Йух был далеко, за тремя морями. Туда нужно было лететь на самолете из города Кыива. Через мой город йэдут все поезда из бывшего города Лень in града в Кыив. Но не было такого поезда, чтоб хорошо прийэзжал в город Кыив, когда полетит самолет на йух. Поэтому меня отвезли на легковой автомашине в другой город через большой лес и несколько еще городов, и в том городе рано ночью я зашел в поезд, который хорошо прийэзжал в город Кыив, как раз когда полетит самолет на йух.

В поезде хороших мест уже не было, а на моем плохом месте, указанном в билете, уже лежал мужчина и спал в своей неряшливой одежде и без постельного белья. Он спал ртом и носом в полку и поэтому плохо дышал. Но ему было это не важно, потому что он был алкогольно опьянен. Проводница сказала, что мы его не сможем переложить, потому что он такой большой, а сам не пойдет. Поэтому я поступил логически и лег на его плохое место напротив, все равно, оно было такое же плохое, как и мое.

Всю ночь я йэхал и не спал. Потому, что не люблю спать в поезде и не могу, и потому, что мужчина все ночь кряхтел, стонал, икал, отрыгивал и пукал. Я стал злиться на него, хоть все равно бы не спал, но было противно с ним йэхать, но потом подумал, что надо просто потерпеть, а там я уже окажусь на йухе и мне будет хорошо. Все равно, в поезде спать не могу, и среди ночи не дадут спать пограничники. Чтобы мне не было скучно йэхать ночью и не спать, я стал через наушники слушать оцифрованную музыку с мойво телефона и дремать под нее. Мне исполняли свои песни вокально-инструментальные ансамбли: канадский Annihilator, российский Пикник и швейцарский Samael.

Потом, как я и ожидал, приходили пограничники. Давали переписывать в бумажку некоторые слова и цифры из паспорта.

Потом было утро и мужчина проснулся. Он спрашивал у людей и у меня тоже, насколько сильно плохо он вчера себя вел, потому что сам не помнил, но догадывался, что вел плохо. Люди рассказывали ему, а он ощущал вину и очень перед ними извинялся. Оказывается, что наиболее плохо он себя вел до того, как я пришел в поезд, а потом он уже успокоился — потошнил в несколько мест в вагоне, поругался с проводницей и лег спать. Мужчина очень сильно извинялся за себя, и люди его простили или сделали вид, что простили, и я его тоже простил. На самом деле.

Потом он достал водку, стал ее пить, чтобы ему стало легче жить после сна, и стал предлагать водку мне тоже. Но я вежливо отказался, потому что еще надо было далеко йэхать до йуха и иметь трезвый ум, чтобы хорошо показывать паспорт пограничникам. Пока мужчина выпивал свою утреннюю водку, он рассказывал мне много интересного о себе.

Он рассказывал, что воевал в Чечне в первую войну на стороне Ельцина и многих из его роты там убили, в основном снайперы, и что теперь от того, что побыл на войне, у него нездоровая психика, и он хорошо это чувствует, что жалеет, что вернулся жить домой в город Кыив, а так бы ему дали квартиру в городе Москве и он бы там жил, что теперь он работает кладоискателем и откапывателем оружия, танков и самолетов, какие остались от Второй мировой войны, для этого у него есть специальное оборудование, чтобы находить металл под землей, и спрашивал, не знаю ли я где места там, где живу, где можно что-нибудь откапать из этого, тогда бы он со мной поделился долей от откопанного напополам, если бы я ему точно указал такое место, но я таких мест точно не знаю, где живу, а только примерно, так что не смог его обрадовать, и спрашивал, видел ли я привидения и верю ли я в них, я сказал, что не помню, но вроде не видел, а он рассказал, что видел в старинном подземном ходе и рассказал подробности, как это было, и что в городе Минске, где он был по делам он уже много выпил водки еще до отъезда, потому что она там хорошая на его взгляд, и оказался в милиции, а там предлагал милиционерам по одному с ним драться, чтобы доказать, что никто из них в честном поединке его не одолеет, но милиционеры не стали по одному с ним драться, а только посмеялись, продержали его в клетке, а потом отпустили и не стали составлять протокол, и что за это он обещал им в следующий приезд привезти в отделение настоящий Кыивский торт, раз они не плохие в принципе люди, и что обязательно свое обещание выполнит, и что водку ему пить запрещает врач-медик, но он все равно бывает ее пьет, хоть и понимает, что это не очень хорошо для него, а когда я сказал, что йэду лететь на йух, он сразу подумал, что в Сьерра-Леоне наемником и очень удивился, узнав, что нет, и еще много чего рассказывал.

Потом он спросил, понимаю ли я, что он говорит? Я удивился, почему он об этом спрашивает, а оказалось, он подумал, что раз мы из разных стран, то говорим по-разному. Тогда я сказал, что все это время мы оба говорили на российском языке, и это его успокоило. Видимо, раньше он не был уверен. Таким образом, он оказался разговорчивым случайным попутчикам на моем пути на йух.

Потом мы прийэхали в город Кыив. В нем живет много людей, они живут во многих высоких домах и еще через него протекает широкая река Днепр. И я вышел из вокзала сначала не в ту сторону и там, на улице вдоль забора было много опустившихся людей с сильным неприятным запахом, а надо было в другую сторону, потому что вокзал странно с разных сторон называется по-разному. Потом я пойэхал на автобусе, потому что аэродром на самом деле не в самом городе Кыиве, а рядом в другом городе поменьше.

Потом пока станут пускать зайти в самолет, который полетит на йух, пришлось ждать. Я сидел и смотрел на много людей в аэропорту. Люди были очень разные по размерам, форме и цвету — и одежды, и непосредственно своих тел. И говорили на разных своих языках, отчего было шумно и еще было шумно от объявлений о рейсах.

Возле меня долго сидели пять девушек, имеющих точечки над носиками, так как видимо они были из Индии. Поначалу они казались мне диковинными и чуждыми, но потом я к ним привык и даже подумал, что если бы было нужно, то смог бы себя заставить вступить с ними в половую связь, ведь они тоже люди.

Потом уже стали пускать ийти в самолет. Но по дороге надо было делать остановки — показывать паспорт, а потом проходить через рамочку, которая звенит, а сумку пускать через просвечивательный аппарат. Я все думал, разглядят ли они в моей сумке проводки, маленькие аккумуляторы и коробочку с контактами. Но так и не понял, не заметили или им было все равно.

Потом последние метры до самолета меня заботливо и совершенно бесплатно довезли на автобусе, хоть я мог и сам дойти, но это чтобы я не утомлялся и уже отдыхал, как принято на йухе.

В самолете были свои специальные официантки. Они стали говорить, что это «летак», и что он «мае» выходы «леворуч та праворуч». И еще показывали разное, как себя вести, когда летак упадет и разобьется об землю или утонет в море. Потом мы полетели на йух, высоко и быстро. Специальные самолетные официантки привезли на тележках выпить и закусить, поесть еды, чтобы было не страшно и не так обидно падать и разбиваться. Потому что, не поевши еды, вообще все делать плохо.

Самолет внутри похож на автобус.

На самом деле не все самолеты разбиваются, даже чаще не разбиваются.

Потом мы уже прилетели на йух. Йух, где я буду, я уже увидел сверху в круглое самолетное окошко, когда самолет снижался. Йух был на берегу моря и выглядел сверху как игрушечный, красиво и аккуратно.

Потом я вышел из самолета в дверь на лесенку и сразу почувствовал, как тут жарко, хоть уже и была ранняя ночь и солнце зашло. Из пустыни дул такой горячий йужный ветер, что я опасливо подумал, как же я буду здесь жить днем, когда в темноте уже так жарко? Но любопытство увидеть йух дальше и больше было во мне велико, поэтому я даже не подумал повернуть обратно и спрятаться в салоне самолета, чтобы вернуться с йуха назад. Мне кажется, что многие эгоистичные и малодушные люди так и делают.

И я пошел вперед, и смело ступил ногами на землю знойного йуха.

Потом опять надо было показывать паспорт, но сначала приклеивать в него марку. Марки я перестал собирать давно, еще в детстве, но раз тут так принято, и все это делали, то я тоже наклеил. Марка была дорогая, в детстве они стоили гораздо меньше дених. Подозреваю, что если бы я не купил у них эту марку, йужные люди не пустили бы меня на свой йух.

Потом я стал выходить из здания, а специальные йужные люди в одинаковой одежде стояли на каждом углу и показывали, куда выходить, потому что я раньше в этом здании никогда не был. Не знаю, подсказал ли им кто так делать или они сами сообразили, но так было удобнее для всех, кто прилетел на йух.

Потом я по подсказкам специальных йужных людей пришел в маленький автобус и стал ждать, пока придут все, кого они ждали. На автобусе нас должны были отвозить по домам, где жить на йухе. Пока я ждал прихода всех, кого они ждали, а подозреваю, многие просто испугались йуха с его жарким воздухом и долго боялись выходить из самолета, пока не осмотрелись и не привыкли, ведь не все такие решительные, как я, я сидел и в ногу мне дул холодный воздух из кондиционера. И от этого я подумал опять с опаской, если они после захода солнца спасаются кондиционером, то что же тут твориться днем?

Потом все уже пришли и нас стали уже развозить по местам, где кому жить на йухе. Я никогда не был в этом городе, но все мне было знакомо: и архитектура домов, и цвет земли, и редкая растительность в виде пальм и кустиков. Не знаю откуда. Я даже не был раньше в этой стране или в похожих на нее, и телевизор я не смотрю давно, с прошлого века.

Потом меня привезли к дому, в котором я должен был жить на йухе, в соответствии с тем, что было написано в бумажках, которые у меня были с собой. Завели в дом и сказали, что здесь я и буду жить, пока буду на йухе. Вахтер нацепил мне на руку пластиковый ремешок, который являлся знаком того, что я буду жить на йухе беззаботно и счастливо, есть еду и пить напитки, сколько влезет, прямо как в сказке или при коммунизме, которого нет. На самом деле жизнь как в сказке или при коммунизме можно легко создать для себя, нужно только потратить необходимое для этого количество дених. Чем больше ты можешь потратить на себя дених, тем больше твоя жизнь будет, как при коммунизме. Поэтому у жадных и скупых людей сказки и коммунизма в жизни никогда не случается, даже на короткое время.

Потом вахтер дал мне ключ с большой биркой, где был изображен номер той комнаты, дверь в которую открывал этот ключ. Комната была в другом здании, чем то, где сидел вахтер и был главный вход с улицы. Специальный йужный человек взял мою дорожную сумку и понес в эту комнату. Я мог бы и сам ее понести, как делал все это время до этого, йэдя на йух, но тогда в этом человеке не было бы смысла, разве что показать мне дорогу до комнаты. И вообще это делалось, чтобы я не утомлялся и уже отдыхал, так как уже был непосредственно на йухе, где положено все время отдыхать.

В комнате, оказалось, тоже есть кондиционер, что означало, что я смогу все-таки выжить здесь и днем, когда взойдет солнце, если только, конечно, он будет исправно работать. Это придало мне сил и уверенности в завтрашнем днем.

Потом я дал этому человеку немного дених, так как знал заранее, что йужные люди, любят когда им дают немного дених, и поэтому им надо время от времени давать немного дених, хотя бы даже их местных йужных дених, которые стоят там на йухе очень мало и смешно называются, как в книжках про приключения пиратов в старину, и тогда йужные люди будут чувствовать себя счастливыми. А давать людям чувствовать себя счастливыми считается — поступать хорошо и правильно.

Потом переносчик сумок ушел счастливый, а я, осмотревшись в комнате, бегло запомнил расположение двери, окна, двери в совмещенный санузел, мебели, и пошел поесть еды, чтобы хорошо дожить до утра. Потому что, когда не поешь своевременно еды, жить плохо.

Потом, поев еды, я вернулся в комнату и стал спать. Очень хорошо, что рядом не было никого кряхтящего, стонущего, икающего, отрыгивающего и пукающего. Проведя еще одну ночь без сна, я бы уже ни за что не простил утром такого человека, каким бы он занимательным рассказчиком не оказался.

Ну чиво, дальше рассказывать, что было на йухе потом?