"14 октября. Сегодня у меня день рождения. Я спрятался на пыльном чердаке, чтобы никто не смог меня найти.

Хотя искать-то некому.

Но так приятно представлять, какая поднялась внизу суматоха.

В последние дни мне все время кажется, что кто-то читает мой дневник.

Я понимаю, что это ненормально, что смотреть его некому, но ничего не могу с этим поделать.

Это так странно-ощущать, что твои пальцы касаются страниц там, где их мог касаться кто-то другой...

Хотелось бы мне посмотреть на него.

15 октября. Он мне снится. Его зовут Стиви. У него светлые вьющиеся волосы, зеленые смеющиеся глаза и бархатный голос. Мы гуляем с ним по набережной и я читаю ему стихи.

Я не знаю ни одного стихотворения наизусть.

Я ни с кем не встречаюсь.

Я сижу дома, закутавшись в плед, кашляю и жду своего двадцатилетия.

Почему он мне снится?

Интересно, я могу с ним встретиться вживую?

16 октября. Мне кажется, что любое наше действие изменяет мир.

Вспарывая ножиком для бумаги пакет с печеньем, я уже обрекаю кого-то на смерть или разлуку.

Это так грустно...

Стиви сегодня был мрачным. Я думаю, его что-то беспокоит.

Если бы я мог ему помочь...

17 октября. У меня не осталось ни единого слова. Чтобы я ни записывал, все не так. Как будто я вижу что-то, но не могу это сфотографировать. Дать слово, название— все равно, что убить.

Вот уже третий день мне невыносимо жарко.

Вот уже третий день.

Почему у меня все длится три дня?

Почему я все замечаю на третий день?

Странно.

18 октября. Сегодня меня впервые поцеловали.

Это смешно и глупо.

Потому что это было во сне.

Совсем не романтично. Мы гуляли со Стиви по набережной и мне на шею кинулась Элинор. Стиви так на нее посмотрел... Интересно, в следующем сне он ее убьет?

Ложусь спать с нетерпением.

19 октября. Сегодня мне было холодно даже под двумя одеялами. Кажется, моя болезнь переходит в какую-то новую стадию.

Мне не страшно умирать. Наверное...

Сегодня во сне Стиви убил Элинор.

20 октября. Я перестаю писать в эту тетрадь в кожаном бордовом переплете. Это так грустно. У меня еще столько мыслей, столько несовершенных дел, столько впечатлений...

Но врач говорит, что на днях я умру.

Вдобавок,сегодня, вернувшись домой, я увидел, что мой дневник лежит на подоконнике, и все в моей комнате перевернуто вверх дном.

Мне страшно.

Как будто Стиви говорит: "Ты следующий!".

Мне страшно.

Я не хочу умирать."

Колтрейн закрывает тонкую тетрадь в кожаном переплете темно-бордового цвета. Неторопливо достает сигару, закуривает. Выпускает облако дыма, откидывается на спинку кресла и неторопливо говорит:

-Знаете, что из этого следует, Гарри?

В отличие от напарника Джона, у Гарри нет фамилии. Он просто Гарри, Гарри в шляпе.

Гарри выдерживает необходимую паузу и говорит не то, что хочет слышать умный и проницательный Джон. Гарри всегда говорит не то, что хочет слышать Колтрейн.

-Преступления не было.

-Эта фраза звучит как приговор, Гарри.

Пронзительно-голубые глаза Колтрейна как будто впиваются в Гарри. но лицо напарника скрыто тенью от низко надвинутой шляпы. Никто и никогда не видел Гарри без шляпы. Как будто он в ней родился.

-Не могли бы вы объяснить свой вывод? — Колтрейн задумчиво жует сигару. Перекатывает ее из левого угла в правый и обратно.

-Только после вас, инспектор.

Гарри всегда верен себе.

-Мне все ясно. Убийца— Стиви по прозвищу Оторва. Его неоднократно видели на Набережной с младшим братом благочестивой Евы. Этот двадцатилетний юноша был помолвлен с жертвой. Убийство было совершено Стиви Оторвой на почве ревности. Дело фактически закрыто. Что вы на это скажете, мой юный Шерлок Холмс?

Колтрейн любил такие игры в умного доброго толстячка-всезнайку. Эти игры позволяли ему хотя бы на минуту смотреть на Гарри свысока. Единственная возможность потешить себя мыслью, что хоть сейчас Гарри подчинится, сдастся, скажет то, что нужно.Но...

Гарри терпеть не может такие игры.

И поэтому...

-Предоставьте мне доказательства. —произносит он.

И Колтрейн понимает, что он проиграл.

"25 октября. Сегодня мне приснился странный сон. В этом сне меня звали Джозеф Колтрейн. Я был инспектором. Я привожу здесь этот сон.

Все мои ощущения здесь, в этой тетради, на этих страницах.

-Я знал, кому она приносила цветы, я знал, я знал!!

Безотчетные рыдания, которые я услышал сначала, бились в стены комнаты, словно прибой.

-Ему это было известно лучше других. Не слушайте его, инспектор.

Комната, в которой я нахожусь, похожа на выдвинутый из стола ящик. Как будто сквозь вату до моих ушей долетают слова. Откуда-то я знаю, что после вчерашнего удара по голове я плохо понимаю, где я нахожусь.

Комната. Здание. Люди. Свет.

В голове звенит так, что я ощущаю себя будильником.

мое имя— Джозеф Колтрейн. Я — кукла-полицейский в этом маленьком театре.

-Они убили ее!!

Вон там, видите? Рыдающее существо на стуле. Молодой человек по имени Йозеф. Правда, мы похожи? Та же бледность кожи, так же закупорены в одежду.. и оба плохо понимаем, что происходит.

Хотя нет. Он понимает это лучше, чем я.

Она... как она хоть выглядела? Была ли красивой? Веснусшчатой? Стройной? Толстой? Хрупкой? Неважно. Сейчас-то она все равно мертвая.

А вон там, видите, в улу развалился нахальный голубоглазый тип? Его зовут Ян. Кажется, старший брат. То ли жертва, то ли пострадавший.

Интересно, кто из этих двоих страдает сильнее?

Убийство на кладбище.

Хех, вот это шутка.

Я отрываю ладони от висков, пытаюсь удержать раскачивающуюся реальность. Так странно ощущать биение синеватой жилки под пальцами.

-Поподробнее, пожалуйста.

Глаза Йозефа так распахиваюются, что мне хочется иметь под рукой акваланг. На случай новой истерики. Новых слез. Причитаний. Как мне все это надоело.

Кто знает, смоет ли меня в окно потоком его слез?

Черт. Окно как раз за моей спиной. Неудачно вышло.

-... как, говорите, ее звали?

Голова гудит. Дело, дело, дело... Кажется, я упустил.. пропустил мимо ушей все обстоятельства. Глупо как.

-До свиданья, инспектор.

Придется потом звать их еще раз.

-Вы найдете ее?

-Инспектор! Инспектор!!

Кажется, кто-то выключил свет?

Когда я прихожу в себя, это подобно медленному рассвету облачным утром. За окнами идет дождь. Всегда идет дождь. А сквозь серый мрак ночи медленно проступают бледные здания.

Интересно, почему я не ношу очки?

-Он поправится, доктор?

Ваша кукла сломалась, не так ли?

-Обычное переутомление. Ничего серьезного.

И я проваливаюсь в чулан своего сознания.

-Доброе утро, Колтрейн. — мой напарник присаживается рядом. Осторожно присаживается. Смотрит, как я листаю журналы. Настоящая ищейка.

Представляете, они приставили ко мне психиатра. Как напарника..

-Каждый раз, когда я прихожу в себя, я ощущаю себя вором, пробравшимся в закрытый пустующий дом.— Я поднимаю взгляд и долго смотрю ему в лицо.

у него глаза пустые, как будто подернутые туманом. Лицо правильное, вычищенное, гладко выбритое. Его зовут Гарри. Он— психиатр. Или мне так кажется?

-я вас не понимаю, инспектор.

Строит из себя невинную овечку.

А на самом деле является козлом.

Понял? Вот ты кто. Козел. Ме-е-е..

-Ближе к делу, Гарри. —Я возвращаюсь к журнала. Они похожи на хрупких трепещущих бабочек.

-Мы раскрыли дело.

-Во всем виновата песня?

-Колтрейн, вам плохо?

Нет, Козел, меня просто уносят бабочки. Куда-то далеко-далеко.

-Девушку убили на кладбище. Ее звали Элинор.

-Какое дурацкое имя. Гарри, подай мне сигареты.

Не жадничаай, Гарри.

-Может, вам лучше доктора позвать? Вы что-то бледны..

-Хозяева скоро вернутся. — я откидываюсь на подушку. — Продолжайте, Гарри.

Можно подумать, что вы сможете помочь мне.

Хотел бы я на это посмотреть.

-Убийца был осторожен.

Конечно, осторожен. Смахнул ей голову с плеч косой и все дела..

-Лезвие было крайне острым. Срез был ровный..

Интересно, что это за шум в коридоре?

-Что происходит?!

Гарри, зачем ты так кричишь? Не видишь, у меня тут свидание..

-Доктора!

-Кто это человек?! СНимите же капюшон, в конце концов!

-Привет. Ты за мной?

-Давно не виделись.

Пиииип..пиииип..пии...

"Вчерашним утром по городку прокатилась череда смертей, закончившаяся со смертью Джозефа Колтрейна, старшего инспектора местного полицейского участка. Счастливчик Колтрейн, избежавший более сотни покушений на свою жизнь, Палач Колтрейн, собственно ручно посадивший на электрический стул больше сотни преступников, был так же известен в народе как Добряк Колтрейн, Обрученный со сметрью. Безутешная вдова..."

Костлявый палец нажимает кнопку на пульте, голубой экран мигает и гаснет. В комнате воцаряется тишина.

Этот сон был сумбурный, и такой до ужаса реальный, что я записал его слово в слово.

Этот сон напугал меня.

В этом сне была другая женщина. Не Элинор.

ОН притворяется ею, но он не женщина. Я знаю это лучше всех.

потому что я это видел.

Я знаю, мистер Колтрейн, вы существуете.

Мистер Колтрейн, ЕСЛИ вы существуете, пожалуйста, поверьте мне. Сделайте то, о чем я вас попрошу.

Будьте очень осторожны, мистер Колтрейн.

Не (зачеркнуто).

Будьте осторожны.

Он идет за вами по пятам."

-Вы действительно подозреваете меня?

Красивое лицо Стиви исказилось в презрительно-грустной гримасе.

-Я никогда не был знаком с тем человеком, о котором вы тут толкуете. И ни с какой Элинор я не был знаком. Я приехал буквально вчера.

"1 октября. Привет, меня зовут Little Boy. Я не буду говорить своего настоящего имени, адреса или города.

Эта тетрадь, этот дневник будет хранить мои сны и мысли.Самые сокровенные мысли.

Я хотел бы, чтобы у меня был кто-нибудь. Кто-то, кто бы заботился обо мне. Был рядом и всегда помогал.

Кто-то, кого я бы смог называть "senpai"

Глупо. Правда?"

Гарри листает тонкую тетрадь. Он стоит у стены, неизменная шляпа все так же надвинута на глаза, светлые волосы едва касаются поднятого воротника полицейской куртки.

Темно-бордовая обложка тетради резко выделяется на фоне его бледных рук.

Колтрейн ждет звонка из участка. Он ждет результата проверки. Он ждет подтверждения слов Стиви Оторвы. Лицо Колтрейна стало застывшей усталой маской, темные короткие волосы почти сливаются с обивкой высокого кресла. Поэтому он похож на призрака.

Стиви Оторва мечтает о сигарете. Он смотрит в окно, думает о том, как все могло бы быть, если бы он был знаком с Элинор, думает о том, насколько она была красива, вспоминает ту официанточку, которая пригласила его в клуб сегодня вечером, смотрит на закат и думает, думает, думает...

Думает, прикусывая прядь своих волнистых волос. Он всегда покусывает прядь своих волос, когда думает.

"3 октября. Ты знаешь, мне нельзя вставать. Я точно не знаю, по какой причине, но знаю, что нельзя.

Точно знаю.

Если я встану, произойдет что-то ужасное.

Ведь произойдет же?

Сегодня мне приснились цветы. Бледно-желтые, красивые. Их освещало закатное солнце. Внутри одного что-то копошилось. Я не успел рассмотреть это —меня разбудил телефонный звонок.

Вот так.

Иногда одной такой мелочи хватает, чтобы все сломалось.

От этого так грустно."

Телефонный звонок звучит так неожиданно, что все трое вздрагивают. Вздрагивают, и как будто просыпаются ото сна.

Колтрейн хватает трубку быстро и брезгливо, Стиви напускает на себя дерзкий вид... и только Гарричуть приподнимает свою шляпу. Теперь, если бы Колтрейн поднял на него свои усталые голубые глаза, он бы увидел лицо Гарри. Но Колтрейн молча слушает отчет дежурного.Гарри продолжает читать дневник.

"5 октября. Я путаюсь в днях.

Но сегодня мне так грустно, мой отчаянный дневник. Ветер стучит ставнями так, как будто хочет ко мне в гости. Мое серде стучит в грудной клетке так, как будто хочет к ветру.

От этого так грустно.

Почему ко мне никто не приходит?"

Когда Гарри поднимает взгляд от этих страниц, как будто написанных свежей кровью, он видит...

...видит, как Колтрейн машет рукой Стиви...

... видит, как Стиви проходит мимо с кривой улыбкой...

Колтрейн откидывается в кресле и прикурвает сигару.

"10 октября.За окнами дождь. За окнами всегда дождь. У меня скоро день рождения.Это так странно —день рождения.

Мне снились сны, но я не буду пока их записывать. Они такие красивые, что я хочу еще немного с ними пожить... Просто пожить с ними...

"Senpai" означает "старший".

Мне нужен старший.

Очень нужен...

Это меня беспокоит.

Нет, правда!"

-Гарри, вы же знали об этом, правда? — голос колтрейна полон усталости.

-Да, знал. — произносит Гарри, закрывая уже бесполезную тетрадь.

-Но откуда? — глаза Колтрейна полны усталости.

-Мне рассказала эта тетрадь. — и палей Гарри тихонько стучит по бордовой обложке.

Три раза.

Тук-тук-тук.

Колтрейн молчит. Впервые в жизни он не смог разгадать загадки. Впервые в жизни он выступает в роли ребенка...

-Сначала мы нашли тело Элинор. Ее выловили в реке три дня назад. Следом мы нашли эту тетрадь. Она была единственным доказательством того, что Элинор была убита. Но также она была единственным доказательством ее самоубийства.

Гарри уверенно ведет разговор. Колтрейн же похож на засыпающую старую собаку.

-Откуда же такие выводы, Гарри?

-Вы не проверяли данные об авторе дневника?

Гарри внимательно смотрит в лицо Колтрейна. От его взгляда инспектору неуютно.

-Вы же знаете, что нет!

-Дневник написан Элинор. Там ее сны. — Гарри отодвигается от Колтрейна и сдвигает шляпу на затылок. Он ощущает свою правоту всем порами кожи.

-Откуда такие выводы, Гарри? — Колтрейн не может подавить в себе отвращение. Но он никогда не признается себе в этом.

Гарри поворачивается к инспектору, его красноватые глаза блестят, а бледную кожу окрашивает в розовый заходящее солнце.

-Нельзя написать дневник, находясь в коме.

Где-то там, вдалеке, младший брат благочестивой Евы лежит в коме шестой год.

Где-то там, вдалеке, в морге больницы святой Елены Элинор лежит на холодном столе шестой день.

Где-то там, вдалеке, в своем кабинете инспектор Колтрейн курит шестую сигару подряд.

Где-то там, вдалеке, Стиви Оторва пьет шестую рюмку виски.

Где-то там, вдалеке, Гарри-альбинос делает еще одну запись в тонком дневнике.

"6 октября. Я окончательно запутался в снах. Я знаю, что Элинор одиноко без меня. Я пишу это, чтобы она вновь смогла хотя бы плакать. Ей так больно...

Наверное, однажды я уйду. Уйду в холодную реку, погрузившись в нее с головой.

А вместе со мной уйдет и Элинор. И если это случится — когда это случится...

Я хочу, чтобы все знали: я не виновата.

Элинор не виновата.

Элинор тут ни причем.

Это все я.

Ваш Little Boy."

8 мая. 2009. 1:00-2:29 am.

Kosheen "overkill" был музой.

(с) Энди Фишер aka Дарин