Янтарь уже вальяжно расположился в кресле, когда в комнату вошел заспанный Хрусталь.

При его появлении Красный Убийца медленно поднял на него глаза. И почти сразу опустил их вниз.

-Если ты начнешь следить за собой, я смогу вывести тебя в свет.— проговорил морок, лениво перелистывая страницы лежащей на его коленях книги.

Хрусталь пожал плечами, взъерошил и без того лохматые волосы и уселся в кресло напротив.

Несколько минут его прозрачные глаза изучали спокойное лицо брата.

-Это так важно? — наконец спросил Хрусталь.

Янтарь не ответил, только машинально коснулся уже подживающих ранок на лице.

-Почеу ты их оставил? — спросил серьезно Хрусталь.

Янтарные глаза наконец оторвались от страниц. Морок поднял голову и некоторое время рассматривал сидящего напротив темноволосого человека со странной смесью расстроенного веселья во взгляде.

-Если я скажу, что это заставляет меня чувствовать себя живым, это тебя успокоит? –резко спросил он, ловким, едва уловимым движением точеных рук захлопывая книгу. Негромкий, казалось бы, хлопок заставил Хрусталя вздрогнуть от неожиданности. — С первым утром морокской жизни, дорогой братец, — ядовито произнес Янтарь.

Хрусталь вздрогнул, как от хорошей пощечины.

-Ты уже знаешь.. — едва слышно произнес он.

-что знаю? –фыркнул Янтарь. — То, что в день твоей инициации толпа растерзала своего правителя? Того, который когда-то сказал, что он потомок великой Дистань?

Хрусталь сжался еще сильнее.

Янтарь расхохотался.

-Вот будет смеяться Рубин! Все это было бесполезно! Скажи — ты знал об этом? Верно? Ведь знал же! Ну, признавайся!

Хрусталь помотал головой изо всех сил.

-Я.. я не знал, что она — моя тень.. — едва слышно произнес он.

-Стоп. Дистань — только твоя тень? — произнес изумленный Янтарь и покачал головой. — Великий Гато, парень, что же ты такое?!

Хрусталь только покачал головой.

Глава 23

3299 г.

«Я никогда не умела терять…»-думала Йорх, медленно бредя по улице города мора’йвеков. Вернее, это даже был не город, а поселок городского типа. Одна большая улица, три маленьких и кучка домов через каждые полтора метра. Проще говоря — большая деревня. Весь скарб Йорх располагался на спине ее гнедой лошади. Той самой, на которой она сбежала от варх’гонов. Скарб заключался в украденном мече — правда, Йорх не знала, зачем он ей нужен, — паре одеял и письме. В том самом письме, которое ей дал давным-давно Боевой Нож. Именно из-за этого письма она оказалась в той деревне, где когда-то жил Глава. А искала она там Эола.

«Я слишком хорошо знаю Урх. С тех пор как я умудрилась выжить в той резне, у меня нет смысла возвращаться назад в Племя. Мою мать зажарили, моя хорошая подруга меня убьет сразу, как только узнает, что я жива… И я не знаю, как жить без Племени… Что делать, чем заниматься… без налетов, без знакомых, без Ветра, Урх, Без Домного… какой смысл жизни без налетов?»

Вскоре Йорх завернула за очередный угол и увидела дом Главы. По словам Боевого Ножа, автор письма жил именно в таком доме. Йорх медленно поднялась по ступенькам и, немного помявшись, трижды стукнула в дверь. Дверь не открывалась. Последовал еще один дубль. За дверью раздалось нечленораздельное ворчание, далее последовали звуки мотающегося тела и дверь волшебным образом распахнулась. На пороге возник классический мора’йвек, светловолосый, хвостатый, голый по пояс и пьяный. Он икнул и, опираясь на косяк, тыкнул пальцем в Йорх:

-Эээ… я тебя знаю?

Йорх только открыла рот, чтобы все объяснить, как он мотнул головой, изрек:

-Неважно… — схватил ее за руку и вместе с лошадью затащил в дом. В доме царил уютный полумрак. Мебель из красной древесины, картины по стенам… Как это ни странно, но мора’йвек не учел того факта, что лошадь не привыкла к хождению по дому. И выразила это очень даже громко.

С воплем:

-Эээ! Ты чего?! — мора’йвек рванулся к лошади, упал, встал и выставил за дверь. Йорх же в это время начала осматривать дом.

— Мой папа.. ик!.. имел связь с вороной.. ик! — мутные глаза Эола бродили по комнате. — Ик! Мой… ик… папа… — он еле ворочал заплетающимся языком. — Помог устав.. устап.. уста-новлению ик мира между ик воронами и моим наро — ик — дом! — каким-то образом он еще и умудрялся не упасть со стула. Йорх сидела напротив и скучающе за ним наблюдала, подперев голову руками. Эол шарил руками по столу в бесполезной попытке стать крабом.

— А ты собственно кто? — вдруг выдал Эол что-то осмысленное.

Йорх помахала рукой с объявлением. Терпеть это пьяное тело ей пришлось уже долго. Надежды на трезвость не было.

Эол проследил взглядом за порхающей бумажкой, икнул и изрек:

— Ты мя уважаешь?

Йорх закатила глаза.

— Иди спать, — пробормотала она.

Эол икнул и стукнулся лбом в столешницу. Раздалось тихое посапывание. От удивления Йорх даже встрепенулась от дремы: «Вот черт. Надо же, послушался!»

Все началось с того, что после выставления лошади на крыльцо, Эол вернулся в комнату.

— О! Собутыльница! — завопил он, усаживая Йорх за стол. — выпьем за знакомство! — завопил счастливый морай’век, открывая бутылку.

— Чистейший самогон! Сам делал! — приговаривал он, мучаясь с пробкой. Когда цензурные слова кончились, он перешел к такой-то матери. Бутылка открылась.

— Ну, за встречу! –сказал Эол и влил в свою пасть полбутылки.

Йорх смотрела во все глаза.

— Эх, жалко, что ты не знаешь Киберпанка! У него такая выдержка! — Эол раскраснелся и начал отчаянно жестикулировать. — Точно! Я вас познакомлю! — и на радостях осушил бутылку.

Так продолжалось три часа.

И только спустя еще три часа Эол окончательно окосел.

В ходе посиделок выяснилось, что у них один папа.

Йорх смотрела на это бессвязно бормочущее тело с мутными пьяными глазками и растрепанным желтым хвостом и думала: «И куда делся серьезный, подающий надежды морай’векский юноша?»

Утром она застала свеженького Эола возле самогонного аппарата. При виде ее он не удивился.

— Я вчера пил?

Йорх изумленно кивнула.

— То-то я ничего не помню. Но я переборщил с водой в прошлый раз, надо исправить. — и Эол деловито заливал в резервуар необходимые индигриенты.

— Варх’гоновская машинка! Мне ее Киберпанк подарил..

Йорх устало привалилась к стене.

— Ну, Боевой Нож, ну удружил..

— а ты, собственно, кто? — услышала она и, подняв взгляд, встретилась с глазами Эола. Но тут распахнулась дверь и из прихожей раздалось:

— А ну выходи, биться будем!

Эол подскочил.

— Черт! Бой по расписанию!

И помчался мимо Йорх стрелой.

Ей стало любопытно и она пошла за ним. В дверях комнаты ей чуть было не стало дурно.

Ибо ее сводный братец расставлял шахматные фигурки на доске, явно намереваясь играть в шахматы с братом принца варх’гонов. Йорх развернулась и пошла обратно к самогонному аппарату.

«Делать нечего. А с такими друзьями остается только напиваться.»— решила она и выудила из бутылочных завалов вино.

«А если я встречу Боевого Ножа, я его покалечу!» — мстительно подумала она, вскрывая бутылку. —«Судя по тому, как пьет Эол, он даже не заметит пропажи бутылки..»

А ближе к середине дня пришел Яр Хагель.

Яр проснулся и, не услышав привычного вопля «Дайте жрать, ублюдки!», который обычно служил его будильником, понял, что он у себя дома, а не в отряде. Отодвинув в сторону одеяло, расшитое розовым бисером на красном фоне, самый завидный варх’говский жених встал, натянул кожаные штаны и пошел бродить по комнатам в поисках своих любимых джинсов, которые вчера куда-то дел. Поиски заняли некоторое время, потом в главной комнате запищала установленная с кем-то связь. Яр, проходя мимо закрытой двери этой комнаты, молча выставил в ее сторону фак, всем своим видом показывая, что не имеет желания что-либо с кем-либо обсуждать. Тем более с Головой, т. е. Безмозглым и. о. Ярхе — в простонаречии М’ьёрой. Поэтому Яр переоделся в свои джинсы, послал на хуй любовницу, потусил в джакузи, потребовал себе пунцовое одеяло вместо того, расшитого бисером. В общем, занимался делами, как настоящий принц. Советник был бы доволен. Хотя Киберпанк иногда говорил, что теперь-то он знает, в каком именно месте рвутся штаны у Хагеля и почему. «Меньше нужно было задницей работать» — ехидничал Киберпанк, потом схлопатывал оплеуху или пинок. Дальше следовали всякие «яволь, май фюрер!» и «герр Хагель», а потом следовало катание по полу, ломая мебель, срывая гобелены и покрывая всех и все толстым слоем матов. Потом они вставали, отряхивались, матерились и шли либо завтракать, либо пить. Кстати, слегка гудящая голова объяснила Яр Хагелю тот факт, что он не помнит, что он делал за ближайшую неделю. За завтраком же он понял, что давно не был в отряде. Поэтому быстро собрался и пошел.

По всем правилам этикета выборный принц должен везде ездить в носилках — и это минимум. Но Яру было по барабану на это правило. По тем же правилам главнокомандующий не должен запятнать носки своих сапог дорожной пылью. Это правило им тоже игнорировалось, как и все остальные правила хорошего тона, которые ему пытался привить Советник, весь правильный, как квадратная кастрюля. Как минимум назло ему Яр ходил всюду, пешком или на Живчике. Но на живчике по городу не поездишь — великоват. Поэтому — пешком и только пешком. В конюшне возле главных ворот его ждал конь — Пегий. Плюгавенькая с виду лошадка — не то, что кобыла у М’ьёры. На самом деле Пегий, был лучшей лошадью у варх’гонов, привезенной из дома, где воспитывался Яр Хагель. Про таких говорят «Быстрее ветра, выносливей камня, умней воды, зорче солнца». Короче, не конь, а золото. В переносном, конечно, смысле. Вот именно на этой коняге Яр и примчался в лагерь своего войска — или отряда, как он его называл.

Попытка обнаружить там Киберпанка затрещала и провалилась. Однажды Яр пришел к Эолу. Во время "боя". Постоял возле двери. Из нее вышла Йорх, слегка ошалевшая, и говорит:

— Хотите присоединиться к этим двум?

Яр помотал головой.

— Я тоже.

Йорх села на пол и сказала:

— Нет, ну я все понимаю, война и все такое... Но что бы так?

Яр сочувствующе покивал головой.

— Так он у вас?

— Что? Кто? Киберпанк?

— Ну да. Он самый. — и ухмыльнулся.

— Ага. У нас. В шахматы играет.

— Ну это я знаю.

— У них бой по расписанию. — Йорх глупо хихикнула и почесала нос кончиком когтя.

Яр кивнул и сел рядом. Йорх покосилась на него, встала и ушла. Через некоторое время вернулась с бутылкой.

— А что, я не против. — сказал Яр и присосался к бутылке.

Через полчаса бутылка наполовину опустела. Йорх и Яр сидели на полу и рассуждали о высоких проблемах. Например, как сделать так, что бы все встало на свои места. Или в какое место нужно что-нибудь ткнуть М'ьёре, что бы все встало на свои места.

И вот в этот самый момент дверь открылась. Сидевший возле нее Яр (облокотившийся на нее спиной) упал на пол и пьяным голосом сказал Киберпанку:

— Сынок, пойдем домой.

После чего сел, встал, запихал Киберпанка в комнату и закрыл дверь.

Эол покосился на них и посмотрел на Йорх:

— Чего это они?

Йорх пожала плечами. Из-за двери доносились вопли, приглушенные голоса и прочий шум. Минут через пять все стихло и они вышли — мрачный Яр и довольный Киберпанк.

— Мы идем в таверну. — мрачно сказал Яр.

— Сошлись во мнениях — подумал понимающе Эол.

И наступила тишина. Которую прервал Киберпанк.

— Я воль, май фюрер! — выкрикнул он и тут же схлопотал коленом в район живота. "Ой!" — издал Киберпанк и ошалело огляделся. Яр Хагель был доволен.

Йорх даже и представить себе не могла, что эта парочка, споившая полкоролевства, станет ее пропуском в спокойную жизнь.

Тут надо сделать очередное лирическое отступление. Никто не знал, по какой причине Яр Хагель, длинный тонкий варх’гон, так не похожий на обычного варх’гона, со светлыми торчащими во все стороны жесткими волосами, сразу по прибытии из материнского мира стал вдруг принцем. Его брат-близнец был сним одного роста, но шире раза в два. У него были торчащие короткие фиолетовые волосы и звали его Киберпанк. Этих двоих М’ьера достал больше всех. Он был их главным объектом для шуток, насмешек и издевательств. Иногда сам М’ьера не мог понять — учились они издеваться над ним у самого Рубина или это просто юмор так похож?!

Само собой, он им тоже был не собо рад.

3299 г.

В городе Аристо были три высоченных башни «по краям Света», северную звали Башней Ветра, Южную — Солнца, Западную — Горы. С востока же была пристань и море. Судов на пристани почти не было, ибо была осень, самый разгар ловли полурыб, и вернувшийся в город Боевой Нож прекрасно знал это. Так же, как то, что вон тот далёкий шпиль, торчащий из моря и окружённый полосатыми буйками, и есть ныне потерянная Башня Моря. Мальчишкой он нырял туда в тот период времени, когда крылья вот-вот пробьются на свет. Именно тогда Боевой Нож превращался из маленького тирана в маленького озорного ребёнка. Боевой Нож вздохнул и пошёл прочь от пристани, отнюдь не стесняясь своих больших белых крыльев. За плечами был опыт почти ста сражений, и в каждом из них племя одерживало победу, на запястьях, в ножнах, и на голенищах сапог, и в многочисленных потайных карманах таились многочисленные боевые ножи, «маленькие копии меня самого», с костяными рукоятками или же просто обмотанные крепкой верёвкой. Боевой Нож усмехнулся, ловля на себе взгляды редких прохожих, и подумал о том, что зря стражники не стали его обыскивать, когда он прошёл сквозь Закатные ворота. Ой зря, особенно если бы они знали, какую назначили награду у варх’гонов.

— Я — лакомый кусок, — пробормотал он вполголоса и свернул на Улицу Перекрёстков, названную так потому, что через каждые сто метров на ней был перекрёсток. Проходя мимо шикарных зданий то в три, то в пять этажей, он вспоминал о том доме, в котором жил с матерью. Пять полутёмных комнат, в одной живут мать и маленький Боевой Нож, вторая — кухня, и три — в наём. Пять маленьких окон, почти под потолком. Низкие дверные проёмы. Глиняные стены. Вместо дверей — занавеска, вместо стёкол — ставни. Теперь же дома больше похожи на дома, в отличие от их старого дома, больше похожего на приплюснутый кубик. На третьем перекрёстке Боевой Нож свернул и пошёл туда, где, по его обрывочным воспоминаниям, был центр города, где была ратуша. Его так и подмывало просто взлететь, но был риск, что его засекут варх’гоны.

— Ничто не должно летать под Аристо, — предупреждала его узнавшая в нём своего соотечественника Фрейя. Помимо тех ворот, сквозь которые вошёл Боевой Нож, были ещё одни, Лебединые, и сквозь них мог тоже войти кто-нибудь. Хоть и уходил Боевой Нож из Племени один, он не мог поручиться, что никто не последовал его примеру. Боевой Нож вышел на центральную треугольную площадь и остановился. На площади были войска гвардии Императора Аристо, хоть и правил он одним только этим городом. Их было около сотни, а то и трёх.

— Наверное, они согнали сюда всю гвардию Императора. — подумал Боевой Нож и, услышав фразу:

— Взять его! — широко улыбнулся.

— Вы знаете, — говорил Боевой Нож, аккуратно обходя очерёдного упавшего гвардейца, — мне лично кажется, что вы идиоты. Я могу перерезать вас как котят, а могу просто взлететь в покои к Императору. Мне это ничего не стоит. — добавил он, глядя прямо в глаза перепуганному офицеру гвардии, в котором узнал собственного соседа. — Помнишь меня? Странного ребёнка, умевшего летать? Помнишь старую Кэт? Помнишь? — добавил он почти шёпотом и офицер упал в обморок.

Боевой Нож усмехнулся, сказал:

— Слабоватая ваша гвардия и её личный офицерский состав в особенности. — и взбежал по ступенькам во внутрь пирамидального дворца. Ни один гвардеец не двинулся с места, чтобы ему помешать. Во дворце никого не было, ни одна живая душа не попалась ему на пути, лишь стоящая у дверей в кухню служанка уронила поднос с фруктами. Она не издала ни звука, лишь круглыми от удивления глазами следила за тем, как неизвестный ей крылатый человек в странной форме поднял поднос, дал его ей в руки, собрал фрукты, ушёл к лестнице, вернулся, положил на поднос яблоко, сказал зачем-то «Вот», смущённо-извиняющееся, и, уже на лестнице, обернулся и подмигнул. Только тогда служанка пришла в себя.

Боевой Нож тихо и беспрепятственно подошёл к одной из дверей на самом верхнем этаже и зашёл внутрь. У окна стоял высокий человек в красной мантии. Боевой Нож хотел было, но не стал поступать согласно этикету. «Плевать на все условности, — подумал он. — отступать мне некуда. »

И сказал:

— Надеюсь, вы сами понимаете, что ваша гвардия никуда не годится?

Человек промолчал, пробормотал что-то нечленораздельное.

— Ваше счастье, — осторожно продолжил Боевой Нож, — что я пришёл с мирными целями и не жажду убийств. — и сжал в кармане своей Племенной формы свёрток, данный ему Фрейей на случай возвращения в Аристо. Человек у окна обернулся, и снова отвернулся, что-то бормоча. Спустя минуту он спросил:

— Что тебе надо, чужестранец?

— Нуу … — протянул Боевой Нож, — что мне надо? — и принялся рассуждать. — Во-первых, прямо вам сказать, что нападения на вас варх’гонов город не выдержит. Живчики проломят ворота, а орудия варх’гонов вроде Смрада не оставят от города камня на камне.

— Живчики? Смрад? Нам не известны эти предметы. Кто ты и откуда? — резко обернулся Император. — И в такой форме… С крыльями… — презрительно скривил свои тонкие губы. — Небось, чёрный ворон. Знаешь, что мы делаем с чёрными воронами? — прошипел он и сделал шаг вперед. Боевой Нож отступил и усмехнулся.

— Да, скрутить спящего Айяха это одно, а вот поймать меня — это совсем другое.

— Да? — спросил Император, доставая меч, — Это почему же?

Боевой Нож ухмыльнулся ещё шире.

— Потому что я быстрее, сильнее и опытнее. И моя голова стоит не меньше, чем голова так и не распятого вами Айяха. — добавил он и перебежал по стене в другой угол комнаты, где и встал, искоса поглядывая на озиравшегося Императора, махавшего в беспорядке мечом и рубающего портьеры. — А ещё, — добавил Боевой Нож. — вы никогда не сможете поймать или ранить, — ухмылка стала ещё шире. — наёмника сотней гвардейцев, даже хорошо обученных. Хотя бы потому, что наёмник может просто улететь.

— У нас есть лучники! — задыхался запутавшийся в портьере Император. Боевой Нож, стоя на потолке, парировал:

— А у нас — Ртуть, замедляющая время.

— У нас есть катапульты!

— А у нас — Каменный Кулак, он щёлкнет пальцами — и ваши же стены ваши же катапульты и сломают!

— А у нас есть быстрые колесницы!

— А у нас — Быстроногий, который так быстр, что от него остаётся хвост, как от кометы!

— А.. а у нас есть самый лучший лучник на всём материке!

— А у нас Стремительная Стрела, — усмехнулся Боевой Нож. Император высунул из-за портьеры растрёпанную седую голову.

— Стремительная Стрела?

— Даа.. — протянул издевательски Боевой Нож, прохаживаясь по потолку. — А ещё вы меня не поймаете даже со связанными крыльями. Ибо если проблематично поймать наёмника, то уж военачальника Пернатых Тварей и вовсе невозможно. Про остальных я вовсе молчу.

Император молчал. Боевой Нож остановился у него над головой и полез за свёртком. Казалось, он был отвлечен и потерял бдительность. Император попытался воспользоваться этим моментом, но как только он взялся за меч, ему под горло уже тыкался острейший кинжал, невесть как оказавшийся в руках Боевого Ножа , хоть он даже на императора и не смотрел.

— Я им бреюсь. — предупредил Боевой Нож.

Император поспешно убрал руку с меча. Кинжал был на месте. Император откинул меч в дальний угол комнаты. Кинжал исчез так же внезапно, как и появился. Боевой Нож объяснил:

— Долгие десять лет борьбы с варх’гонами обычно вырабатывают определенные рефлексы. — и протянул Императору сверток. — И вообще, убивать меня было бы крайне нелогично.

— Но ты… ты с крыльями!? — с отвращением воскликнул Император.

— Ну и что? А ты — без! Вороны же вас не убивают.

Император молчал.

— А крылья у вас считаются уродством? Значит, я — урод? А в чем была повинна моя бескрылая мать, когда её забили камнями? И это — благодарность мне за то, что я пришел в этот город, дабы он уцелел? Волок сюда эту дрянь, — свиток полетел в лицо Императору. — шел сюда прилежно три месяца — хотя мог полететь! Я мог перерезать твою гвардию, а вместо этого ставил им подножки! Я мог не таскаться с этой побрякушкой, всученной мне твоей дочерью, я мог… Я много чего мог! А теперь я узнаю, что я урод! Ха! Вы искалечили не только мою, но и жизнь одной маленькой девочки, вырезав у нее на глазах весь её народ! Так что кто еще из нас урод! — Боевой Нож перевел дух и добавил устало. — Знаешь, я всего-то хотел помочь жителям этого города. Уберечь от варх’гонов и — усмехнулся — поднять боевой профессионализм ваших бойцов. Но, видимо, они обе были правы: Йорх, утверждающая, что у Пернатых Тварей нет родины, и Фрейя, сбежавшая из вашего города.

Через неделю Боевой Нож встречал Дохлого Номера в собственном доме. Буквально на следующий же день после прибытия в город он был назначен учителем фехтования и выучил большую часть граждан так, что они слегка уступали по мастерству владения оружием Боевому Ножу. Его метод был прост, но эффективен: он просто с ними дрался. Причем на полном серьезе. Те, кто хотел жить, выучились просто. Боевой Нож был горд — ведь он был вороном, с некоторыми не совсем нормальными для человека способностям, а они — всего лишь люди. Но была одна маленькая опасность — опасность того, что выученные им бойцы будут охотиться на воронов, используя свои новые навыки. Но пока никому даже в голову не приходила такая мысль. Пока все называли его благодетелем и восхищались всеми крылатыми. Дети обожали сказки о Пернатых Тварях и благородной Урх. На этом фоне Дохлый Номер кривил нос и бездельничал. Ровно до тех пор, пока ему не предоставили работу. И пришлось Дохлому Номеру учить пяток затесавшихся среди граждан магов. Они были занудны и заносчивы, все, кроме одного — по имени Град. Вот он и был настоящим магом. Учить его Дохлому Номеру было одно удовольствие, и он со смехом вечерами рассказывал Боевому Ножу про первые три урока.

То, что Град был настоящим магом, а не шарлатаном-самоучкой, выяснилось так: Дохлый Номер учил их медитации. Он усадил их в «позу сотола», в ряд. Град нахмурился, но промолчал. Дохлый Номер велел закрыть глаза и повторять за ним:

— Ты — газель, — пришептывал Дохлый Номер. Маги протягивали хором:

— Я — газель.

Дохлый Номер морочил им головы целый день, рассевшись в кресле и, без помощи рук, употребляя всякие сладости. В руке же он держал только кружку с горячим шоколадом, страстно им любимым и не менее страстно им наколдованным. На третий же день такой медитации Град вскочил спустя полчаса злющий, клокочущий от гнева, с воплем:

— Сам ты…Лось!!

После чего застыл, глядя на опрокидывающийся, застывший в воздухе столик с едой. С трудом оторвав взгляд от необычного зрелища, посмотрел на своего учителя. Тот сказал:

— Что, доволен пожаром на главной площади? Учти — я пожарником работать не нанимался. Сам туши.

По площади прыгал дымящийся Wizard, причитая:

— Да что ж за невезуха! Почему меня никто не слушает!!

Прежде всего Дохлый Номер научил Града мыть голову. Окунаемый насильно головой в таз с водой Град долго возмущался:

— И это — магия?

На что получал:

— Да, блин, магия! Грязной рожей чистых варх’гонов любая газель испугать может! Хочешь прославиться — будь добр, заткнись!

И экзекуция продолжалась.