![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() ![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() |
я похоронил тонкую плоть сентября
и, пока я это делал, личинки хрустели
под моими пальцами, бабочки пачкали
мои руки пыльцой, забиваясь в царапины,
оставленные сентябрем. мне было смешно
и грустно одновременно
сентябрь в телах бабочек, утрамбовывал
всю конструкцию сапогами и отчаянно
хотел курить. знаешь, дружок, когда
пройдет много лет, дети, проходя мимо,
будут говорить: "корэ ва тётё дэс ка?"
а я буду улыбаться им с постамента
и заученно отвечать — "корэ ва синдэ тётё дэс"
и, глупо улыбаясь, растворяться в тумане.
но это будет потом, а пока...
я закапываю сентябрь, ярко-раскрашенный, с накладными
ногтями, под ковром из раздавленных бабочек
и плачу, плачу, плачу...