Сергей Синоптик — Утёс (рабочее название) — глава 1

...Утром на Утес пришла гроза. Дикая и безудержная, как вся эта ночь... С четырех утра мы с Риной сидели на мысе, обнявшись, укутавшись в мою куртку, спасаясь от утреннего холода. Мы встречали рассвет. Последние звезды сопротивлялись наступлению нового дня, а на горизонте сверкали молнии. Разноцветные — красные, желтые, белые... Я никогда раньше не видел разноцветных молний! На востоке небо уже приобрело рассветные оттенки, но мы этого не видели. Мы смотрели на юг. Горизонт там, над морем, все еще был черным, ночным, напоминающим о сумасшедших часах, проведенных вдвоем на пляже, о холодной освежающей ночной воде, о каплях летнего дождя, от которого мы не прятались, который совершенно не освежал нас, на который мы не обращали ни малейшего внимания — все это лишь делало наши объятья еще более крепкими... Наверное, я еще долго буду помнить это безудержное ралли эмоций. А потом мы заснули, не прячась от редких капель, не боясь простудиться, не укрываясь легким покрывалом. Любовь не даст нам заболеть!

Предрассветный холодный бриз разбудил нас, и, собравшись, мы пошли на мыс встречать рассвет. Все, как будто бы во сне... Но еще тогда, во сне, я вдруг понял, что когда-то это со мной уже происходило. Когда? Не может быть, чтобы я забыл такую ночь, если бы она была в моей жизни! Я лежал в кровати и смотрел на индикатор принтера, одиноко светящийся в темноте комнаты. Что за странный сон? Никогда раньше сновидения не были столь яркими и до мелочей правдоподобными. А самое главное — ни один сон раньше я не мог запомнить со всеми подробностями, как этот...

Я ворочался в постели и пытался осознать, что же меня так удивляет. Отчего я проснулся? Это единственный момент, который я не запомнил. Сон, не поддающийся никаким описаниям! Кроме необычайной яркости, чувственности и правдоподобности сновидения было еще что-то, что-то важное, но постоянно ускользающее от осознания. Я включил свет и посмотрел на часы. Час двадцать восемь... Я лег в полночь. Спать не очень хотелось, я включил плеер. В наушниках заиграл инструментальный альбом Сергея Маврина — не колыбельная музыка, естественно, но полегче и поспокойнее, чем Раммштайн или КиШ. Да и текстовки не грузят, как в случае с Флер. Хорошо, что существует инструментальная музыка!

Обычно я помню тот момент, когда, уже во время просмотра какого-нибудь сна, выключаю плеер и кидаю его вместе с наушниками на пол.

Я снова включил лампу над кроватью и посмотрел на ковер. Наушников там не оказалось. И плеера тоже.

Наушники нашлись на столе, а плеер мирно заряжался от usb-кабеля, подключенного к принтеру. Странно, ведь я никогда так не заряжал его! Стоп, я даже не знал, что в принтере есть лишний usb-порт! И уж тем более не догадывался, что таким зверским способом можно заряжать плеер! Что ж, возьмем на заметку... Но странностей сна это все не объясняет, наоборот, их становится все больше!

Я встал, пошел на кухню, нашел в шкафчике валерьянку и выпил её. Я, конечно, не волнуюсь и не боюсь (вот еще чего — бояться эротических снов!), но о здоровье, пожалуй, позаботиться стоит. В конце концов, на работу вставать еще рано, вся ночь впереди. Хочу спать, а не искать через час в панике свои, скажем, тапочки по всей квартире, не обнаружив их возле кровати и застукав впоследствии где-нибудь на антресолях в интимной компании с грязными носками. А что, альтернативный способ хранить ночью домашнюю обувь! Чтоб бабайка не утащила, в рот ей ноги!

Вернувшись в спальню, я снял тапочки, поставив их ровно в квадратик орнамента на ковре и отрезав пути к отступлению носками. Я выключил свет и лег в успевшую остыть кровать.

Уже засыпая, я понял, что именно ускользало от моего внимания. Утес... Мысль так и не успела четко оформиться, как я провалился в сон.

***

Будильник зазвенел так громко, что я буквально подпрыгнул на кровати. Сразу вспомнились ночные открытия новых возможностей копировальной техники и устройств воспроизведения аудиофайлов. Плеер все так же заряжался, тапочки, заблокированные носками, стояли в том же квадратике ковра. Не вставая с кровати, я ногой нажал кнопку "power" на компе и увеличил громкость сабвуфера. Винамп у меня стоит на автозагрузке, в него вечно закинута сотня-другая песен и включен случайный выбор. Учитывая то, что играет он даже тогда, когда я выключаю звук на колонках и при загрузке начинает песню с того момента, на котором закончилось воспроизведение при последнем выключении компьютера, выбор первой услышанной за день фразы невероятно разнообразен. Чем он меня порадует сегодня?

пообещал мне Кипелов на всю мощь слабеньких десятиваттных колонок.

"Лучше б чего пожрать дали, а то только и могут, что штык да танк!.." — проворчал себе под нос, надевая тапочки и шлепая в ванную чистить зубы. Горячей воды, как всегда, не было. Несколько единиц пищедробительной техники отозвались на воду неприятными болезненными ощущениями. Снова пломбы повыпадали, пора на станцию стоматологического техобслуживания...

Я стоял перед зеркалом и раздумывал, стоит ли мне брить свою трехдневную щетину или можно обойтись без этого. Размышления о бренности всего растущего на моей опухшей от недосыпа роже прервал истошный вопль Касперского. Когда я, наконец, поменяю мелодию на телефоне? Ленивый, как сисадмин...

Телефон валялся под кроватью и продолжал орать так, как будто компьютер атаковали все вирусы интернета одновременно.

— Э! — не очень-то вежливо поинтересовался я у телефона. Не люблю, когда меня отрывают от размышлений о смысле бритвы... тьфу ты! Жизни.

— Привет, Никита! Не разбудил? Слава Богу, а то я боялся, что разбужу! Хотя, какой там разбужу — вставать уже пора, соня! Ты не забыл, что сегодня конференция? Слушай, тут в восемь приезжают коллеги из Львова, их надо встретить на вокзале и проводить к институту, они совершенно города не знают, представляешь? — телефон орал мне в ухо голосом, не менее противным, чем визг Касперского. Это был Гриша, один из организаторов сегодняшней конференции, будь она неладна. Гриша работает в соседнем отделе, но достать уже успел весь институт. Слишком предприимчивый, таких в начале советской эпохи первыми раскулачивали.

— Хорошо, встречу. Кинь в сообщении номер поезда и вагон. Во сколько они прибывают?

— В восемь, Ник, в восемь! Я же тебе говорил только что! Ну что же ты такой рассеянный, а? Прям беда... Сейчас пришлю сообщение, только не забудь встретить, хорошо?

— Встречу, встречу... — я завершил разговор и бросил телефон на кровать. Как же, рассеянный. Тут плееры сами заряжаются, пожалуй, с такими успехами я и впрямь поверю, что я рассеянный. Пойду пить кофе, через полтора часа уже надо на вокзале околачиваться...

Я вышел из подъезда и в очередной раз понял, что зря не смотрю по утрам в окно. Зонтик сегодня бы мне пригодился. Естественно, я его не взял...

Первые капли упали с неба в тот момент, когда я садился в маршрутку. Хорошо все-таки жить недалеко от конечной — утром, когда все думают, как бы им попытаться уехать, ты спокойно выходишь в положенное время, а не на час раньше, и вся маршрутка в твоем распоряжении. Выбирай любые места! Я обычно сажусь рядом с водителем — ни места уступать не надо, ни деньги водителю передавать. Я и в этот раз решил последовать традиции.

Новый спальный район консолевских многоэтажек эконом-класса, несмотря на протесты зеленых построенный все-таки на противоположном от города берегу водохранилища, состоял пока из двух улиц — проспекта Гурвича и улицы Крымского единства. Троллейбусную линию до Гурвича еще не дотянули, поэтому добираться в город приходилось на маршрутках. Водитель включил дворники, я включил плеер, и маршрутка отправилась в путь.