По улице полз троллейбус. Дорога была на столько заметена снегом, что двигаться иначе, как ползком даже общественному транспорту не представлялось возможным. Троллейбус остановился у сугроба, который когда-то давно, ещё до морозов был остановкой. Дверцы со скрежетом отварились только после легкого пинка кондуктора, который точным ударом сбил с них лед. Колючий февральский ветер ворвался на и без того холодную заднюю площадку и едва не сбил с ног выходящего человека. Человек поморщился, вздрогнул, поправил предательски сползающие на нос очки, и продолжил движение. Он семенил своими тощими, обутыми в валенки ногами по едва заметной дороге и, заворачивая, в пустую подворотню, не видел ничего вокруг себя. Не заметил он и того, как из витрины соседнего продуктового магазина появились тени. Они спрыгнули на землю и бесшумно последовали за ним.

Мужчина подошёл к своему дому. У подъезда стояла изрядно припорошенная снегом черная «Волга». Коснувшись ручки входной двери, он услышал:

— Абрам Гольдшмит?

Человек остановился как вкопанный, испуганно оглянулся и уставился на двух мужчин в штатском вышедших из машины.

— Дда,…а в чем собствен..но…?

— Садитесь. Вы поедете с нами. — холодно произнёс голос.

— Я?..Я?!…Но уже поздно…Нельзя ли завтра?........

— Вы и без того заставили нас ждать слишком долго. Садитесь. — тоном, не приемлющим возражений, произнёс незнакомец, резко открыв дверцу «Волги».

— Но…о. я ничего не сделал, я ничего не сделал!! Не надо! НЕ трогайте меня!!! — завопил Гольдшмит. Орал он жутко, как орёт обречённый, понимая всю безысходность своего положения. Крик его раздирал замёрзший воздух сонной подворотни, наталкивался на ледяные стены и таял…..таял…..таял…..

Людям вышедшим из «Волги» пришлось применить силу. Они схватили беднягу и поволокли в машину. Он быстро перестал вырываться, потому что знал, что это бесполезно. Его очки в очередной раз не вовремя начали сваливаться с носа, и, падая…..застыли в полуметре от земли.

Вместе с ними застыло всё: до смерти надоевший снег, уставшие люди на улицах, троллейбусы, мигающие фонари…..мир, будто замер в ожидании чьего-то прихода.

И те, чьё прибытие готовилось, не заставили себя долго ждать. Тени, всё это время неотступно следующие за Гольдшмитом, покинули мрак подворотни и выплыли во двор. Постепенно они начали приобретать очертания: стали видны руки, ноги…и вот уже перед «Волгой» стояли два человека.

— Сколько у нас времени? — спросил тот, что был повыше.

— Немного. Две минуты. У нас всегда две минуты. Ты знаешь. — ответил второй, который был на голову ниже своего спутника и носил очки.

-Тогда приступим. — он открыл потрёпанную книжицу, чертыхнулся, что взять с собой компьютерный ежедневник из-за опасности сбоев системы было нельзя, и отчеканил:

Абрам Исаакович Гольдшмит. Годы жизни: 1901-1957. Ученый, генетик. Родился в Новосибирске. С 1938 года жил и работал в Москве, в секретном правительственном институте. Занимался исследованиями в области усовершенствования человеческого ДНК. Искал лекарство от рака…

— И нашёл бы, если бы его сегодня не забрали.

— Это что, правда, прапрадед нашего профессора?

— Да. И именно его исследований, профессору не хватает, чтобы закончить формулу. Тогда в 1956м его прапрадед не успел их завершить. Теперь успеет.

— Они его не заберут?

— Не заберут. Не сегодня. Ты же знаешь, историю нельзя менять кардинально, можно только незначительные детали, иначе…

— Знаю, знаю — иначе наступит глобальный кризис и вселенский катаклизм.

— Но сегодня Абрам Гольдшмит вернётся домой. В последний раз. Они будут думать, что не застали его, а он — что у дома его никто не ждал. Они заберут его завтра. На день позже. Всего на один день…