![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
потом искал ее глаза
на дне бокала.
они то делались грустны,
то вновь смеялись,
но сквозь рубиновые сны
не откликались.
он тихо плакал в тишине –
вот — безысходность.
насмешка ранила в двойне
слепую гордость.
а так хотелось рассказать,
иль написать ей
про фотографию ее,
что над кроватью.
как гладит теплая ладонь
ее улыбку,
что счастье только пальцем тронь –
оно так зыбко…
Она мечтала умереть
за облаками.
ему не верить больше впредь,
остынуть в камень.
на входы-выходы — печать,
кусая губы,
и в след хотелось прокричать
упреком грубость.
но, не сумела, промолчав,
укрывшись шалью.
пришел сентябрь, повенчал
ее с печалью.
хоть в этом нет ни чьей вины,
да толку мало.
и слезы больше не видны
на дне бокала.