального погоста.

Все мы для вечности —короста,

Сочащаяся грязным гноем.

Живём ли, пляшем, мрём ли, воем.

Вино, расплавленный рубин,

Я раб тебе и господин...

Тошнит, я право перепил

И плащ, заляпал и залил…

ПЕРВЫЙ ЛЕГИОНЕР

Кинь нищему серебряник, ей богу.

Эй ты, зануда, хватит волком выть,

Пока тебя мечом не ткнули сбоку.

Бери фонарь, показывай дорогу.

Куда ты рвань? Помчался во всю прыть.

А от монеты кинулся к порогу

Как от проказы.

ТРЕТИЙ ЛЕГИОНЕР

Плюнуть и забыть.

Коль от монет бегут как от заразы,

Так их проблемы, нам то что скулить.

НИЩИЙ

О Боже! Дай мне силы, я найду,

Я накажу предателя Иуду.

Я этот день вовеки не забуду,

Я боль Христа сквозь страны пронесу.

Один сегодня, завтра сотней буду.

Мир на колени пред Тобой склоню.

Исус, мой Царь, живу Тобой. Молю.

Прости, что ранами смердю.

Теперь Тебе я песню воспою.

Дома Твоей любовью озарю.

Иуду, мне б найти Иуду.

Найду его и тот час же убью!

КОРЧМАРЬ

(Столы, солонки, чашки, мухи

И разум в ежедневной муке)

Молчать, не вмешиваться смело.

Кольцо в колечко, цепь не жгут.

Скуют, повяжут, чье бы пело?

Железа умные не рвут.

Ржа сталь любую разъедает.

Был Рим и нет его, растает,

А лавка — вот она, цела.

Я знал Исуса, за слова

Ему ещё спасибо скажут.

Всех нас когда-нибудь повяжут.

Вина моя, что иудей.

Камнями ляжем в мавзолей.

Когда бы псы боялись мышь?

Распяли? Ждёте вот-вот тишь

Вернётся к зелени фонтанов?

Тошнит от ваших балаганов.

Иль мне не знать как драка зреет.

Народ страдальцами живёт!

Вы не Христу, себе живот

На той горе вспороли, тлеет

Фитиль, быть страшному огню.

Я видел жизнь, я говорю:

Приврете всё, себя хваля.

Обид засеяны поля.

Молчать, молчать и торговать.

Потребность съеденным устлать,

Нет большего у нас движенья.

А все великие стремленья,

Приманка для продажной девки.

Убитый создан для издевки,

А убиенный —для костра,

В котором все сгорим до тла.

АВТОР

Лежала ночь в канаве придорожной.

Склонила голову на плечи ей луна.

Стыл ветер в жилах —пепел без огня.

Нет ничего печальней пепелища.

Походкою строптиво-осторожной,

Хвостом скользя, из кучного дерьма,

Проваливаясь в грязь и семеня,

Спешила крыса. Запахом кровища,

Из ран растекшаяся, тошностью звала.

Нет ничего тоскливей пепелища.

У скриплого, засохшего ствола

Уснули вечным сном легионеры.

Два горла ранами кривлялись небу.

От уха к уху жуткие пробелы.

Руками голову схватив сидел Иуда.

Кто знает вкус предательскому хлебу,

Тому его во век не позабыть.

Роятся люди по земле в надеждах чуда,

А чуда просто может и не быть.

ИУДА

(Истиной не платят дважды.

Она появится однажды,

Блеснёт, исчезнет, унеся покой,

И хоть с петлёй в обнимку вой)

Большое жёлтое ночное солнце камень-

Луна, оскалившись висит и давит

На совесть. Не смотри, что можешь знать ты.

Никто не посвящён.Лишь Он как пламень

Спалил меня. И вправду не расставит

Никто фигуры у Небесной Свадьбы

Без ведома Его. Но Он Себя избрал

Мной, хлеба протянув в вине.

Так я оправдан Им? Пророчеством?

Там сказано:”И умер и восстал”.

И Каиафа Богово в Тебе

Признал, Коль Лазаря над одиночеством

Смердящим поднял Ты живым.

Не человеческой прознал, святейшей сутью.

Но жить с распахнутою грудью?...

Я не застыл пред бездною иным.

Я —вор. Мой ящик —вот вина.

Как жалок хлеб крадущий нищих

И подл… Я и не избран был, отмечен.

Бесстыжей, мерзкой мерой уличён.

Взвалила ношу тяжкую спина

На корысти условиях обычных.

За блеском денег сущим не замечен

Мной Бога Лик. Сиянием смещён

Монетным взгляд на смрад, не суть.

Тщась Освящённого распнуть

Кружила жадным алчность сознанье.

Я выкуплен Тобою на Кресте

Как вор, ценою в покаянье,

Но нету выкупа предавшему Отца.

Я не Христом готовлен на закланье.

Мертвец перед осиною венца

Желанным смрадом выдался на злобу

И выйдя на тоскливую дорогу,

Забился тленьем, истанцовываясь в пыль.

Прости меня народ и Израиль.

ПИЛАТ

(Дворец, статуи, мрамор в ряд.

Тут строгость —роскошью щадят)

Ведь я предупреждал Его, просил.

Оставь смущать довольство преклонённых.

Да ладно праведником, Богом возомнил

Себя, ославив дурней просвещённых.

И я хорош. Готов поверить был!

Прибавкою к семье умалишённых.

Мне Кесарь бы вовеки не простил.

Да! Я убил Его! Убил? Убил.

Нельзя святым слыть в стане развращённых.

Страшнее нет скитания смущённых.

Я рот Ему терновником зашил.

Но почему так тошно мглой застыл

Палящий свет полуденного солнца.

Словно по крови пролитой скорбил.

Как тучи тяжелы. Клубится, зреет

Душный воздух, нет проворства

И свежести. Гремит гроза, не сеет.

Дождя, о боги, дайте же дождя!

Ты мог лечить. Однажды, уходя

Сказал, что боль свою отныне я хозяин

Казнить иль миловать. Потом среди развалин

Мне крест приснился. Всё не позабыть!

Сомненья —страх, их надо полюбить.

Не так легко на этом свете быть,

Но хуже всех, страшась никем не слыть.

В философе солдат. Кто будет кем раздавлен?

Годами юности сражений не простить.

Казнить немедленно, пусть будет обезглавлен,

Тот кто Христа посмеет полюбить.

Я всё прощу, но Ты меня заставил,

Стать человеком, что и возразить.

Верните юность! Он мог возвратить.

Где ты, Исус? Тебе не убедить.

Я от тебя собой избавлен.

Философ Цезарем разбавлен.

Я Прокуратор! Мне ли не судить!

Какие боли, им не пережить

Сегодняшней грозы. О кто б избавил

Меня от боли и...себя! Но как забыть

Твои глаза? Как Ты посмел простить?

Кто я? Солдат или философ?

Полюбить...

АВТОР

Стихает голос, удаляется Пилат.

Философ, Прокуратор и солдат.

НАРОД

(Какая масса полушёпотом гудит!

Да только с полушёпота тошнит)

Вы слышали? Вы видели? Свершилось!

Да тише вы, услышат. Вслед за Ним

На Крест погонят. Небо изменилось.

Но камни-то кидал не я один.

Цари —блаженны. Он блаженным не был.

Цари —слепы. Он видел слишком много.

Царь Иудейский, лучших насмешил.

Взлететь рожденный, ползать не забыл?

И не смущал, быть праведным —убого.

Вы слышали? Он нас за всё простил!

Усеяна крестами вся Голгофа!

Он Божий Сын? Да кто бы говорил.

Но взгляд Его! Глаза!? Не кончить плохо

С глазами этими не мог Он. Возлюбил!?

Да кто Его просил нас возлюбить.

Уж коли вы хотите говорить,

То так, чтоб «понимали» ваше слово.

Вороне белой в чёрной стае стыть.

Там белый цвет карается сурово.

Свечу плевками можно затушить.

Зачем себя за Истину казнить?

Не может обвинённый обвинить.

Глаза Его плевками мы гасили.

Но тот огонь? Его не загасить!

Когда б с таким огнём все люди жили,

Покоя не было. Проклясть Его, забыть!

Ты возлюбил? А мы не возлюбили.

Ты всё простил? Не сможем мы простить.

ИУДА

(Сидит, зарезав двух легионеров.

Качаясь, голову руками обхватил.

Смешались вкруг развалины уделов.

Он мыслями развалины скрепил,

Вцепившись явью в корку подсознанья.

Из дня продолжив в ночь свои скитанья).

Серебряники вновь ко мне вернулись.

Я в покаяньи клялся их забыть.

Оковы тянут.Океан не переплыть.

Лохмотья разума изверившись столкнулись...

Извилинами, вылепив силки.

Умны вчерашним только дураки.

Кошель вдруг выпал из мозолистой руки

И умирающие губы прошептали:

-Возьми. Я ждал. Как долго мы плутали...

Где вы плутали перед смертью, псы?

Я за Христа вас буду убивать.

Иль за себя? Уйди, уйди мой стыд.

А мои мысли? Грязные? Чисты?

Смеяться мне или скулив стонать?

Что землю орошать грызясь навзрыд

Вернулись деньги с третьим, кто убит.

Труп третий. Счетное тоскливо

Во мне отсчётливо звенит.

Всё на круги своя придёт неторопливо.

Врасплох застигнет в неурочный час.

Кто совратил меня? Чья чёрная тетива

Стрелою запустила? И в Кого!

Нет мне прощенья! Жалкий свинопас,

Счастливей часа мести моего,

В час похоти свиного вожделенья.

Нет ничего печальней пепелища.

Я душу, сердце, самого себя,

Все жалкие в сравнении владенья

Покой, жену, детей, свои жилища,

Спалил в костре предательства и зла.

Всё смыла ядовитая струя.

Да борода блудливого козла

Дороже стоит, чем Иуды имя.

О Иисус, скажи какое вымя,

Какую грязь я в люльке воссосал?

За что меня Христос Ты оправдал?

Ты надо мной хохочешь?! Я смешон?!

Смотри и ужасайся! Я! Взбешён!

АВТОР

Иуда пальцем тычет в труп солдата.

Сошёл с ума. Несчастная расплата.

ИУДА

О Господи, кому я угрожаю?

Дай мне губами ног Твоих и ран

Коснуться. Видишь? Тоже умираю,

Но Ты уходишь в вечность, я в проклятье.

Я проклянул себя, свой ум, свой стан.

Я так любил...себя. Твое распятье,

Меня четвертовало навсегда.

Что годы? Годы —талая вода.

Пришли, взбурлили, смылись без следа,

Оставив мусор, хлам, гнилые щепки.

Я вольно жил, а умираю в клетке.

Надежные запоры из стыда

Мне не открыть и не кого винить.

Я так завидовал тебе неотделенный.

Атлет, силён, умён, красив, богат.

Я за тобою нёсся, окрылённый.

Хотел затмить восходом свой закат.

Орёл собой закрыть не может солнце,

А я своё убогое оконце

Решил перед тобою распахнуть.

Ты не откинул, не обрезал путь.

Моё стекло изломанного света

До Своего Сияния вознёс!

А я на Крест возвёл Тебя за это!

Первосвященникам продав донос.

Серебреников тридцать. Я б не взял.

Нельзя не брать, тщеславья не поймут.

Я не Тебя, себя тогда продал!

Твои глаза...покоя не дают.

Я видел их! Я понял! Люди врут!

Ты Бог! Тебя! На казнь !Ведут!

И эту плаху ученик Тебе построил.

На рабской сущности амбиции утроил.

Но я-то выше быть хотел не Бога! Человека!

Я человека продал! Или Бога?

Хотев возвыситься исчадьем века,

Возлёг дерьмом у Царского порога.

Но я же на коленях...я блажил!

Я ноги целовал легионеру!

Проси он жизнь и ту бы положил!

Скоты не тело распинали! Веру!

Я вижу всех троих Вас на кресте:

Тебя Иисус —ребёнка Вефлиема.

Волхвы Мессию указали по звезде.

Тебя мой Бог, Всемирное начало

И Дух Святой. Проста как теорема.

Доказанность —свершившееся зло.

Сегодня Землю стоном укачало

Осиротели все, а Мир не проняло.

Какое же вокруг тебя различье.

Я, только я, познал Твоё величье.

Тебя продав —себя расторговал.

Ты врёшь! Ты жив! Тебя бы я узнал.

Там на кресте висит Твоё обличье.

А Ты бежал! Надув меня бежал!

КРЫСА

Эй! Что орешь, кошерное дерьмо.

Клянусь своим удавленным помётом,

Твоё слепое скорбью помело

Недугом совести от грешности свело.

Ты не желаешь быть Искариотом?

Я день и ночь грызу чужие кости.

Взгляни на мир с обратной стороны.

Скажи, кто видел задницу луны?

Не набухать же кичившись от злости.

Открыл смрад зла грядущему лазейку.

Палач повешенному выбивший скамейку,

Отец зарезавший любимую семейку,

Да кто угодно гордо кинет взгляд,

Сравнив себя с тобой и будет рад,

Что хоть немного выше оказался.

Ты ж от мучений чуть не исстрадался.

Предубежденья ниспровергнут Веру.

Новоприбывший образ твой обрёк

Нас всех открыть немыслимую эру.

Одним варить. Твой скрабезный горшок,

Ерусалимом отведённый для отходов,

Курится славой серости народов.

Ну я пошла, хочу нажраться впрок.

ИСКАРИОТ

Я был Иудою, теперь крысиный бог.

К подножью моему прибавят ветра.

Нет просто я с ума схожу. Не может крыса,

Мне пантеоны строить и чертог.

О сколько в каждом человеке спектра!

Когда же разведут его до смысла,

Осадок процедят, нальют по склянкам,

Смешают краски на живой воде...

Права границ в картинах дарят рамкам.

Отрубят руки, если не в себе,

Творя в экстазе, вылезешь за холст.

Коль выше уши иль длиннее хвост,

То не беда. Ослов способных хвалят.

Но рубят голову, раз высится душа.

Распнут их сильные, слой серости смеша,

А я? Моя какая роль?

Я чей-то смех иль чья-то боль?

Сползти в себя, списать пророк в учёт.

Я эпизод иль эпилог? Их швы фиктивны.

Коварный страх наружу так и прёт.

Мне сшили платье, тканные престижны.

Дичится колесо абстрактных кочек.

Родник ученья, вытекший из почек,

Мочой и мерзостью спирая отдаёт.

Кто жаждет умереть —тот не умрёт.

Вернись ко мне, былой Искариот!

Верните мне меня, я одинок!

Я от себя так близок и далёк.

АВТОР

С ума Иуда сходит и ревёт.

Шаги...Вы слышите? То нищета ползёт…

Стучится фанатизм, ломая двери.

Есть в каждом обретении потери.

Смирением затянут пояса.

Хребты ломая пискнут в небеса

И писк объявят новым откровеньем.

Ох страшно испытание смиреньем.

Христос вас всех простил. Поторопитесь.

Покаявшись, грехом опять снеситесь.

Вам ограничил дальность на полёт,

В полотнах жизни, сам Искариот!

НИЩИЙ

Хорош, здоров. такие нам нужны.

Убив, смеется, экий ужас ночи.

Приветствую тебя, великий воин.

Смеёшься над убогостью казны.

Двум римским воинам закрыть до срока очи!

Мал кошелек. Ты большего достоин.

Оставь, не множь деянья сатаны.

Та горсть монет, что прячется в руке,

Она не от добра, от грабежа.

Тебя я именем Христовым призываю

Поднять со мной знамёна мятежа!

Я миру век Исуса открываю.

Наместником войду в Великий Рим.

Святого Бога Верой нерушим.

Огнём любую ересь и мечом,

Царя Царей в молитвах возлюбив,

Искореним. Вершить суд буду я!

Отцом народов, судьбоносным палачом,

Венцом творения оденете меня,

Христовой кровью верных напоив.

Религия искусная грызня.

Ты мне поможешь силою своей

Заткнуть Исусом недовольных глотки.

Бывает плеть нужнее чем елей.

Тебе всё будет. Деньги-весла лодки.

Чем больше, тем она быстрей.

Держись меня, мой парус веселей.

По морю жизни на ладье своей,

Не уплывёшь на мелочном легке.

Построим храмы в каждом уголке.

Искусным резчикам и даже ювелирам

Крестов закажем. Пусть они везде:

Венцом терновым, кровью и гвоздями,

Любым великим : королям, кумирам,

Напомнят, что они лишь прах пред нами.

Три сотни человек, всего за вечер,

Насобирал Я. Все идут за мной.

Стучится в каждом Иисуса ветер.

Суть люди разные, но всё народ лихой.

Ещё неделя, две и будет больше.

Нас будут тысячи, пойдет резня везде.

Чужим богам пощады не видать!

Пойдем. Нас ждут у башни, в старой роще.

Мы будем клясться кровью на кресте,

Зарыть живьём в земле родную мать,

Коль я скажу или прикажет Вера.

ИУДА

Заткнись! Вонючая бродяжная химера!

Я их убил за боль мою —Христа.

Мне эти деньги кинуты как кость

Собаке, лаем указавшей Льва.

А ты, проросшая на Святости ботва.

Терпение предателя иль злость

Испытывать решила мерзким спичем?

Развалины украсив трёпным кличем.

Ведь я Иуда! Или не узнал?!

НИЩИЙ

Христопродавец!? Ты Его продал!

И я! Перед тобою распинался?!

Продал Исуса! Дьяволу продался!

Смерть! Смерть тебе! Не тронь меня! Пусти,

Отбрось свой нож... прости...

АВТОР

Летела сталь, монетами звеня.

Иуда перерезал ему горло.

Засунул деньги внутрь...

ИУДА

Пересохло?

От нищеты, старик, в твоей утробе.

Поторговать решил ты именем Пророка.

Я покупаю речь твою о Боге.

Платя монетами проклятого оброка.

Как оба мы с тобой дервиш убоги.

Пойду к распятелям, они умны.

Нас всех одна объединила кровь.

Куда же вы глядели о волхвы?

Исус! Как мне нужна твоя любовь.

АВТОР

Богатый дом. Центр города.

Распятели сидят. Предатель стоя.

Уткнули в пол седые с чернью бороды.

Распухла совесть в милосердье голода.

Ученьем язвы правды вспороты.

Речь сбитых слов Иудиного воя,

Смущает покаянием изгоя.

РАСПЯТЕЛИ

Твоя история, твоя печать.

Мы принимаем это покаянье.

Сумел дождаться всходов, надо жать.

Ушедшим в вечность, давит расстоянье.

У них иная ширь, иная стать.

Они любить умеют и прощать.

Дела их переправят на примеры.

Тебе ль не знать как делают святых?

Подгоним в человеческие меры.

Считаешь Бога продал? Да иных

Богов продать сама земля велела.

На них стезя субботняя сомлела.

Ушли в могилу все кто тайну знал.

Теперь Пилатова черёд настал.

И вновь предстанешь перед мненьем чист

И тише ной, ты слишком голосист.

Кричишь как вошь, что охромела.

Возглавишь нищих, все для пользы дела.

Под именем Христа ославим бой.

Спор жаркий будет с Римом.

Пилата уберешь, само собой.

Язык обрезать мало, станет мимом.

Вот нищий рок с протянутой рукой.

Чуть всю обедню нам не перепортил.

Ложись под нас. Ну что ты рожу сморщил.

Любая Вера будет хороша.

Себя объявим мы святым народом.

Ты будешь факелом —благим Искариотом.

Забудь про душу, подлая душа

Она покладиста, с ней ввысь легко и просто.

Что ты уставился? Поверил в Чудака,

Что на кресте повис, разбив бока?

Пошёл на смерть с любовью и беззлостно?

Бесплатно Он пошел, а значит глуп.

И глупостью Его мы будем править.

Пред иудеем всякий туп.

Прозревшим тупость дадено отладить

Еврей умен, а прочим нужен пряник.

Не каждый праведный по сути есть посланник

А заупорствуешь, тебя навек ославим.

Печать не Каина, Иуды заклеймят.

Пилат вверху, а нижний бал мы правим.

В костре Ерусалимовом не спят.

Мы пьесы роду человеческому ставим.

Торговые подходят небылицы.

Коль к солнцу близко подлетают птицы

И падают поджаренные вниз,

Их не закапывать, их надобно продать.

В колокола звенеть и мясо славить,

И уловить меж рыночный каприз.

К столу не всем, лишь избранным подать.

Есть Тора. Есть евреи. Есть товар.

Политика, религии, народы,

Всё на прилавке. Поиметь навар

Важней всего. Не создавай заботы.

Прислушайся и делай, что велели.

Забудь весь бред, что нам наговорил.

ИУДА

Пришла весна, затявкали капели.

Великий Боже! Что я натворил?!

Мне б удавиться в детстве, в колыбели.

Я иудей. Вы иудеи.

Не нация, а сонмище идеи.

Нет. Я —Иуда. Вы —мои аллеи.

Я —червь, вкруг копошатся змеи.

Ерусалимом познаны евреи.

Они, не мы от крови Иудеи.

Мы —свою песню протянувший сброд,

Народа не затмит брехливый рот.

Откройте окна. Там Израиль, не здесь.

Устал я ваши уговоры несть.

Первопричина преступленья —спесь.

Первопосылка возвышенья —лесть.

В вас голос зависти рожает месть.

АВТОР

Из дома как из омута —вперёд.

Бежит, шатается, болит Искариот.

ИУДА

Дома, заборы, нищий, иудеи.

Несётся хороводом пляска лиц.

Вот та канава, вот легионеры.

Живые и убитые раздели

Мой разум. Бренные халдеи

Кишат кругом, сужаясь до глазниц,

Оправдано взывая затаиться,

Дыханьем дьявола неся миазмы серы.

Отречься? Измениться? Искупиться?

Я видел рану на груди Христа.

Рос из неё росток блаженной веры.

Она была наивна и чиста.

А вы к ней тянетесь смердящими руками.

Предав Исуса, я себя убил.

Стоптавшись в грязь, умою саван вами.

Я вас предам, расчётливые псы.

К Пилату, во дворец, хватило б сил,

Мне одолеть рассветные версты.

Пилат не тряпка, рухнете висеть.

Вокруг Христа, забвеньем на Голгофе.

А я прощу себя и буду петь!

На выдохе. И волком выть на вздохе.

АВТОР

Дворец. Макая пальцы в чашу,

Трет виски наместник Рима.

Чёрные круги солдатских глаз,

Бессонницей больны. Приблизив стражу,

При факелах обугленного дыма,

Он слушает прерывистый рассказ

Иуды о Христе и мятежах.

Легионеры, путаясь в словах

Рассказа длинного, с отрыжкою зевают.

Иуда бледен, волосы спадают

Кусками грязными на скулы подлеца,

Продавшего Великого Творца.

Вот он умолк.

Ушли на ловлю стражи.

Одним аресты, кровь пускать другим.

Встаёт рассвет, сквозь хлопья чёрной сажи.

Стал за ночь мир ослепшим и глухим.

ПОНТИЙ ПИЛАТ

Ты дважды предал. Знаешь ли Кого?

А впрочем, вижу знаешь. Только двое

На целом свете, только ты и я,

Скрываем тайну истинного дела.

Друг Иисуса продал мне Всего.

Был на Кресте один, а стало Трое.

Отец ,и Сын ,и Дух Святой-Семья.

Моя присяга выполнить успела

Всё до конца, философа заткнув.

Учителя ты продал не моргнув.

Народ предал? Тут тоже принимаю.

Предал и нищих. Надо мне платить.

Твои серебряники с утренним обходом,

Нашли у трупа в горле. Раскрываю...

Кошель! Все тридцать. Думал получить

Вторым предательством прощенье перед Богом?

Тридцать серебряников —вот твоя дорога.

Круговорот затеяла природа.

Я ими за второй донос плачу.

Тревога предстояние залога.

Ты предоплату внёс судьбой народа.

Иные деньги ровня палачу.

А знаешь в чём секрет твоих страданий?

Ты трус, Иуда. В этом вся и суть.

Жизнь сохранить —венец твоих скитаний.

Пошёл же прочь, крестом на мне твой путь.

АВТОР

Базарной площади умытые ряды.

Белеет утро, поощряя сделки.

Иуда у позорного столба издевки.

Стоит уставший, дрожь на дробь в виски.

Верёвку держит. Хочет удавиться.

ЗРИТЕЛИ

Скорей давись Исусов кровопийца.

ИСКАРИОТ

Гоним...Он прав...Я просто трус.

Эй вы, базарные ленивцы...

Я открываю свой торговый ряд!

Вот кошелёк, он полон, он не пуст.

Возьмите камни в подлые десницы.

Слюны скопите желовачный яд.

Кто поразит меня плевком и камнем,

Тот может взять серебряник себе.

Вещающие, жертвенник на мне.

Ну...Кто начнет? Хочу быть окровавлен.

Откройте мне себя за вашим ставнем.

Я обесчещен, но не обезглавлен

Зову в свидетели любого, убивайте.

Я вам прощаю смерть свою, клянусь!

Согнули так не мучайте, ломайте.

Последнее.. я больше не проснусь...

Плевавшие в Исуса на кресте,

Зажравшиеся в Боговой измене,

Уйти, уйти от вас,дорогою к звезде,

Зажегшейся когда-то в Вефлиеме...

Так бейте же меня и распинайте.

Я вижу путь.. я ухожу к себе.

Прощайте люди...навсегда прощайте.

ШЁПОТОМ: Как умирать мне страшно, я боюсь.

Но надо умереть мне, очень надо.

Не деньги, смерть за смерть моя награда.

Казнил других и сам теперь казнюсь.

В петлю как в омут, головою окунусь,

В петле мои спасенье и отрада.

Самоубийцей самоискуплюсь.

Прости меня обманутая вечность.

Я ухожу прикончив человечность...

АВТОР

Толпа кидала камни. Шум стоял.

Плевки стекали, таяли монеты.

Когда последнюю монету кто-то взял,

Иуда рухнул. Кончились ответы

На все вопросы, что он задавал.

Схлестнула шею серая верёвка.

Предатель умер, замерла издёвка.

ЭПИЛОГ

Смешал я вымысел и правду.

Не кляните…. Хотелось осознания вины.

Теперь домой скорее уходите.

Простите за испорченную жажду.

Серебряники из своей казны

Достаньте, бросьте. Странники приют

На них последний свой найдут, усните

Гонимые спокойно, вас тут ждут.

Горшечник земляной уют

Продал. Цена —на покаянье.

Путь отразился в расстоянье.

Иным и сотни лет не жмут.

Еврей во мне не плачет, он поёт.

Прощай мой брат и боль, Искариот…

Растущей бездны сытость дня

В себя тянула, изначальных выбирая.

Прошломинутного меня

Всенепрощающая стая

Расстила, годы расставляя

Как вехи на подходах рая.

Для судного храня огня.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Ночь скорбная окрашивает звёзды,

Цикадным лепетом и мятою травы.

Вот Он —последний дом Мой.

Пилат согласием не осквернил когорты.

Первосвященники в предгробные сады,

Направили, страшась, Святой покой

Вязать с печатью, оскверненных стражу.

Аримафеи —будь благословенны,

Иосифом обвившем плащаницей

И плат ложившем. Плоть Мою не в сажу,

Но пелены одевшия нетленны.

Алоем и смирною пред гробницей,

Представил благовонья Никодим.

С моленьями и горестью скорбим,

Ради ложив пятницы Иудейской.

И гроб был близок новый во скале

Иосифа,им камень привалим,

К дверям пещеры для Царя Вселенской,

Воздавшего прощением Земле,

В любви взошедшего.Великим и простым.

Вам ли дано познать Его иным ...

Шагает Жизнь и Радость

Всё не в тягость.

Я рядом шёл. Уже другим…

О ИСТИНЕ ( трактат )

1.Слаб ещё, укрепи Иисус.

2.Вдохни Духа Святого в ягнёнка, рождённого чудом агнца Господнего, на Земле Твоей, стоящего.

3.Лапы свои питавшего дрожью перед величием Твоим, гневом Твоим и сиянием Твоим.

4.Умиротворённым Тобой на познание истины имени Божьего, пред ликом в ангелах кружённого и внимающего слову Божьему.

5.Грядёши не восславишь, восславивши не грядёшь.

6.Истину стлавший, жесткой постелью мающийся и истина твоя жестка.

7.Метующийся, мечами скряжащий, метой мятущий мятущихся, мета твоя в тебе, на поражении твоём и есть она печать дьявола, обречена на изгнание.

8.Духа Святого истиной не маята, но благодать снисходит. покоем пребывания и благополепия.9.Мягко плотное и плотское плотнее по сознанию вашему.

10.Расчитывая не соберёшь, а собирая рассчитывай.

11.Сидящие в совершенстве, единожды взалкавшие, смиренны в седалищах, горды в чреве, убоги разумом, сыты разумением.

12.Себя спирающие, глупостью поправ Небеса, есть они.

13.Покой,знак радости и в покое горе наше пребудет.

14.Нет покоя неверием и Верой покой сердцам дарящийся.

15.Горе не вкусившим Истину Слова Божьего и Духа Святого, Горе в очах наших, на них взирающих, но мир в душах и сердцах наших к горестникам со словом Истины приходящих и зовущих к хвалению Славы Господней.

16.Радость бежит созиданием.

17.Созидание-ступени к алтарю понимания Мира и смысла меры человеческой.

18.Мера нам Господом Богом отпущена, Сыном Божьим подтверждена, Духом Святым пребывающая в нас и радущая, а остальное от лукавого и соблазнов гордыни выше Господнего поставить себя.

19.Нет ничего выше. Так Господом начатое, Господом и оконча-то будет, им увенчано, все в Господе и Господь во всем, и всё пред Величием Господа, и это тоже Истина.

20.Господь есть Истина для нас, но есть истина, что выше понимания Людского.

21.Кто вкусит, есть смерть сущности его и

вкусивший Вельзевулу брат.

22.Cоздан человек, дано человеку и не спеши человек.

23.Взомнивший видение края Истины, знай нет края у ней и не дано знать его никому.

24.Тщящийся поднять одежды Истины, погибель объял, так нет у Истины Одежд, она есть Часть Облачения Господа Бога, светла и непорочна.

25.Созидание Истины Господом Богом начато и истина Господня колыбель сына его и детей его.

26.Слово первое созиданием было, о созидании сказано, Истиной звучало, входящей нам.

27.И есть разрушение, но есть и исправление и есть Кара Господня, но нет Ближе Господа Бога нашего, ибо Он есть созидающий и созидатель созидательности.

28.Покой сотворением следует, созидание покоем окончено, созидание мир и покой.

29.Не множьтесь собой в ошибках ваших, не упорствуйте в заблуждениях.

30.Склонитесь перед правдой и правотой Истины Господа Бога нашего.

31.То лишь истина, что Дух Святой промолвит и снизойдёт в благодати.

32.Блудолюбящий,не с блуда падете, но с семени его.

33.Так семя то есть грех множащийся, с вас сбирающий, слабостью вашей питающийся.

34.Нет с ним терпения и жалости.

35.Злобство стократ множится, добро в двое, но тысячью тысяч добро сильнее.

36.Мудрость дающий, оставил ли в посев.

36.Себе строящий, гроб лишь в землю возьмёшь уходящим, да и то тлен.

37.Землёй болевший, дом она твой станет, но более надо ли, чем прах прикрыть.

38.Что есть большее рана Господа, чем сердце человеческое, болящее с каждой малости.

39.Более ран телесных, рана людская, денно и нощно себя кровоточащая в погоне за истиной ложной, проходящая мимо истины Духа Святого.

40.Что ценнее ценных, чем душа человеческая, ибо она награда первая и плата последняя.

41.В ней мерило трудов Господних и во имя Господних.

42.Есть ли весы более точные, чем совесть и стыд.

43.По ним сверяйся, они падут на чашу юдоли и Одесной.

44.Весов тех забывший, человек ли.

45.Чище раскаявшегося помнящего, только безгрешные, но кто без греха есть.

46.Что более сильнее чем слово Господне.

47.Им побеждающий, молящих прибавляет и грядение сблизит.

48.Не так близок Иисус наш Христос, как ждёте вы, но так близок, чем хочется вам.

49.Смирение не оставит послушных ожиданием, а послушные не оставят ни смирения ни ожидания.

50.Раскрывающий уста свои, реши впредь важность сказанного.

51.Вглядывающий в рот твой, оставляет дела свои во славу Иисуса Христа.

52.Так ли скормлено будет ему, что преумножит дары к ногам Господа Бога нашего.

53.Сказаное отходящим на пищу прибывшим и сказанное прибывшим в дорогу отходящим убудет.

54.Что страшно в пророчестве, то не сказано и знать про то не стоит, так стихом слово начатое, стихом окончено и истина истинного в понимании одного Господа Бога нашего, а наша истина есть Иисус Христос.

55.Та ли земля под вами, что взращивает или в песке уходят вкруг вас слова мои.

56.Мало в книжности, раскрывайте из буквы горизонт и не ограничивайтесь им.

57.Питающийся соком слова Божьего, не обездолил ли засохнуть вкруг тебя стяжающих.

58.Край прихода не оставлен для погребения, но покаяния.

59.Тронутый птенец погибает, отвергнутый матерью, не в силах прокормиться.

60.Тронув птенцов ваших, не оставите их, ибо мать их окружения развращенного, враг им отныне.

61.Истина движет созиданием и созидание движет истину.

62.Истиной мерим, истину в основу кладем, за истиной гонимся, с истиной уходим и только рождением истины не разумеем, что она есть Господь Бог наш и Иисус Христос и Дух Святой, Аминь.