![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |


+1




ЧАТ
≡
≡
Келдышев понимал ее. Когда он прибыл на место преступления, даже его чуть не вырвало. Каково же было ей, женщине, матери двух дочерей, увидеть все это.
После того, как женщина выпила воды, она вроде бы успокоилась и только изредка всхлипывала. Келдышев посчитал, что можно продолжать.
— Светлана Алексеевна, а во сколько это было? Хотя бы примерно?
Келдышев молча кивнул. Он помнит, как вышел из милицейского уазика и, пройдя по лесу пару минут, вышел на поляну. Она была покрыта высохшей желтой травой, стелющейся ковром. И вот, на окраине этого ковра он увидел это. Куски человеческого тела разбросаны на площади примерно двух метров. Залитая кровью земля и тучи мух. Но больше всего поражало то, что рядом лежала голова женщины с белой, как мел, кожей. В глазницы черепа воткнуты велосипедные спицы. Рядом было черное пятно некогда страшного костра: нанизанные на деревянные шампура куски человеческого тела, наполовину обгоревшие. Рассыпанная соль и, брошенная тут же, пустая бутылка водки, осколки другой рядом. Келдышев навсегда запомнил этот кошмар. Поражала совершенно зверская жестокость убийства. Причем, и вспоротый живот жертвы, и десятки ножевых ранений на обезображенном теле не оставляли сомнений: действовали люди, или человек с явной патологией, который опаснее зверя. Поэтому, Келдышев первое, что сделал — стал звонить с сотового и выяснять, не сбежал ли кто-нибудь в области из соответствующих заведений. Он так же сделал звонок штатному психиатру УВД, коротко рассказал о преступлении. Его интересовало мнение профессионала о том, кто из пациентов психиатров мог бы это сделать. Ответы разочаровали опера. Никто не сбегал. А сделать это мог даже приличный с виду и уважаемый человек.«Зверь»
Келдышев встал. Он понимал, что большего ему добиться от этой несчастной и напуганной женщины не удастся. По крайней мере, сейчас. Он был своеобразным психологом и быстро мог зачислить кого-либо в определенный разряд людей. Светлану Ткаченко он распознал сразу: впечатлительна, она долго еще будет вспоминать тот страшный день. Возможно, всю жизнь. И увиденное не будет выходить из ее воображения, задвигая на второй план незначительные, но, вероятно, важные детали. С одной стороны, следствие имело немало материалов об убийстве: на бутылке водки нашли «пальчики», те же «пальчики» обнаружили на окурках сигарет «мальборо легкие». Экспертиза работала вовсю, но опрос жителей деревень, что поблизости от места трагедии, ничего нового не дал, собака взяла след, но только до дороги, а дальше — нет. В общем, версий пока не было никаких. Беглое изучение круга знакомых убитой тоже ничего не дал. Но все-таки, кое-что удалось выяснить. Например, что на указательном пальце убийцы небольшой поперечный шрам, что ростом он, судя по размеру ноги, среднего. И еще удалось установить, что убийца имеет черные волосы: в сжатой руке убитой нашли небольшой клок волос. Видимо, защищаясь, она схватила убийцу за волосы. Единственный вывод, который сделал на этот момент Келдышев, это то, что убийца — дилетант, и что поэтому поймать его будет легче. Так казалось тогда.
Когда следствие уперлось в тупик, и когда оперативная информация была переработана, и из нее было выжато максимум для следствия. Келдышев стал ждать. Он со страхом думал о том, что преступник скоро проявит себя. Проявит себя каким-нибудь страшным способом. И он оказался прав. О трагедии Андрею Дмитриевичу доложили кратко: в поселке Лихое, произошло убийство двенадцатилетнего мальчика. Зафиксирован еще один случай каннибализма. Когда Келдышев прибыл на место преступления, он сразу же отметил один и тот же почерк обоих преступлений. Все та же бесформенная и обезображенная куча кусков человеческого тела, залитая кровью земля, куски тела, порубленные так же как в первом случае. Даже те же гадкие мухи, как ему показалось. Келдышев проводил обследование места преступления под истошный кашель двух милиционеров оцепления. Их буквально выворачивало наружу и они, ухватившись за деревья, тщетно пытались прийти в себя. У него была аналогичная реакция в первый раз. А еще он искренне удивился терпению и выдержке работавших экспертов, что деловито обсматривали каждый сантиметр окровавленной земли, фотографировали, совещались. В который раз Андрей Дмитриевич сказал себе: «Слава Богу, что я не эксперт, а следователь!». Он действительно немного учился на криминального эксперта, но потом бросил и перевелся на другой профиль работы.
Сейчас, проработав столько лет следователем, Келдышев нисколько не жалел о тогдашнем своем решении переменить профессию, а, наоборот, весьма этому радовался. Ибо понимал, что вытянуть на криминального эксперта ему не удастся: здесь нужны совершенно железные нервы и такая же воля. Воля, чтобы не озлобиться, остаться человеком. Следователь не был атеистом, но он и не был верующим. И теперь, стоя над грудой человеческих останков, он невольно задался вопросом, почему столь страшная смерть настигает невинных людей на этой земле. Почему гибнет мать троих детей, которая могла бы дать жизнь еще не одному ребенку. Почему двенадцатилетний мальчик, не успевший сделать никому ничего плохого, гибнет от рук животной страсти какого-то подонка. И почему этот зверь свободно ходит по земле, творя свои черные дела, а могилы его жертв начинают зарастать травой. А каково матери увидеть то, что видел сейчас Келдышев? Ей не оставили ничего, даже тела сына, лишь ворох забрызганных кровью останков и бесконечные тучи жирных мух. Келдышев почувствовал, что больше находиться здесь он не может. Тяжелый ком подкатывал к горлу. Стоящий рядом Давыденко, крепился, пытался выглядеть спокойным, но все равно было слишком хорошо видно, что он на грани срыва. Сначала Андрей Дмитриевич хотел оставить Давыденко на месте преступления до конца осмотра, но, посмотрев на побелевшее лицо своего юного стажера, он понял, что парня следует забрать с собой.
Старший понимающе кивнул, и тихо сказал:
Когда сели в машину, Келдышев спросил своего юного стажера:
Тот многозначительно вздохнул и просто ответил:
Давыденко согласно кивнул. Пока ехали в отделение, никто больше не произнес ни одного слова. Келдышев видел, что пока молодой опер лишь переживал, но не анализировал.А Келдышев, как стреляный воробей, понимал, что сейчас ему нужно отодвинуть на второй план все эмоции и начать спокойно анализировать. Сделать это было весьма трудно, слишком уж врезались в память те два окровавленных пятна на его родной земле. Сосредоточиться не удавалось. Пепельница уже до краев наполнилась. Тогда Келдышев, затушив окурок, тихо попросил:
В отделении следователь быстро отдал соответствующие распоряжения. Трое его помощников отправились в три деревни, что неподалеку от места убийства. Всем были выделены машины из области ввиду важности дела. Келдышев надеялся, что какую-нибудь, пусть незначительную информацию, они добудут. Фотографии парнишки у них были. Собака след взяла опять-таки только до дороги, где преступник и сел в попутку или его подобрали сообщники или сообщник. Но такие страшные дела делаются почти всегда одним ненормальным человеком. Нужны данные экспертизы с места преступления. То, что у убийцы не было транспорта, было очевидно: следов протектора машины на обочине не было. Следы ног имелись, а шин-нет. Перегородить дорогу на долгое время возможный автомобиль убийцы не мог — по дороге ездили, да и обочина была сухая и широкая. У Келдышева в голове мелькнула догадка, хоть и маловероятная, но проверить ее на всякий случай нужно обязательно. Он хорошо знал эти места, хорошо знал дорогу, на которую вышел убийца. Машины там ходят редко, да и то грузовые, трактора, сеялки. Легковушки дачников теперь ездят по другой дороге до дачных поселков, недавно выстроенной. Деревенские машины тоже предпочитают новый асфальт. А по этой, как понял Келдышев, сейчас ездили лишь машины сенозаготовителей с огромными кубами запрессованного сена в кузове. Частота этих рейсов относительно велика, но если точно узнать время смерти… .
Сейчас Келдышев особенно нуждался в данных экспертов, поэтому часто названивал в лабораторию следственного анализа и торопил всех и вся. Вскоре приехал Давыденко и сказал, что допросить родственников мальчишки не удалось. В доме жили мать с сыном, и мать, узнав о случившемся, серьезно слегла, и врачи отвезли ее в больницу. Оставалось надеяться на Китаева и Каца, посланных по деревням. Учитывая, что это были небольшие деревеньки, Келдышев ожидал их довольно скоро.
Келдышев не мог ждать. До лаборатории следственного анализа добрался своим ходом. Когда там он увидел того самого мужчину, главного эксперта, то только спросил:
Тот попросил подождать минутку и удалился в одну из комнат. Через некоторое время он вышел со свежеотпечатанным отчетом в одной руке, а в другой держал несколько листков — данных лабораторного анализа. Разобравшись со всеми бумагами, начал:
Когда он приехал в отделение, то все уже было готово. Оперативную информацию он захватил из шкафа и, открыв кабинет, кинул ее на стол. У кабинета его ждали Давыденко и двое ребят, посланных по деревням. Сначала он выслушал Давыденко. Тот был краток:
Давыденко вышел. Через минуту в кабинет Келдышева вошли Китаев и Кац.
Келдышев понимающе кивнул. Надежды он возлагал на Китаева, который поехал в деревню, где жил паренек, и где он должен был опросить местных жителей. Но Китаев тоже разочаровал:
Келдышев стал смотреть в окно. «Где же ты бродишь, зверь в человеческом обличье?»-задал сам себе вопрос следователь. Ответа пока не было.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)