Полярная станция “Восток-2”

Понедельник 8.20 утра.

Стоны умирающих стихли. Алексей с трудом добрёл до письменного стола в углу комнаты. Он тяжело опустился на стул и закрыл лицо руками. Тетрадка, лежащая перед ним, и открытая на последней записи, гласила:

“День третий. Нам не удалось восстановить испорченное радио, в 18.43 по Московскому времени умер сержант Солодов. Он до последнего пытался починить радиостанцию, до последнего момента не выпускал паяльник из рук... Страшно... Я как врач не могу определить болезнь, настигшую нас. Симптомов почти нет. Утром умерла женщина геодезист-метеоролог, я увидел улыбку на её лице... Я чувствовал настоящий ужас, меня вырвало. Подумал, что тоже заболел, но не ощущаю недомогания, да и рвота не наблюдалась ни у кого из умерших ранее. Нас осталось всего трое. Топливо для генератора скоро закончится, его хватит ещё максимум на сутки. Не куда бежать... ближайшая к нам Американская станция МакМердо находиться в сорока километрах южнее. Я всё ещё веду свой дневник в надежде что те, кто найдёт его, сможет разобраться в случившемся...

Алексей Войтов ”

Войтов повернулся к столу и, взяв дрожащей рукой ручку, открыл новую страницу. В тусклом свете ламп дневного освещения он вывел неровным почерком в самом верху:

“Понедельник. Прошло четыре дня после начала эпидемии. Все умерли...”

Алексей оторвался от писания и бросил взгляд через плечо. Тело, лежащее на полу, больше не подавало признаков жизни. Солдат из команды Солодова, по фамилии Авдошин, умер шесть часов назад. Он упал в обморок прямо на пол, у дверей хранилища, и больше не приходил в себя, лишь изредка стоная будто бы во сне. Войтов не стал выносить его тело на улицу и кидать в снег к остальным, теперь необходимость в этом отпала. Он снова вернулся к записи.

“Я не знаю, почему ещё жив, пытался прислушаться к телу, понять, что в нём стало работать не так. Мерил температуру у заражённых, обнаружил, что она опускается на два градуса, мерил свою, результат тот же. Я запутался. Пытался определить воздух на наличие посторонних соединений, но мне не хватает оборудования и реагентов... Чёрт! Мы ведь даже не смогли определить тип яда. Что это, химическое оружие?! Не похоже, все умерли бы почти мгновенно... Биологическое, бактериальное!? Когда Солодов был жив, мы сошлись только в одном мнении, этот вирус был сброшен с того самолёта, что пролетел на низкой высоте над нашей станцией пять дней назад... Мне уже почему-то не страшно...”

Алексей отвлёкся, услышав за спиной детский плач. Он вздрогнул, повернув голову на шум. Тихие звуки доносились из второй, огороженной части хранилища, там, где лежало тело Жанны, их биолога. Она умерла последней. По спине Войтова пробежали мурашки, ударив холодом в поясницу. Он привстал, облокотившись о спинку протяжно заскрипевшего стула. Прислушался.

— Проснись... проснись... проснись... — Едва уловимый шёпот принадлежал маленькой девочке. Словно в прострации врач выпрямился в полный рост, и, делая шаги на ставших ватными ногах, побрёл на звук одного единственного повторяющегося слова.

— Проснись... проснись... — Алексей перешагнул через тело Авдошина, обходя баррикаду из нераспечатанных коробок с продовольствием и техникой. Он не мог отвести заворожённого взгляда от открывающегося вида.

Жанна лежала на единственной кровати, в дальнем углу помещения. Её открытые глаза смотрели в пустоту с мёртвым безразличием. Маленькая девочка лет семи сидела на коленях рядом с женщиной, спиной к Войтову. На ней были надеты тёплые штаны и красная курточка с капюшоном.

— Проснись... проснись... — Шептал ребёнок, склонившись над лицом Жанны, не замечая присутствие чужака. Алексей стоял затаив дыхание, боясь пошевелиться так, словно от неловкого движения картинка перед ним могла растаять как дым. Он пригляделся к происходящему, заметив, как украдкой двигаются руки девочки. Чуть изогнув шею, и сделав шаг в сторону, врач увидел, что ребёнок дышит на свои ладони и прикладывает их к щекам мёртвой женщины.

— Проснись... проснись... — Девочка держала нагретые дыханьем ладони несколько секунд, и когда мёртвый холод начинал обжигать кожу, забирая тепло, ритуал повторялся.

Тихий стон вырвался из горла Войтова. Его ноги подкосились. Девочка вскрикнула от испуга, развернувшись и уставившись на врача взглядом загнанного зверя. По лицу ребёнка хлынул поток слёз.

— Мама, мама... — Девочка вцепилась в мать, крепко обняв труп за шею. — Она ещё жива, не надо её забирать, не надо...

Алексей устало облокотился о стену спиной, и, переведя дыхание, сполз по ней на пол. Он вытер проступивший на лбу пот, закрыл глаза. Топлива в дизеле хватит ещё на час на два, а дальше... Они замёрзнут и умрут, если, конечно, вирус не убьёт их раньше.

— Проснись... проснись... — Девочка теребила плечи матери, из последних сил её разум сопротивлялся неизбежному.

— Хватит... — Совершенно спокойно произнёс Войтов, смотря на безуспешные попытки ребёнка разбудить мать. Девочка не услышала его. — Перестань...

Врач вскочил на ноги, в безумном прыжке он подскочил к рыдающему ребёнку. Девочка истошно закричала, когда Алексей рывком оторвал её от трупа.

— Нет!!! — Войтов поднял извивающее тельце и, попятился назад, потащив её прочь. — Я хочу быть с мамой!

Врач посадил девочку за стол и развернул к себе. Ребёнок опустил голову, спрятав лицо в глубину накинутого капюшона. Алексей видел, как по её щекам продолжали стекать маленькие ручейки. Девочка молча всхлипывала при каждом вздохе.

— Где ты пряталась? — Войтов хотел прикоснуться к ребёнку, видя, как от холода побелели её ладошки, но в последний момент осёкся делать это. Девочка не ответила, продолжая прятать лицо, и тихо хныкать.

— Хорошо... — Врач поднялся с корточек и развернулся к ящикам с продовольствием. Он провёл пальцем по этикеткам. Несколько дней назад, расчищая себе место для пребывания, они сложили ящики хранилища в одну большую кучу, достающую до потолка, и разделяющую склад на две части. Тара с напитками стояла на самом верху.

— Ты сок будешь? — Стараясь выдавить из себя некое подобие улыбки, произнёс Алексей, замерев с высоко поднятыми руками. Девочка не ответила, но еле заметно кивнула.

— Ну и хорошо... — Его улыбка стала шире, Войтов дотянулся до крайнего ящика, и стащил его вниз. — Надо пить и есть, а не то замёрзнем здесь с тобой, правда, да?

Врач снова улыбнулся девочке, стараясь вывести её из состояния стресса, но ребёнок не произнёс ни звука, и даже не посмотрел в сторону Алексея.

— Молчание — знак согласия... — Войтов нашёл ящик с законсервированными фруктами, и вскоре он тоже оказался на полу. — Еда — это наша единственная возможность согреться.

Врач открыл обе тары и закопался внутри. Девочка теперь не плакала и даже чуть подняла голову, с любопытством наблюдая за действиями Алексея.

— Ну, и что у нас тут... — Войтов украдкой взглянул на ребёнка, и почувствовал облегчение, увидев в её глазах, больших и мокрых от недавних слёз, нарастающее любопытство. — Ананас. В кольцах.

Врач шутливо подмигнул девочке, и извлёк банку на свет.

— Вот, очень полезно и вкусно! — Алексей вскрыл банку и вложил её в руку девочки. Она не сопротивлялась, но несколько секунд с каким-то изумлением смотрела на подарок.

— Ешь прямо руками! Ни ложек, ни вилок нет... — Виновато улыбнулся Войтов, переведя своё внимание на ящик с соком.

Девочка осторожно сунула маленькую ручонку внутрь банки и вытащила оттуда первое ананасовое кольцо. Она не долго думала прежде чем засунуть его половину в рот. Врач с неподдельным удовольствием наблюдал за действиями ребёнка, поймав себя на мысли что уже практически забыл о том, что происходило здесь последние четыре дня. Алексей остановил свой выбор на яблочном соке, и взял две литровые упаковки. Неожиданный аппетит проснулся даже у него...

Войтов не спеша приблизился к ребёнку. Он с удивлением обнаружил, что банка с консервами лежала на столе абсолютно пустая.

— Хороший аппетит... — Сдержанно улыбнулся врач, кинув пустую тару в корзину. Он сдвинул шахматную доску с неоконченной партией, убрал тетрадь с недописанным текстом на край. — Вот сок, попей.

Девочка приняла открытую упаковку, и сделала несколько маленьких глотков. Алексей последовал её примеру, жадно ополовинив свой “паёк”.

— Мы ведь умрём, да...? — Её голос заставил Войтова замереть. Врач поднял на ребёнка уставшие глаза. Что он мог ей ответить!? Сказать правду так очевидную даже маленькой девочке, или соврать?! Второе показалось слишком очевидным Алексею. Внезапно он решил, что скажет ей правду, ту, которую он видел сам.

— Я не знаю. — Врач опустил взгляд, уперев его в угол стола.

— А он? — Девочка вытянула шею, заглянув за плечо Войтова. — Он ведь умер...

Алексей знал, о ком говорит ребёнок, он не хотел оборачиваться, но сделал это из вежливости. Тело Авдошина лежало на своём месте, упираясь головой во входную дверь, и словно просясь наружу. Там, в снегу, находились трупы остальных. Семь человек.

— Но мы живы, и сейчас стоит думать об этом. Хочешь ещё есть? — Врач потянулся к ящику с консервами, но увидел, как девочка сжалась в комочек от страха. Она снова спрятала лицо под капюшоном.

— Он страшный… Я боюсь его. — Еле слышно прошептал ребёнок. Войтов понимающе кивнул. Действительно, теперь, когда их стало двое, Алексей, как старший, должен был обеспечить девочке все необходимые условия. Он допил остаток сока и встал.

Врач остановился над трупом Авдошина, соображая, каким образом взять тело, и вдруг почувствовал лёгкий удар в спину. Девочка встала, уткнувшись в его куртку, и украдкой выглянула из-за спины.

— Вы его на улицу вытащите, дядя Лёш? — Она снова спряталась за Войтовым, крепко прижавшись к нему.

— Да. — Что-то смутило Алексея. Несколько секунд он смотрел в пространство перед собой. — Ты же сказала, что тебе страшно на него смотреть...

— Мне страшно оставаться одной тоже... — Ответил ребёнок, следуя какой-то своей детской логике, и продолжая прятаться. Алексей промолчал, сделав шаг к голове трупа. Девочка отпустила его куртку и осталась стоять на месте. Она закрыла глаза ручками и присела на корточки. Войтов бросил на неё короткий взгляд. Он решил, что возьмёт Авдошина за руки.

Скрипнул дверной засов, покрытый инеем и почти полностью замерший. Врачу пришлось изрядно повозиться с ним.

— Накинь капюшон! — Бросил Алексей девочке перед тем, как открыть дверь на улицу.

Метель, поднявшаяся ещё вчера утром, ни на мгновение не утихала. Ворох снега ударил Войтова по лицу, заставив его зажмуриться и отвернуться. Адский холод пробирал до мозга костей. Девочка отступила назад, наблюдая за мучениями Войтова, и затягивая завязки капюшона.

Врач ухватил Авдошина за рукава куртки и спиной потащил в пургу, в непроглядную ночь. Каждый шаг давался ему ценой невероятных усилий, ноги проваливались в снег по колено. Порывы ветра, холодного и жгучего, больно ударяли в куртку Алексея, грозясь в клочья изорвать её. Войтов сделал шаг, ещё один. Он почувствовал, что больше уже не сможет идти, и надо возвращаться назад. Врач лишь оттащил труп, наполовину утонувший в снегу, чуть в сторону и из последних сил кинул его как можно дальше от дверей склада. Тяжело дыша, Алексей широкими шагами побрёл обратно. Стараясь наступить в собственный след, он ориентировался исключительно по тусклому свету, пробивающемуся через открытый дверной проём их убежища. Ветер с силой швырял снег внутрь. Войтов подумал о девочке — не замёрзнет ли она там? — как вдруг остановился, едва устояв на ногах. Она стояла перед ним, утонув в снегу по щиколотку. Врач не видел лица девочки, лишь её красная куртка выделялась в темноте. Ребёнок стоял в метре от Алексея, молча и опустив голову.

— Что ты делаешь!? — Закричал Войтов, кинувшись вперёд. Он схватил девочку за плечи и грозно, но не сильно, потряс. — Ты хочешь замёрзнуть! Зачем ты пошла за мной!?

— Папа... — Девочка подняла голову, и врач замер на месте, широко раскрыв глаза. Он забыл о снеге, забыл о ветре, и его злом завывании, забыл вообще обо всём. Ребёнок открыл грустные голубые глаза, смотрящие на врача с мольбой, и сожалением.

— Нет! — Алексей попятился назад, отпустив девочку и снова едва не упал. — Олеся...

— Ты разве не рад мне? — Перед ним стояла его дочь. Она развела руки, готовясь к объятиям. — Мне так холодно, обними меня, пожалуйста...

— Ты же умерла пять лет назад... — Заикающимся голосом ответил Войтов. Мороз сводил его язык, и вдруг защипал глаза. Врач закрыл их ладонями, согнувшись от неожиданной боли. Он услышал отдаляющийся детский смех.

— Нет, нет! — Твердил про себя Алексей, растирая замёрзшее лицо. — Этого не может быть, ты умерла, умерла...!!!

В его ушах раздались глухие удары, резкие, злые. Лезвие топора отчаянно впивалось в мягкую древесину, кроша её, разрубая на мелкие щепки. Деревья падали на землю ещё со спелыми, не сорванными плодами на ветках. Он рубил их одно за другим, а по лицу его текли слёзы...

Когда Войтов открыл глаза, никого рядом уже не было. Он с ужасом обнаружил, что снег занёс его по бёдра. Врач отчаянно вырывался из холодного плена, и едва он почувствовал, как силы покидают истощённое тело, наконец, упал на живот. Громко сопя и почти ползком, Алексей сумел добраться до двери в хранилище, оставшейся открытой. Он боязливо оглядывался по сторонам, не веря самому себе в том, что увидел несколько минут назад. Войтову казалось, что где-то за пеленой снега и воя разбушевавшейся стихии он слышал детский смех, не злой, а добрый, настоящий детский смех.

Он ввалился внутрь проёма и втянул ноги. Тело врача ломило от боли. Руки и ступни сильно обморозились, но бегло оглядевшись, Алексей принялся расчищать дверной косяк от наметённого снега. Он потратил несколько минут, прежде чем сумел достаточно очистить проём. Вскочив на ноги, Войтов ухватился за дверь и, крякнув, начал медленно закрывать её.

Борьба со стихией окончилась в пользу врача. Когда щель между дверью и косяком исчезла, Алексей перехватился за засов и резко дёрнув, закрыл им ненавистную дверь. Он застонал от нахлынувшей боли, и, попятившись, согнулся пополам, уперев руки в колени. Войтов никак не мог отдышаться, он закрыл глаза, перед которыми снова и снова вставал её образ. Олеся...

— Этого ведь не может быть... — Утешал сам себя врач, пытаясь придти в себя и не потерять самообладание. — Это, наверное, от стресса, я начинаю видеть галлюцинации...

— Папа, папа, ты пришёл! — Радостный детский крик заставил Алексея подпрыгнуть на месте. Он резко развернулся и прижался спиной к двери.

Девочка бежала ему на встречу, вскочив из-за стола, за которым несколько минут назад никого не было. Её красная курточка на сей раз оказалась расстёгнута, и развивалась на бегу подобно парусу. В одной руке Олеся сжимала тетрадь, в которой Войтов делал записи, а в другой кучу неизвестно откуда взявшихся фломастеров. Врач зажмурился, словно готовясь к удару.

— Смотри, что я нарисовала! Папа, посмотри! — Она радостно прыгала перед Алексеем, пытаясь привлечь его внимание, размахивала тетрадкой.

Войтов нехотя открыл глаза.

— Я сошёл с ума. Я сошёл с ума. — Твердил он себе под нос, с ужасом смотря на смеющееся лицо дочери.

— Смотри! — Она, наконец, остановилась и театрально выдержав паузу, раскрыла тетрадь, подняв её над головкой. Сердце врача замерло и медленно сжалось от боли.

Гротескный рисунок семилетнего ребёнка изображал трёх человечков, держащихся за руки на фоне домика-конверта, раскрашенного коричневым цветом.

— Слева мама! — С расстановкой пояснила девочка. Она обозначила пол человечка, пририсовав на маленькой голове пучок вьющихся тёмных волос.

— Посередине я! — С гордостью продолжила пояснять Олеся. — Самая маленькая!

За рисунком Алексей с трудом разглядел свою утреннюю запись, которую так и не успел закончить.

— А справа... ТЫ, папа! — На одном дыхании пролепетала девочка.

На самом краю рисунка, чёрным карандашом Олеся изобразила дерево. На тонком стволе висело нагромождение чёрной листвы. Из кроны, в сторону дома, выпирала жирная полоса-ветка, заканчивающаяся рогатиной. Между сучками ребёнок нарисовал неестественно большое воронье гнездо.

— И дерево! — Вдруг спохватилась девочка, забыв самое главное. По лицу Войтова потекли слёзы. Он не сразу заметил их обжигающие ручейки. — Ты же помнишь дерево, папа, ну то, с гнездом...

Алексей медленно съехал на пол. Он упал на колени и подался вперёд, вытянув руку. Олеся недоумённо смотрела на лицо отца, явно не ожидая такой реакции.

— Прости меня... — Задыхаясь, выдохнул Войтов. Его пальцы коснулись её курточки, и через мгновение врач схватил девочку обоими руками, крепко прижав к себе. Тетрадь выпала из её рук.

— Прости меня! — Закричал он из последних сил. Слёзы потоком хлынули из глаз. — ПРОСТИ МЕНЯ!!!

Олеся взяла его за руку.

— Папа! Смотри, что я нарисовала! — Войтов поставил дипломат на ковёр прихожей, и ослабил галстук. Солнечные лучи пробивались сквозь занавески узких окон за его спиной. Дочка открыла альбом для рисований и показала отцу рисунок. Трёх человечков, держащихся за руки, на фоне дома-конвертика, раскрашенного ею в коричневый цвет.

— Это мама! — Олеся ткнула пальчиком в первого человечка. — Это я, самая маленькая! — Её пальчик передвинулся вправо. — А это ты, папа!

Девочка засмеялась, и ожидая реакции отца, опустила рисунок.

— Молодец! — Улыбнулся Войтов, потрепав волосы на её голове.

Всё было так, как в тот день...

Алексей снял пиджак и повесил на вешалку. Начал разуваться.

— А ещё мама показала мне, ты не представляешь, настоящее воронье гнездо! — Олеся отнесла альбом в комнату, и уже стояла напротив отца, терпеливо дожидаясь, пока он разденется.

— Да!? — Алексей отставил ботинки в сторону. — И где же оно?

— На нашем дворе! — Девочка схватила его за руку и потянула внутрь дома. — Пойдём быстрее!

— Ну, подожди... — Улыбался Войтов, следуя за дочерью. Неожиданно зазвонил сотовый телефон. Врач отвлекся, доставая его из кобуры на ремне.

— Оно там! — Продолжала радостно щебетать девочка, упорно тянувшая отца. Они вышли на задний двор, и Олеся дала отцу передышку, только чтобы тот накинул на ноги лёгкие садовые сандалии. — На самом дальнем клёне, быстрее!

— Да, слушаю! — Алексей бросил короткий взгляд на дисплей телефона. Звонил его коллега, хирург Виталий Прошин. Полчаса назад он принял смену от Войтова.

— Лёха, быстрее! — Задыхаясь, заговорил Прошин. — Экстренный вызов! Двадцать минут назад произошла автомобильная авария! Трое пострадавших. Семья: жена, муж и маленькая девочка — все в критическом состоянии! Их привезут через пять минут. Срочно выезжай!

— Понял, сейчас буду! — Нахмурившись, ответил врач, завершив вызов и поспешно убрав телефон на место.

— Ты уезжаешь? — Девочка вдруг остановилась на половине пути. Её глаза погрустнели, улыбка сползла с лица, оставив глубокую печаль.

— Прости... — Алексей ответил не сразу, виновато улыбнувшись. Ручка Олеси безвольно выскользнула из его руки. Войтов не успел её поймать. Он опустился на корточки, и сам взял дочь за руку.

— Маленькая девочка попала на машине в аварию. — Пытался говорить он со всей присущей нежностью, но почему-то голос предательски задрожал. — Ей срочно нужна моя помощь... — Задрожала рука. — Она умрёт, если я не приду...

— Да? — Олеся вдруг подняла голову, и глаза её блеснули радостью, той, от которой стынет в жилах кровь.

— Я приеду, и ты обязательно покажешь мне это гнездо... — Телефон в кобуре снова заиграл, заставив Алексея вздрогнуть. Он замолчал, быстро вытащив ненавистный мобильник, и замер, увидев номер Прошина. Не нажимая кнопку приёма, Войтов резко поднял глаза. Он не знал, как смотреть на неё, с болью, с жалостью или с обвинением. Олеся молчала, лишь продолжая улыбаться. По спине врача поползли мурашки.

— Да. — Хрипло ответил на вызов Алексей, выпрямившись.

— Отбой, Лёха! — Голос Виталия оказался спокоен. Вернее, бесчувственная пародия на его голос. — Двоих забрала соседняя больница. Нам досталась одна девочка. Мы справимся, отдыхай!

Он повесил трубку. Войтов не произнёс ни слова. Попытался убрать телефон, но тот выпал из онемевших пальцев и бесшумно ударился о газон.

— Ну вот! — Радостно запрыгала девочка перед отцом. — Теперь мы можем смотреть гнездо!

Олеся схватила отца за руку и потянула к дереву. Алексей уже видел его высокую крону. Он сделал шаг, но остановился, почувствовав, как зацепился за что-то носком ботинка. Несколько секунд врач с ужасом разглядывал задравшийся из-под земли тетрадный лист. Бумага выцвела, краски потускнели, но он без труда узнал фрагмент рисунка, пробивающийся сквозь мутность некогда белой страницы. Не отрывая заворожённого взгляда, Войтов нагнулся к тетради, и ухватив за кончик, освободил её из земляного плена. В этот момент рука Олеси выскользнула из пальцев Алексея. Он не мог заставить себя обернуться и посмотреть на дочь. Медленно встряхнув тетрадь, врач увидел точно такой же рисунок, что показывала ему девочка в доме, только... Чёрное дерево продолжало выделяться на общем фоне, даже не потеряв свой цвет. Едва послушной рукой, врач соскоблил остатки прилипшей земли и прочитал почти неразличимый текст:

“Понедельник. Прошло четыре дня после начала эпидемии. Все умерли...”

— Мама сказала, что иногда вороны и сороки приносят в гнёзда сверкающие предметы, и даже кольца... — Её ровный голос заставил Войтова опомниться. Он медленно перевёл на дочь взгляд грустных глаз, и устало улыбнулся. Хотел протянуть руку к её прекрасному личику, но одумался в последний момент.

Она была так похожа на мать, Алексей искренне любил их обоих, но Виктория Войтова ушла от него через год после гибели Олеси. Она не смогла простить мужа.

Войтов закрыл тетрадь, и снова опустился на корточки. Не переставал смотреть в чистые глаза дочери с любовью и тоской, хотя уже понимал правду. Он не мог отпустить её не сказав то, что терзало его эти года...

— Прости меня. Тогда я не мог остаться. — Девочка смотрела на отца с лёгким непониманием, словно тот не мог осознать какой-то совсем очевидный факт.

— Мы очень любили тебя. — Алексей продолжал, несмотря ни на что. Солнце, светившее из-за его спины, неестественно быстро скрылось за тучей. Поднялся холодный ветер, ударивший в лицо. Врач не мог оторвать взгляда от дочери, понимая, что начинает происходить что-то страшное, но одновременно с этим боясь снова потерять Олесю.

— Ну прости же меня! — Вдруг взмолился Войтов. Ощущение неотвратимой развязки сковало его горло. Алексей протянул руку, но силуэт ребёнка внезапно отплыл от него назад. Её холодный взгляд уничтожал всё существо Войтова, прожигал разум. Олеся развернулась к нему спиной и зловеще улыбаясь, обхватила руками чёрный кленовый ствол, вдруг оказавшийся совсем рядом.

— Пойми, я же не мог поступить иначе! — Кричал врач, уже не слыша собственный слова. Страшный вихрь поднялся над их головами. Тетрадь с рисунком вырвало из ослабевших пальцев, и поток злого ветра утащил её вверх. Олеся продолжала забираться по гладкому стволу, обхватив его ногами. Алексей уже не мог сдерживать плач. Слёзы текли по его щекам.

— Я не знал, что будет так! — Страшный удар сотряс воздух. Войтов изо всех сил пытался приблизиться к дочери, подхватить её, уберечь от падения и смерти, но ветер сорвал тело девочки, словно одинокий листок с голой ветки. Она закричала от ужаса, резко взмахнув руками. Какая-то неведомая сила подхватила Алексея и отбросила назад. Закрыв глаза, он провалился в небытие.

Войтов застонал, придя в себя и попытался перевернуться на живот. Он дрожал от пронизывающего холода, и пытался определить, где находится теперь. Тусклые лампы дневного освещения над головой и знакомый вид белого потолка их хранилища красноречиво говорили Алексею о его месте пребывания. Врач с трудом сумел перевернуться на бок, упёрся рукой о пол.

— Почему Вы не захотели остаться с ней? — Знакомый детский голосок, наполненный совсем недетской серьёзностью, впился в разум врача подобно ледяной игле. По спине Войтова пробежала неприятная рябь. Он приподнял голову, увидев силуэт той самой девочки, из-за которой ему снова пришлось пережить ад пятилетней давности.

— Кто ты!? — Захрипел Алексей, вставая на четвереньки. Он сфокусировал взгляд, пытаясь разглядеть лицо девочки. На секунду ему показалось, что за столом сидела Олеся, но это была не она. Да и не могла ей быть! Его дочь умерла много лет назад.

Врач с трудом поднялся на ноги. Шатаясь, он сделал несколько шагов в её сторону. Ребёнок сидел за столом и что-то усердно рисовал в тетради Войтова.

— Так кто ты? — Алексей остановился, не дойдя до стола нескольких метров. Он опёрся рукой о стену, пытаясь отдышаться и полностью вернуть ушедшее мироощущение. Девочка оторвала взгляд от тетради и одарила Войтова широкой, беззаботной улыбкой.

— Почему Вы не захотели остаться с ней? — Её улыбка внезапно пропала, брови надвинулись на глаза. Ребёнок внимательно смотрел на Алексея словно ненавидя его, и боясь одновременно. От этого взгляда у врача закололо сердце.

— Что ты такое, чёрт возьми! — Стараясь сохранить самообладание и не сорваться на крик, произнёс Войтов. Он сделал угрожающий шаг вперёд.

— Зови меня Мелиссой... — Многозначительно протянула девочка. Её глаза похолодели, а чёрный фломастер в руках ожил, продолжая раскрашивать страницы тетради. Алексей молча приблизился к столу, склонился над ребёнком. Мелисса рисовала огромное чёрное дерево и гнездо между двумя ветками.

— Перестань это делать... — Процедил сквозь зубы Войтов. Он не мог ударить ребёнка, хоть и прекрасно понимал, что это всего лишь чьё-то прикрытие.

— Вы не любили её? — Девочка ответила не сразу, проигнорировав предыдущие слова и интонацию врача.

— Тебе не понять... — Высокомерно ответил Алексей, выпрямившись в полный рост. Он не знал, как реагировать на присутствие чужака, и что теперь делать, поэтому тяжело опустился на ящик с недавно открытым продовольствием, задумавшись. Внезапная злоба на самого себя обрушилась на Войтова. Как мог он поверить в открытую ложь девочки!? Жанна никогда не взяла бы с собой дочь, да и была ли у неё дочь вообще? А другие люди, те, что умерли, неужели она убила всех!? Как!?

— Та женщина, о которой Вы вспомнили. — Девочка заговорила неожиданно, не отрываясь от процесса рисования. — Она очень любила своего сына, и захотела остаться с ним. А тот мужчина... Ну который был главным среди новоприбывших...

— Солодов...? — Прохрипел Алексей. Его глаза раскрытые от ужаса услышанного сверлили девочку насквозь — она читала его мысли! Ему вдруг остро захотелось что-то сделать. Сидеть на месте стало невозможно, но руки и ноги перестали слушаться врача. Да и что бы он смог сделать, — уйти, убить её...?

— Да-да, Солодов. Он очень хотел стать генералом, командовать и отдавать приказы, играть в войну...

Сдавленный стон вырвался из глотки Войтова.

— Ты убила их всех...

— Я просто дала им то, что они хотели. Их это устроило... — Это говорила не маленькая девочка. Алексей огляделся в поисках какого-нибудь оружия, но ничего достойного на глаза не попало. Он решил взять себя в руки и успокоиться.

— А я? — Врач спросил её чуть погодя. Руки, сжатые в кулаки затряслись от бессильной злобы. Мелисса подняла глаза к потолку, и на мгновение задумалась.

— Я не знаю... А чего Вы хотите? Мне казалось, боль утраты подстегнёт Ваше желание... — Этого не мог говорить ребёнок! Не мог! Войтов вскочил на ноги. Эмоции захлёстывали его разум. Алексей не знал, как теперь ему поступить, о чём говорить с этим созданием. Он развернулся к девочке спиной и чувствуя смертельную усталость, направился во вторую импровизированную комнату, там, где стояла кровать. В конце концов, пройдёт совсем немного времени и к ним придут спасатели.

— Вас никто не спасёт... — Безразлично кинула Мелисса через плечо. Алексей не удивился. Он завернул за угол, схватив по пути торчащую из коробки упаковку сока.

— Посмотрим... — Еле заметно улыбнулся Войтов.

Олеся взяла его за руку.

— Папа! Смотри, что я нарисовала! — Он поставил дипломат на ковёр прихожей, и ослабил галстук. Солнечные лучи пробивались сквозь занавески узких окон за его спиной. Дочка открыла альбом для рисований и показала отцу рисунок. Трёх человечков держащихся за руки на фоне дома-конвертика, раскрашенного ею в коричневый цвет.

— Это мама! — Олеся ткнула пальчиком в первого человечка. — Это я, самая маленькая! — Её пальчик передвинулся вправо. — А это ты, папа!

Девочка засмеялась, и ожидая реакции отца, опустила рисунок.

— Молодец! — Улыбнулся Войтов, потрепав волосы на её голове. Он неожиданно замер, уткнувшись пятернёй во что-то липко-склизкое.

— А ещё мама показала мне, ты не представляешь, настоящее воронье гнездо! — Радостно возвестила Олеся и резко развернулась. Волосы, прилипшие к руке врача, с каким-то жутким чавканьем оторвались от её головы, обнажив кровавый череп на макушке. Алексей раскрыл рот, но не смог закричать.

Олеся сделала несколько шагов, но резко остановилась и обернулась к отцу с хитрой улыбкой:

— Ты хочешь его посмотреть...?

Войтов вскрикнул, придя в себя. Он сидел на ящике с припасами, за спиной Мелиссы, продолжающей рисовать чёрное дерево. Снова и снова. Алексей согнулся от боли и застонал. Девочка беспристрастно посмотрела на него сверху вниз, после чего продолжила свою чёрную работу.

— Зачем ты делаешь это? — С трудом проговорил врач. Дыхание его сбилось, каждое слово давалось ценой усилия.

— Не знаю... — Девочка не отрывалась от рисунка. — Я просто так живу...

— А самолёт... — Врач начинал приходить в себя. — Причём тут самолёт?

— Они выкинули меня в снег... — Рука Мелиссы замерла, глаза, устремлённые в пространство перед собой, сверкнули злобой. — Мне было очень холодно...

— Кто это сделал...? — Тихо проговорил Войтов, подавшись вперёд. Это была прекрасная возможность узнать хоть маленький кусочек правды. Возможно, он сумеет записать это в дневник, а может быть даже...

— Вы не сможете ничего записать! — Безапелляционно заявила девочка. Алексей встал. Он навис над Мелиссой грозной горой, губы врача превратились в тонкую белую полоску. Она не обратила на него никакого внимания.

— Ты тварь! — Войтов впервые нарушил невидимую границу разделяющую их друг от друга. Теперь врачу стало наплевать, кем прикинулось то чудовище, что сидело перед ним за столом. Алексей оттолкнул девочку и мощным рывком скинул её фломастеры и тетрадь на пол. Он проследил за ними ликующим взглядом, но когда снова обернулся, в ужасе сделал шаг назад. Всё было на своих местах: девочка продолжала рисовать чёрный ствол дерева в тетради Войтова, так, словно ничего не произошло. Врач резко развернулся и окончательно потерял смысл происходящего — пол, куда он кинул её “игрушки”, оказался чистым.

— Этого не может быть... — В оцепенении произнёс Алексей, выдохнув и присев на ящик с припасами.

— Я же сказала, Вы ничего не измените. — Устало произнесла девочка. — Вы обречены...

— Ну что ж... — Мысли вдруг покинули голову Войтова. Он стал спокойнее, и словно уже смирился со своей участью. Теперь оставалось ждать, но только врач не понимал — чего!?

Они сидели и молчали уже полчаса. Иногда Алексей вставал и разминал ноги, нарезая круги перед дверью хранилища. Он бросал косые взгляды на Мелиссу, пытаясь определить, что задумал этот ребёнок, и одновременно с этим старался ни о чём не думать. На глаза Войтова попалась шахматная доска, отставленная на самый дальний угол стола. Расставленные фигуры напомнили ему о Солодове. Они начали играть с сержантом уже здесь, на складе, но когда сломалась радиостанция, Солодов занялся её ремонтом и...

— Что это за игра? — Девочка недоверчиво поглядела на доску и расставленные фигуры.

— Шахматы. Это взрослая игра. — Отстранённо ответил врач. Он надеялся, что на этом их разговор закончиться. Мелисса заговорила чуть погодя, сделав штрих фломастером и отложив его в сторону.

— Я хочу сыграть...

— Разве ты умеешь? — Алексей перевёл на девочку непонимающий взгляд. Мелисса не отрывалась от доски, так словно пыталась загипнотизировать её.

— Умею! — Девочка вдруг закрыла глаза и подалась вперёд, как будто пытаясь улететь. Она опустилась на место через мгновение и загадочно улыбнувшись, закрыла тетрадь. — Можно начать, дядя Лёш.

Войтов до последнего момента не верил в то, что Мелисса действительно будет играть с ним в шахматы. Девочка аккуратно собрала фломастеры на тетрадь и бережно отложила в сторону. Потянулась к доске, придвинув и начала расставлять фигуры по своим местам. Удивление врача быстро сменилось раздражением. Чёрт возьми, он никогда ещё не попадал в такую патовую ситуацию, но самым пугающим являлся тот факт, что враг Войтова сидел рядом, а он ничего не мог с ним сделать! И что теперь, ждать смерти, играя в шахматы!?

Алексей придвинулся к столу, переставив ящик.

— Какими Вы будете играть дядя Лёш, белыми или чёрными? — За последний час девочка впервые поглядела ему в глаза. Она закончила с расстановкой фигур, нигде не ошибившись.

— Ты сделала первый ход, начинать тебе. — Подбирая каждое слово, ответил врач. Его пристальный взгляд казалось, никак не смутил ребёнка.

— Хорошо... — Проворковала Мелисса, развернув доску белыми фигурами к себе. — Начнём...

Она сделала первый ход. Наиболее распространённый и наиболее осторожный — D2-D4.

— Хороший ход — Грустно усмехнулся врач. — Я сам бы сделал такой же.

Войтов передвинул пешку D7-D5, поставив свою фигуру напротив её.

— Так кто же ты? — Как бы невзначай поинтересовался Алексей. Он не отрывал взгляда от поля их боя, но напрягся всем телом, ожидая ответа.

— Я же сказала, меня зовут Мелисса. — Девочка передвинула коня с K1 на F3. Ни один мускул не дрогнул на её лице, выражение глаз не изменилось. Впрочем, врач и не ожидал, что получит ответы так быстро.

— Хорошо. — Безразлично произнёс он, передвинув своего коня с позиции K8 на F6. Ситуация на поле напоминало зеркальное отражение.

— Вы выбрали опасную тактику дядя Лёша. — Нравоучительно произнесла Мелисса. — Повторение хода противника принесёт вам только поражение. Разве вы не знаете этого?

Девочка повела в атаку своего второго коня, K1-С3.

— Конечно знаю! — Вдруг разозлился Алексей, быстро схватив слона с C8 и передвинув его на F5. — Не тебе учить меня играть в шахматы! В своё время я был...

— Чемпионом по своей области... — Вдруг перебила его девочка, так же быстро переставив коня с F3 на H4. — Это было давно, да и не впечатляет!

Мелисса озорно заулыбалась, в азарте игры привстав с места.

— И кто же научил тебя так играть в шахматы? — Раздражение Войтова сменилось иронией. Он выставил вперёд пешку E7-E6, прикрывая слона.

— Вы, дядя Лёша, Вы! — Засмеялась девочка так, что у врача похолодела в жилах кровь. Мелисса передвинула своего коня с H4 и, несмотря на то, что в следующем ходу Алексей съест его, сместила слона на F5.

— Вы потеряли важную фигуру дядя Лёша! — Проворковала девочка, пролившая первую кровь. Она аккуратно перехватила пальчиками поверженного слона и поставила на стол.

— А сейчас ты потеряешь своего коня. — Войтов не улыбался, он не ликовал, внимательно наблюдая за своим врагом. В его голове крутились слова Мелиссы. Как он мог научить её играть в шахматы!? И что мог вообще значить её ответ? Врач передвинул пешку с E6 на F5. Изогнутая фигура коня очутилась на столе, со стороны Алексея. Казалось, девочка нисколько не расстроилась такому логическому повороту событий, она молчаливо ухватила слона на C1 и передвинула на G5.

— Будешь есть моего коня? — С неподдельным интересом поинтересовался Войтов, ухмыльнувшись.

— Нет! — Улыбнулась Мелисса в ответ. — Не в этот раз...

— Хорошо. — Пожал плечами врач. Он переставил своего слона с C8 на B4. Ситуация на поле снова напоминало зеркальное отражение. Глядя на расстановку фигур, Алексей вдруг поймал себя на мысли, будто играет сейчас сам с собой. Что-то щёлкнуло в голове Войтова. Он вдруг осмыслил сказанное Мелиссой, но прежде чем врач успел подумать об этом, лампы освещения над их головами протяжно загудели и померкли. Девочка вскрикнула от испуга.

Алексей не шевелился. В полумраке его серьёзные, тёмные глаза с болью и холодом наблюдали за Мелиссой. Девочка соскочила с места, задев рукой шахматную доску, и уронив несколько фигур. Она испуганно завертела головой. Попыталась протиснуться рядом с Войтовым, чтобы выйти из закутка, но врач схватил Мелиссу правой рукой, и прижал к себе. Девочка замерла от неожиданности, а Алексей, получив передышку, принялся расставлять упавшие шахматы по своим местам.

— Генератор. — Спокойно произнёс врач, ставя на место своего упавшего короля. — Бензина хватит ещё на полчаса.

— А потом? — Голос Мелиссы дрожал. Она подняла на Алексея глаза, полные ужаса.

Войтов не ответил, вымученно улыбнувшись. Он поставил последнюю фигуру, и тяжело вздохнул. Медленно перевёл взгляд на девочку, попытался улыбнуться, но из этого ничего не вышло. Гудение ламп прекратилось и освещение вернулось в норму.

— Я могу ещё спастись? — Врачу потребовались силы, чтобы удержать свой голос ровно.

Мелисса не ответила, но глаза её расширились от ужаса. Она не смогла прочитать мысли Алексея, но всё читалось в его взгляде — суровом и беспощадном. Девочка покачала головой.

— Хорошо. — Усмехнулся Войтов. Он с силой толкнул Мелиссу обратно к стулу. — Тогда продолжаем играть!

— Дядь Лёш! — Взмолилась девочка, гулко ударившись. Врач увидел проступающие слёзы на её глазах, но Алексей поклялся себе в том, что не будет чувствовать жалости к своему врагу.

— Полчаса нам хватит, чтобы закончить эту партию. — Отстранённо произнёс Войтов, блеснув ледяным взглядом. — А потом... будет тьма и холод!

— Нет... — Мелисса попятилась назад, закрыв лицо ладошками. Она наткнулась на стул и едва не упала. — Я не хочу, чтобы было темно и холодно, я не хочу больше играть!

— Ты должна! — Взревел Алексей подобно льву. В одном гигантском прыжке он подскочил к девочке и, схватив её за запястье правой руки, жестко сдавил, заставив открыть лицо.

— Мне больно! — Заскулила Мелисса, но Войтов напрочь отрезал все её попытки давления на жалость, резко встряхнув хрупкое тельце.

— Давай! — Вдруг азартно улыбнулся врач. — Покажи мне, что ты можешь!

Алексей перехватил её ладошку и сжал.

— Неееет! — Крик девочки эхом ударился о стены.

Мелисса сказала, что они находятся где-то в воображении Алексея...

Войтов стоял на пригорке, утопая в высокой траве по щиколотку. Он приложил ладонь к бровям, пытаясь всмотреться в горизонт. Зелёные поля, казалось, уходили в бесконечность. Тёплый ленивый ветер гонял травяные волны, образуя красивое подобие морского прибоя. Тени от облаков, плывущих на небе маленькими клочками, то наплывали одно на другое, то полностью открывали землю для солнечных лучей. Алексей не мог вспомнить, когда придумал это место, внимательно всматриваясь в открывшийся пейзаж. Скорее всего, это был собирательный образ — идеальное место, в котором можно защититься от внешнего мира. У каждого человека есть такой собственный островок спокойствия.

— Папа, папа! — Войтов обернулся на радостный крик дочери. Олеся бежала к нему в ослепительном белом платьице. Алексей присел на корточки и встретил дочь с распростёртыми руками. Впервые за пять лет он снова с удовольствием обнял её, и был по-настоящему счастлив.

— Эй, малышка! — Засмеялся он и, оторвав ребёнка от земли, раскрутил на два полных оборота, что привело Олесю в дикий восторг. Она обняла отца за шею и уткнулась ему в грудь щекой.

— Папа, папа! — Вдруг заёрзала девочка в объятиях Войтова, словно вспомнив что-то важное, и стремясь на свободу. Нехотя, но врачу пришлось отпустить её. Олеся ловко спрыгнула на землю, и, ступая голыми ножками в высокой траве, потащила Алексея за собой. Ей пришлось взять его огромную ладонь своими ручками.

— Пойдём папа! — Смеялась Олеся, двигаясь спиной вперёд, и пританцовывая на ходу. — Она ждёт нас!

— Пойдём-пойдём... — Улыбался Войтов, послушно двигаясь за дочерью. Он не переставал смотреть и любоваться ею, при каждом шаге и при каждом вздохе. Её пышные русые волосы, перевязанные голубой лентой, развивались в такт шагам, навязчиво переходящим в бег. Алексей мог бы бежать вслед за Олесей целую вечность, лишь бы этот радостный блеск глаз никогда не затухал.

Они спустились в широкую ложбину, обрамлённую со всех сторон небольшими холмиками. В центре этой поляны стояли несколько цветущих яблонь, и роскошная каменная беседка увитая плющом. Словно сошедшая с картины средневековья, она дышала романтикой старинных замков и побед великих полководцев и королей древности. В какой-то момент Олеся выпустила руку отца и вырвалась вперёд. Она радостно кричала. Войтов не видел никого, кто мог бы ответить на зов девочки, и лишь подойдя ближе, сбавил шаг, увидев медленно выплывшую из глубины беседки высокую женскую фигуру. На ней было точно такое же ослепительное платье, что и на Олесе. Тонкие белые руки опущены вдоль туловища, а на лице играла робкая улыбка. Девочка добежала до женщины и радостно обняла её за талию. Руки женщины ожили. Они опустились на плечи Олеси, по-матерински прижав к себе. Но лицо незнакомки продолжало внимательно следить за Алексеем. Их разделяло десять метров, когда Войтов остановился.

— Что же ты встал? — Тихо произнесла женщина, но врач отчётливо услышал её голос. Это была не Виктория, его жена, как ему показалось сначала, а теперь, увидев глаза незнакомки, Алексей разогнал все свои сомнения. Он должен был догадаться, что приготовит ему Мелисса! В этот раз всё действительно должно быть по-другому. Войтов вдруг улыбнулся, спрятав руки за спину. Его белая рубашка развивалась на ветру, поднявшийся воротник хлестал по щеке. Он молчал.

— Папа, ну что же ты стоишь!? — Жалобно проговорила Олеся, выглянув из-за белого платья, почти обиженно сморщив носик. — Мы тебя ждём!

— Ты действительно можешь многое! — Устало прикрикнул Алексей, обратившись к женщине. — Но мы так и не доиграли партию, может, продолжим, здесь наилучшие условия...

Врач ещё раз огляделся вокруг, прищурившись от ветра. Условия действительно оказались самыми лучшими, ни одной души на весь этот мир, им никто не помешает.

— Всё уже готово! — Женщина повела рукой в сторону беседки. — Мы ждём только тебя.

Мелисса опустила взгляд на девочку и нежно улыбнувшись, погладила её по головке. Войтов двинулся им навстречу, не переставая улыбаться. Он вдыхал этот чудесный воздух полной грудью, и думал, что это идеальное место для смерти, ведь в воображении мы всегда невольно рисуем места, в которых хотели бы умереть...

Внутри беседки оказалось довольно прохладно. Посередине стоял каменный стол круглой формы и кольцо вокруг него в половину высоты стола. Удачная находка для скамейки. На удивление Алексея камень не был обжигающе холодным. Усевшись поудобнее, он принялся изучать шахматную доску лежащую в центре стола. Она тоже оказалась сделана из камня, а вот фигуры, на изумление врача, состояли из чистого горного хрусталя. Такое трудно было встретить в реальной жизни, но здесь... Все фигуры стояли на своих местах, и им осталось только продолжить игру. Мелисса элегантно села напротив Войтова, сложив руки.

— Итак, чей ход? — Олеся вдруг протиснулась между скамейкой и столом и забралась отцу на колени. Алексей не возражал, левой рукой, он обнял девочку за талию и прижал к себе.

— Увы, мой. — Ласково проговорила Мелисса, грустно улыбнувшись.

— Опять твой? — Попытался поддержать шутку Войтов, так же грустно улыбнувшись в ответ.

— Ферзь D1-D3. — Сухо прокомментировала женщина, выдвинув вперёд ключевую фигуру.

— Отчаянный ход. — Так же сухо ответил врач. Он уткнулся в волосы дочери, глубоко вдыхая их аромат. Алексей провёл рокировку, укрыв короля с E8 на G8.

— Ты не человек!? — Он поднял на Мелиссу испытывающий взгляд, прижав дочь к себе ещё крепче.

— Да. — Хрипло усмехнулась женщина, не отрывая взгляда от доски. — Это единственное что мне не подвластно, и никогда не станет моим. Человечность... Но я даже не знаю, стремиться ли к этому вообще, вы нравитесь мне, люди, но ваш разум и тело настолько хрупки, настолько слабы... Мой ферзь ест твою пешку, Алексей...

В подтверждение своих слов Мелисса передвинула ферзя с D3 на F5. Пешка Войтова тут же оказалась в руках женщины. Недолго думая она протянула новую игрушку Олесе.

— Почему ты стала взрослой? — Войтов вдруг пристально посмотрел Мелиссе в глаза.

— У меня, как и у вас, есть периоды рождения, взросления, созревания и даже материнства. Это круг жизни, моя жизнь заканчивается, а вот её только начинается... — Она улыбнулась, подмигнув Олесе. Девочка хихикнула на руках отца. — Да, она теперь почти настоящая. Моя дочь, Лёша, наша дочь...

Внутри Алексея что-то провернулось. Холодный пот выступил на его лбу, и заструился между лопатками. Его хватка ослабла, глаза, застывшие в немом ужасе продолжали пялиться на Мелиссу, но теперь уже без всякого смысла. Стало трудно дышать, но неожиданно взяв себя в руки, Войтов нервно сглотнул, снова крепко прижав Олесю к себе, прижав слишком сильно. Учащённо дыша, он выдавил из себя улыбку, и, не замечая откровенных попыток девочки вырваться из мёртвой хватки врача, подался вперёд.

— Ты спрашивала, почему я в первый раз не остался со своей дочерью в твоей иллюзии!? Мы, люди, ко всему прочему, ещё умеем прощать и отпускать ушедших от нас людей! — Алексей злобно оскалился, передвинув своего слона с B4 на C3. Он съел её коня. — Шах!

Олеся застонала в его руке, сжатой до предела. Девочка вцепилась в кожу Войтова и начала сдирать её ногтями. Брызнула кровь. Алексей тихо застонал, прикрыв глаза. Он не давал себе слабости, медленно встал, по-прежнему удавливая дочь в своих объятиях. Девочка вскрикнула, и кровавая слюна брызнула из её рта, прямо на шахматные фигуры.

— Что ты делаешь!? — Мелисса вскочила с места, готовая броситься на него. Её пальцы начали удлиняться, превращаясь в ножи тёмного древесного цвета.

— Я не даю вашей заразе развестись! — Закричал Войтов, из последних сил сдавив дочь. Слёзы текли по его щекам, но самое страшное, он не мог понять из-за чего. На секунду Алексей замер. Олеся практически перестала сопротивляться, повиснув на руке отца как тряпичная кукла, и только судорожные вздохи выдавали признак её жизни.

— Может быть я, и обречён, но вы останетесь здесь, со мной! — В этот момент Войтов выхватил из-за спины маленький шприц. Конечно, у него не было припасено ничего, но только это был его мир и законы царившие здесь, были подвластны ему тоже. Эта игра, в которую можно играть вдвоём... Он вогнал шприц в шею Олеси с криком злобы и отчаяния. Ему снова пришлось пережить её смерть, в этот раз убив собственноручно. Алексей впрыснул яд в тело девочки, почувствовав, как она вздрогнула в последний раз и затихла навсегда.

Они стояли друг против друга, разделённые крохотным столом. Тело Олеси сползло по руке Войтова на землю. Тяжело дыша, врач откинул пустой шприц в сторону.

— Что ты наделал!? — Глаза Мелиссы наполнились болью и злобой. Он вдруг увидел в ней самого себя, несчастного и озлобленного человека, именно человека!

— Ты не сможешь прожить здесь слишком долго. — Прошипел Алексей, стряхивая с руки капли крови и отрывая лоскуты кожи, оставленные подобием его дочери. Войтов сделал угрожающий шаг вперёд. Его нога вгрызлась в камень стола, который начал крошиться. Конечно, ведь всё это ненастоящее... Алексей недобро ухмыльнулся. Он содрал порванные рукава рубашки.

— Ты не посмеешь! — Голос Мелиссы дрогнул, она не успела даже отвернуться. Мощным ударом и шагом вперёд Войтов буквально разрубил каменный стол и свою половину скамейки. Шахматная доска треснула пополам. Фигуры посыпались на пол, разлетаясь на куски. Разрывая всё это как картонную декорацию к дешёвому фильму, врач прорубал себе дорогу к врагу, чьё лицо маячило у него перед глазами среди взметнувшихся в воздух обломков и пыли. Он вытянул руку, метив в шею Мелиссы, но женщина неожиданно увернулась, уйдя в бок. Страшный удар сотряс грудь Алексея. Врач остановился, опустив глаза. Её пальцы, вытянувшиеся в некое подобие отростков-корней, вошли в его грудь, как раскалённый нож в масло. Войтов поднял смертельно весёлый взгляд на своего убийцу и лукаво улыбнулся.

— И это всё что ты умеешь? — Кровь прыснула из его рта. Алексею хватило доли секунды, чтобы выхватить второй несуществующий шприц из-за спины. Мелисса слишком поздно поняла, что произойдёт дальше, она не успела убрать пальцы. Тонкая сталь вонзилась в её отростки, и, корчась от боли, Войтов ввёл в них яд. Женщина закричала, пальцы её встали на место, но было уже поздно. Врач упал на колени, но не преставал улыбаться. Он видел, как рябь проходит по телу Мелиссы, окрашивая её в темно-зелёный цвет, она попятилась назад. Перед самой смертью Алексея вдруг осенило: Растение, она же растение...

Войтов рухнул на бок. Его улыбка застыла на мёртвенно-бледных губах чуть алых от крови. Мелисса умерла через несколько минут, покрывшись толстой роговицей, очень похожей на кору дерева. Их не стало.

24 часа спустя:

— Здесь! — Закричал солдат в защитном комбинезоне, первым открывший дверь в складское помещение и первым, увидев тела людей, осветив их светом фонарика. — Все сюда, они здесь!

Через секунду в дверях появился лейтенант Прошин. Он остановился, и приказал жестом сделать отряду то же самое.

— Биологов! Проверить зону на наличие спор! — Лейтенант сделал шаг назад, попав под луч мощного прожектора, бьющего с вертолета над головой. Он пропустил вперёд команду биологической угрозы. Глаза Прошина за непроницаемой маской защитного костюма сурово смотрели во чрево открытой двери, вслед зашедшим на склад людям. Автомат в его руке вздрогнул, и нацелился в проём, готовясь к любой неожиданности, но передатчик в ухе вдруг резко зашипел сухим докладом:

— Спор не обнаружено, воздух чистый! — Лейтенант опустил оружие и вошёл внутрь хранилища.

Иней хрустел под армейским ботинком Прошина. Он молчаливо обошёл первое тело, осветив фонариком тело мужчины, чьё лицо сморщилось от холода. Он был мёртв, голова раздута. Вслед за командиром, одним за другим, в помещение заходили бойцы отряда, водя стволами автоматов по сторонам. Они искали потенциальную угрозу, которой впрочем, уже не существовало.

Лейтенант обошёл второе тело. Женщина лет тридцати пяти. Мороз хорошо сохранил её кожу, и если бы неестественно раздутая голова, её вполне можно посчитать живой. Прошин не задерживался. Он шёл дальше, мимо следующих трупов, ещё и ещё. Всего девять, на такой маленькой территории, разбросанные как попало.

— Товарищ лейтенант?! — Голоса биологов донёслись до него из закутка склада, огороженного контейнерами с продовольствием. Прошин заспешил к ним, на ходу пряча автомат за спину.

За маленьким столом сидел человек. Мужчина лет сорока. Он склонился над тетрадкой, держа в руке ручку и записывая текст. Он замер в таком положении, судя по дате, в самом начале текста, уже три дня назад.

Пятница. 14.20.

Сегодня перед обедом над нашей станцией, примерно на высоте трёхсот метров, пролетел самолет без опознавательных знаков и габаритных огней. Я, врач Алексей Войтов, прибывший сержант Солодов и ещё двое человек из его команды, стали этому свидетелями. Прямо над нашими головами самолёт раскрыл люк, но ничего выброшено из него не оказалось. Не снижаясь и не замедляя скорости, неизвестный самолёт скрылся из поля нашей видимости спустя десять-пятнадцать минут. Через час после этого почувствовали недомогания сразу двое человек. Мы укрылись в главном здании, где несчастные скончались через несколько часов. Я и сержант Солодов приняли решение перейти в здание продовольственного склада, поскольку никто больше на недомогание не жаловался, а значит оставался шанс на то, что неизвестная болезнь, не поддающаяся никакому известному мне лечению, больше ни на кого не перекинулась. С собой мы взяли рацию и раскладушку. Попытались связаться с материком или просто послать сигнал SOS, но внезапно поднявшаяся буря блокирует сигнал. Мы будем сидеть здесь, и ждать что будет даль...

На этом месте текст обрывался. Кончик ручки, уткнувшийся в тетрадь, а по прошествии трёх дней, уже примерзший к ней, навсегда остановился, так и не дописав последнего слова.

— Посмотрите, лейтенант! — Один из биологов аккуратно откинул капюшон с головы несчастного, и Прошин невольно отпрянул. Их было не меньше трёх-четырёх. Корни, толщиной с палец прошили голову врача насквозь, подобно червям, изъедающим яблоко. Биолог коснулся одного отростка пальцем, и в туже секунду тот рассыпался в прах.

— Лейтенант! — На этот раз Прошина звали его бойцы. Он кинул на биологов суровый взгляд, и резко развернувшись на месте, быстро зашагал во вторую часть хранилища. Его люди окружили небольшой кокон полметра диаметром и метр в длину со всех сторон. Лейтенанту пришлось с усилием проталкиваться через ряды. Он злобно выругался, и тут же сник, присев на корточки. Листья кокона были отведены в стороны, а внутри лежало маленькое тельце, лишь отдалённо напоминающее человека. Высохшее и безжизненное.

— Чёрт! — Махнул Прошин рукой от досады.

— Что с ЭТИМ делать, товарищ лейтенант? — Кто-то первым разрушил повисшую тишину. Прошин обернулся назад, осматривая лежащие трупы.

— Вызовите второй вертолёт, трупы увезти. — Он замялся, снова взглянув на кокон. — ЭТО мы заберём сейчас! Потом, всё сжечь...

Лейтенант встал и быстрым шагом направился к выходу, ещё раз поправив соскочивший автомат. Он обернулся уже в самых дверях, смотря на свою команду, и видя в глазах людей полную растерянность.

— Выполнять! — Заорал Прошин во всё горло, сорвав с головы шлем. Он развернулся и двинулся к вертолёту.

Шестью часами позже:

— Да вы издеваетесь!!! — Генерал Марков с силой ударил папку с отчётом Прошина о стол. Листы её содержимого разлетелись в стороны. — Как вы могли ТАК ошибиться!!!??? Куда смотрели ваши глаза, лейтенант!?

— Сорок километров... — Пытался оправдаться Прошин, его побледневшее лицо стало похожим на листок бумаги. — Это слишком маленькое расстояние между станциями, у лётчиков не было никаких ориентиров...

— Молчать!!! — Бешено взревел Марков, на сей раз ударив о стол кулаком. — Это вы перед родными умерших такое будете говорить!?

— Мы устроили пожар, несчастный случай... — Прошин был готов провалиться сквозь землю.

— А образец!? — Генерал присел, немного успокоившись, но все же жутко сверкая глазами. — Вы ни словом не обмолвились об образце!? Мелисса в оранжерее? Как её самочувствие?

— Мелисса... — Лейтенант вытянулся в полный рост, выпятив грудь. Он набрал в лёгкие воздуха, но сказать правду никак не хватало духу. Уж лучше пулю в лоб... — Мелисса... она...

— Что, она!? — Поднял Марков свирепый взгляд. Он и в мыслях не допускал того, что пыталось вылезти из глотки Прошина.

— Она мертва... — Наконец сумел изречь лейтенант, после чего сжался в комок.

— Что!!!!!!!?????? Твою мать!!!!!!!?????? — Генерал снова вскочил с кресла. В следующий момент папка с отчётом ударила Прошина в грудь. Он едва успел ухватить её корешок, но оставшиеся листы посыпались на пол. — Да как ты посмел!!!!???? Как допустил!!!!????? Вон!!!!!! Вон отсюда!!!!! Я тебя в ефрейторы разжалую, свиней пасти будешь!!!!????

Резвой походкой Прошин шёл по коридору штаба, зачем-то звонко чеканя шаг. Мат Маркова по-прежнему лился ему в след из-за чуть приоткрытой двери.

— “Это же была ошибка! — Отчаянно думал про себя лейтенант. — Просто какая-то глупая ошибка...”

Он завернул за угол и решил выйти на улицу. Ему страшно хотелось курить...