Кассандре

Я не ловил цветущие мгновенья

Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз,

Но в декабре — торжественное бденье —

Воспоминанье мучит нас!

И в декабре семнадцатого года

Все потеряли мы, любя:

Один ограблен волею народа,

Другой ограбил сам себя.

Когда-нибудь, в столице шалой,

На скифском празднике, на берегу Невы,

При звуках омерзительного бала

Сорвут платок с прекрасной головы...

Но если жизнь — галера бреда,

И корабельный лес — дома,

Лети, безрукая Победа,

Гиперборейская чума!

На площади с броневиками

Я вижу человека: он

Волков горящими пугает головнями:

Свобода, равенство, закон!

(Мандельштам, декабрь 1917)

Почему декабрь, а не октябрь?

Переворот большевиков произошёл официально 25 октября по старому стилю (поэтому и не ноябрь). Современникам срау не было известно в подробностях, что и когда происходит, а может быть, они чувствовали дух событий точнее, чем историки по цифрам, и для современников были значительнее совсем другие подробности. Вероятно, "декабрь" отражает время конкретных личных событий и разговоров о революции и о Пушкине(?) с А.Ахматовой

Вас может удивить непривычная редакция стихотворения.

Я нашёл свой первый самиздатный сборник:

https://mandelshtam-o.librarus.ru/

Внимание! Похоже, сайт этот сам не листает страницы, и надо после выхода на первую страницу смотреть так:

mandelshtam-o.librarus.ru/...

mandelshtam-o.librarus.ru/...

и т д

В начале 80-х гг мне дали читать машинописные листочки.

Кое-что запомнил тогда на память (первое чтение!)

И потом уже в "разрешённых" и даже солидных и комментированных изданиях встречал более слабые (более ранние?) или же просто другие редакции.

Наверняка текст существовал в разных черновиках или даже пересказах. Эти черновики могли быть и у Ахматовой (хотя литературоведы это сейчас отрицают), и у других знакомых, и конечно, у большевиков вместе с протоколами обысков. Из разных источников тексты стали попадать сначала в самиздат, а при перестройке и в легальную печать. Происхождение текстов — это отдельная интересная тема. Мандельштам был фольклором "свободомыслящей" публики как минимум начиная с хрущёвских времён. Самиздатные сборники имеют явные следы отбора и редактирования.

Варианты:

КАССАНДРЕ

Я не искал в цветущие мгновенья

Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз.

Но в декабре торжественного бденья

Воспоминанья мучат нас.

И в декабре семнадцатого года

Все потеряли мы, любя;

Один ограблен волею народа,

Другой ограбил сам себя...

Когда-нибудь в столице шалой

На скифском празднике, на берегу Невы –

При звуках омерзительного бала

Сорвут платок с прекрасной головы.

Но, если эта жизнь — необходимость бреда

И корабельный лес — высокие дома, –

Я полюбил тебя, безрукая победа

И зачумленная зима,

На площади с броневиками

Я вижу человека — он

Волков горящими пугает головнями:

Свобода, равенство, закон.

Больная, тихая Кассандра,

Я больше не могу — зачем

Сияло солнце Александра,

Сто лет тому назад сияло всем?

КАССАНДРЕ

Я не искал в цветущие мгновенья

Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз,

Но в декабре —— торжественное бденье —-

Воспоминанье мучит нас!

И в декабре семнадцатого года

Все потеряли мы, любя:

Один ограблен волею народа,

Другой ограбил сам себя...

Но, если эта жизнь —— необходимость бреда

И корабельный лес —— высокие дома,--

Лети, безрукая победа —-

Гиперборейская чума!

На площади с броневиками

Я вижу человека: он

Волков горящими пугает головнями:

Свобода, равенство, закон!

Касатка милая, Кассандра,

Ты стонешь, ты горишь —— зачем

Сияло солнце Александра,

Сто лет назад, сияло всем?

Когда-нибудь в столице шалой,

На скифском празднике, на берегу Невы,

При звуках омерзительного бала

Сорвут платок с прекрасной головы...

Кассандре

Я не искал в цветущие мгновенья

Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз,

Но в декабре — торжественное бденье —

Воспоминанье мучит нас!

И в декабре семнадцатого года

Все потеряли мы, любя:

Один ограблен волею народа,

Другой ограбил сам себя...

Когда-нибудь в столице шалой,

На скифском празднике, на берегу Невы

При звуках омерзительного бала

Сорвут платок с прекрасной головы...

Но если эта жизнь — необходимость бреда,

И корабельный лес — высокие дома —

Лети, безрукая Победа —

Гиперборейская чума!

На площади с броневиками

Я вижу человека: он

Волков горящими пугает головнями:

Свобода, равенство, закон!

Итак, этот стих и "гражданский", и личный. Мандельштам называл Кассандрой Ахматову. "В декабре торжественного бденья" то ли просто сырой вариант, то ли какие-то их постоянные бденья в декабре. Александр то ли Александр I то ли Пушкин, о котором они тогда говорили(?), то ли ещё Александр Невский. За "больную и тихую" Мандельштам вообще-то рисковал получить от героини по макушке, так что вряд ли такой вариант исполнялся публично :)

Темы:

1) сожаление об уюте, который отобрали

2) жалость, точнее, нежность к больной

3) досада, обида, наш Пушкин вам светил, а вы с нами так

4) отчаяние и желание разрушить воообще всё (согласие с разрушением и показ красоты разрушения)

В общем — примерно так:

— как же мне хреново и неудачно, но я... мы ... поэт, ... всё рушится, и хрен с ним... да пропади оно всё пропадом!

Совершенно наш современный прозарушный скулёж учителей и инженеров. От личных переживаний мгновенно перескакиваем к политике. Слишком большой и некрасивый диапазон раскачки.

Но здесь есть разница. Это скулёж технически весьма высокой пробы. Вижу как редактор всего два ляпа: уж слишком банальное "эта жизнь" (в одном из вариантов), и запятую после погоняющего "но" (в одном из вариантов). Что до содержания, то наличие многих вариантов не случайно. Автор как мастер чувствовал несфокусированность стиха и пробовал это исправить. Есть свидетельства, что однажды Мандельштам таки правил разные стихотворения для того, чтобы они приобрели согласование с направлением пролетариата. И даже пробовал написать совсем новое по теме ("здравствуй, племя...", "С миром державным...") и даже именно про Сталина. Ничего не вышло, новое направление можно было усмотреть разве что в микроскоп:

Я полюбил тебя, безрукая победа

И зачумленная зима

А вдруг Мандельштам успел сформировать неподцензурный сборник, и произвёл для этого жёсткий отбор текстов ? (см. ссылку). Может, точно мы этого и не узнаем. Я вот никак не пойму, интересна ли эта тема современной молодёжи, публике, любителям словесности... Можно подумать, что на литераторах тех времён лежит печать слабости, пассивности, слишком "домашнести" и, как следствие, неудач. И что не нужны они нам. Недавно мы выпустили уникальную книгу воспоминаний и стихов Л.Андриевской, которая была хорошо знакома и с Ахматовой и с Мандельштамом, и умерла в Питере в блокадную зиму. Ахматова сообщает: "Меня эвакуируют!" (а Андриевскую вот не эвакуируют, она другой человек). Я выхожу за Обьездную дорогу туда, где кусты, леса, где свободно течёт Нева, и где мы строим дачу. Там душистый и густой воздух, и в болотах до сих пор лежат мины. Мне уютно и интересно среди этих ручьёв и болот, и между прочим, в 5 км от Охты я вижу в природе много еды не самой хорошей пробы, но такой, которая точно спасла бы зимой от голода. Надо было просто отойти в сторону от привычной кормушки или пройти несколько кварталов...

Возможно посмотреть на людей — остатки Серебряного века — и с другой стороны. Свидетели остались и говорят о том, что советская армия вместе с немцами держала Питер в блокаде и не выпускала жителей из города. Режим в лице Сталина хотел физически извести все остатки тех,кто ему мешал, а это были остатки интеллигенции, организованные и политизированные рабочие Питера. Советские люди вообще (как таковые) инстинктивно хотели извести дух враждебой культуры.

На фото вид на Синопскую набережную зимой 2007/2008 г. Вдали видны мост Петра Великого и собор Смольного монастыря. Вся застройка старинная, кроме ТЭЦ. По этому мосту вывозили на Пискарёвку возы с трупами из центра города, чего я не знал, когда делал обложку книги Андриевской. Наследники текста сказали: да, это именно то фото, что нужно.

Обложка книги, выходные данные и предисловие публикатора здесь:https://e-vi.org/START/OBOOKS.HTM