Дарин: альманах, блин, на главной. там все циферками обозначено!Т_Т |
Игнатов Олег: Ага, ясно. Но... всё дело в том, что читатель вроде понимает, что это не отдельное, но... где самое начало? Может циферками как-нибудь оформиь? Или я просто не вижу? |
Дарин: 2009 года рождения штука, чего вы от нее хотите? и тут она уже лежала, кстати. |
Дарин: она вообще древняя ж |
Дарин: это мое вроде ни под кого до этого конкурса не писал |
Игнатов Олег: Дарин, "Драма в чувствах" это чьё? Или под кого? Нечто подобное я уже когда-то читал. Не помню автора. |
Дарин: тогда пускай так висит, в конце концов, я с сайта почти не вылажу, а значит, будетвремя стереть пыль |
Peresmeshnik: Уверяю, там пыли скапливается больше всего! Проверено на опыте с солдатиками |
Дарин: а я ее в шкаф, за стекло положу |
Peresmeshnik: коробочка нужна, что б не пылилась. |
Дарин: ой, у меня теперь есть медалька, мимими |
Peresmeshnik: Счастливо. |
Nikita: Доброй ночи всем. |
Peresmeshnik: А на груди его светилась медаль за город Будапешт... |
Nikita: Ну всё, медали на своих местах. Осталось только к Серегиной зайти. |
Peresmeshnik: Я тут переводом литературным озадачился. Получится или нет, не знаю, раньше более-менее было. |
Peresmeshnik: Проклятые рудники Индонезии...) |
Peresmeshnik: Ах, да, попутал с Новосибирском. Насчёт нерабочей жизни — понимаю. Сам встаю по привычке ни свет ни заря — а организм не позволяет. Расшатался организм. Расклеился. |
Дарин: так что, у меня тут мультики и графика в духе бердслея |
Дарин: преимущества нерабочей жизни |
|
Никому — вот такой, как я есть…
Буду с волей небесною дружен,
Из сосны себе вырублю крест.
Ненаглядное детство в гробик
Аккуратный такой положу…
Поцелуюсь в остынувший лобик,
Что-то там насчёт пуха скажу…
Не заплачу — взрослый не должен!
Можно только зубами скрипеть.
Можно лишь заунывно и долго
Для тебя колыбельную петь.
А ведь весело раньше звучала…
Или мне всё теперь уже кажется.
Целый мир, раз тебя в нём не стало,
Скоро в этот же ящик уляжется.
На кого же меня ты покинул
В этом круге мышиной возни,
В серых рамках немые картины,
Чёрно-белые ночи и дни.
Я ведь помню, как под одеялом
Ждала рубка его корабля…
Было мест на земле ему мало,
Не прощает такого земля.
Не прощает, в себя забирая,
Пусть смолой пахнет твой звездолёт.
Ты же, вечной душою играя,
Верил: все испытанья пройдёт!
Был мечтами твоими я полон
И энергия била ключом,
Но очаг на холсте нарисован
Не найти никогда нипочём.
Ляжет детства погибшего смех
Злой коростой на веки мои,
Знаю, стать уже поздно «как все»,
Здравствуй, славное имечко «Вий».
Вдруг изменит присутствие духа,
Под давлением брызнет слеза.
Закричу: — Нет! Не надо… пуха…
Но вернуть ничего мне нельзя.
Я из гроба достану бережно,
Обнимусь и шагну во тьму.
Ты прости, не сберёг твою веру,
Но теперь не отдам никому…
"И вот мне приснилось, что сердце мое не болит,
Оно — колокольчик фарфоровый в желтом Китае.
На пагоде пестрой висит и приветно звенит,
В эмалевом небе дразня журавлиные стаи...
А кроткая девушка в платье из желтых шелков,
Где золотом вышиты осы, цветы и драконы,
С поджатыми ножками смотрит без мысли, без слов,
Внимательно слушает легкие, легкие звоны".
А у меня вот всё время душа болит!!!
редко когда успакаивается...
Чтоб любимый человек,
Душу Вам расцеловав,
Излечил её навек!
И пускай любви тепло
Станет счастьем долгих лет,
Дарит, бедам всем назло,
Радости иммунитет!
Небо, разорвись ты хоть на части.
Убегала девушка, а парень
Догонял хохочущее счастье.
Убегала, ох, как убегала,
А любила, боже, как любила.
Ту девчонку молния догнала,
И девчонку молния убила.
Парень, стой, ты догоняешь муки.
Крики в грудь врываются твою.
Парень, стой, но парень взял на руки
Милую, хорошую свою.
Так берут огонь руками голыми,
И травы нежнейший стебелёк,
А потом, вдруг запрокинув голову,
Разорвался смехом паренёк.
Хохотал, да так, что степь дрожала,
Травы подгибались, словно дуги,
Так, что даже молния бежала,
В стороны шарахаясь в испуге.
Эту тайну степь хранит безмолвно,
И никто о ней пока не знает.
Но как в небе молния зажжется,
Следом хохот парня громыхает…»
(неизв.)
Стала тверже рука, и изысканней слог, и уверенней шаг…
Только что-то не так, если страшно молчит, растерявшись, толпа у Таганки,
Если столько цветов, бесполезных цветов в бесполезных руках.
И тогда я решил убежать, обмануть, обвести обнаглевшее время…
Я явился тайком в те места, куда вход для меня запрещен.
Я стучался в свой дом, в дом, где я лишь вчера до звонка доставал еле-еле,
И дурманил меня сладкий запах забытых, ушедших времен…
И казалось, вот-вот заскрипят и откроются мертвые двери…
Я войду во "вчера", я вернусь, словно с дальнего фронта, домой.
Я им все расскажу, расскажу все, что будет, и может быть, кто-то поверит,
И удастся тогда хоть немного свернуть, хоть немного пройти стороной.
И ни кто не открыл, ни души в заколоченном, брошенном доме,
Я не мог отойти и стоял, как в больном, затянувшемся сне.
Это злая судьба, если кто-то опять не допел, и кого-то хоронят…
Это время ушло, и ушло навсегда, и случайно вернулось ко мне.
("Машина времени")
Здесь не понятно, где лицо, а где рыло,
И не понятно, где родник, где плеть.
Здесь в сено не втыкаются вилы,
А рыба проходит сквозь сеть.
И не ясно, где море, где суша,
Где золото, а где медь.
Что построить, и что разрушить,
И кому и зачем здесь петь.
Нам с тобой голубых небес навес,
Нам с тобой станет лес глухой стеной,
Нам с тобой из заплеванных колодцев не пить,
План такой нам с тобой.
Здесь камни похожи на мыло,
А сталь похожа на жесть,
И слабость как сила,
И правда как лесть.
И не ясно, где мешок, а где шило,
И не ясно, где обида, где месть.
И мне не нравилось то, что здесь было,
И мне не нравится то, что здесь есть.
Нам с тобой голубых небес навес,
Нам с тобой станет лес глухой стеной,
Нам с тобой из заплеванных колодцев не пить,
План такой нам с тобой.
Черная ночь, да в реке вода…
Нам с тобой и беда станет не беда,
Ну, решай…
Эх, была не была, прости и прощай.
План такой нам с тобой…
(Цой Витя)
Табити(02-02-2008)