Монах заорал, его тело сотрясла судорога боли, однако Трэш уже потерял к нему интерес и, отпихнув тело ногой в сторону второго бежавшего — заставив его отвлечься — метнул в него меч. Лезвие с глухим чмаканьем вошло в глаз бежавшему, выйдя из затылка. Из образовавшейся раны тут же потекла кровь. Перекинув второй меч из левой руки в правую, Треш рванулся к следующей жертве. Однако этот оказался проворнее и в тишине предсмертных стонов убиенных иезуитов (или монахов?) раздался звук скрещенных клинков: это монах пустил в ход свой кинжал.

Они старались обойти друг друга и полосонуть по шее, по ребрам, или, на худой конец, по руке, державшей оружие. Три атаки иезуит выдержал, но потом Трэш предпринял хитрый маневр — он, сконцентрировавшись, левой рукой послал в противника огненный сгусток магии. Монах инстинктивно отшатнулся, даже не соображая, что он делает. Трэш, издав горлом булькающее рычание, со всего маху рубанул сверху-вниз-влево, из-за чего тело монаха куском отпало на пол, обдав Трэша горячей кровью, и испачкав кишками его одежду. Половина головы, вместе с кусками грудной клетки осталась на той части тела, которая стояла на ногах. Издав звериный вой, Трэш вырвал из груди (уже мертвеца) еще бьющееся сердце и впился в него зубами. Кровь потекла по губам и шее, согревая своей тягучей теплотой.

Сожрав половину сердца, Трэш зашвырнул оставшуюся половину в голову подкрадывающегося к нему монаха. Уклонившись от сердца, монах все же не успел уклониться от меча, который был послан Трэшем в грудь приближавшегося. Пронзив одежду, клинок погрузился в тело несчастного монаха, выйдя из позвоночника…

Однако, Трэш уже не смотрел, как там кто умирает, он подскочил к телу того, в глазу которого торчал его первый меч, и с силой, рывком, его вытащил. Из-за этого кровь, которая до этого просто сочилась из раны, теперь полилась обильным потоком… в глазах Трэша зажегся садистский огонь битвы. Он со всей силы вмазал ногой по голове, из которой только что вытащил меч, отчего она мотнулась в сторону, сломав все шейные позвонки — раздавшийся хруст был тому подтверждением. Оставшиеся трое иезуитов (или все же монахов?) решили окружить Трэша кольцом, двое из них были в поле его видения, а третий — за спиной. Однако подкрадывающегося сзади выдало его дыхание — прерывистое и с хрипами. Трэш, резко развернувшись, послал в него огненный сгусток пламени, который выбил иезуита из игры, причем — навсегда, заставив полыхать, словно свечка. Обернувшись, он рубанул клинком, скрестившись с одним кинжалом нападавшей на него фигуры. Скрестившиеся клинки выбили сноп искр и заскрежетали. Так как у Трэша было два меча, то вторым он с размаху снес голову сцепившегося с ним иезуита, и фонтан горячей крови ударил вверх мощной струей, орошая пол, словно дождь. Голова со стуком покатилась по полу, оставляя кровавый след. Отпрыгнув назад, Трэш сделал резкий рывок вперед и вонзил меч последнему иезуиту в живот — он погрузился в тело жертвы; после этого Трэш рванул мечом вверх — послышался треск разрываемой рясы и плоти, брызнула кровь, обляпав ему грудь, выпавшие внутренности праздничными украшениями свесились из нутра. Вытащив меч из бездыханного тела, Трэш оттолкнул его ногой и осмотрелся: по залу валялось семь трупов. Выдохнув, он вытер мечи о единственную чистую рясу, и направился к двери, из которой выбежали иезуиты (а может все же обращенные монахи?..)…