Конец света настал так быстро, что никто и не успел понять этого. Сметались с лица земли города, гибли люди, много людей, а те, кто остался в живых, был обречен на скитания в поисках пищи и себе подобных. Рушились небоскребы великой человеческой цивилизации, горела земля ярким огнем, а ветер раздувал пепел. Вода смывала кровь. Ее бурные потоки несли холодные и безжизненные тела. Но, возможно, наступит новый день и придется начинать все сначала. Будут отстроены новые города, и человеку придется учиться заново, только теперь на ошибках своих предков.

Уилсон открыл глаза, было светло. Мальчик слез с ящика, ноги крепко держали его на земле. Осмотревшись, он увидел, что какой-то свет исходил из-под двери. Не слышно было ни шума дождя, ни раскатов грома, ни завывание ветра. Ураган стих. Это усиливало надежду на хорошее будущее. Надо было выбираться из подвала и посмотреть, какой урон нанесла стихия городу. Дверь не открывалась. Толкнув ее пару раз, Уилсон смог лишь на немного ее приоткрыть. Пролазила только рука. Света стало еще больше. В лицо хлынул свежий воздух. Уилсон надавил плечом на дверь еще сильнее, бесполезно, та не поддавалась. «Что за черт!» — подумал он. Еще пару попыток, но все тщетно. Отчаявшись, мальчик сел на землю.

Хотелось есть. Отыскав оставшийся кусок хлеба, он тут же откинул его обратно. Хлеб был весь в плесени и пах просто омерзительно. Надо было есть. Желудок Неустанно требовал свою порцию углеводов, белков и углеводов. В каких-то коробках Уилсон отыскал банки с тушенкой. Нож, лежавший возле дырявого ведра, послужил своеобразной открывалкой. Пару банок с говяжьей тушенкой были съедены в один миг. Внутри тела стало тепло и приятно. Медленно глаза начали смыкаться, клонило в сон. Не удержавшись, Уил лег на мешки и сладко задремал.

Через некоторое время он вновь пробудился. Спать уже не хотелось. Теперь на свежую голову и сытый желудок, можно было и поразмышлять над всем произошедшим. Из всей вереницы мыслей, Уилсон выяснил две вещи. Первая, что старой жизни уже не будет. А вторая, что теперь он один и, следовательно, защищаться придется самому. Для того, что бы защищаться, надо найти то, чем можно себя защитить. Одних кулаков будет мало. И тут Уил отыскал тот же складной нож, которым он открывал консервы. Ну вот, пусть примитивное, но все же оружие.

Высыпав содержимое рюкзака, Уилсон приступил к более целесообразному его укомплектованию. В два боковых кармана было положены по две банки тушенки. На дне основного отдела уместилась одежда, сверху на ней лежали крепкие веревки и фонарик. В другой отдел Уилсон положил всяческие инструменты, проволоку и тому подобное. Накинув сверху еще всяких вещей и безделушек, мальчик застегнул рюкзак и закинул его за плечи, что бы проверить вес. Вроде, не сильно тяжелый.

Надев старый кожаный ремень и засунув в поясной карман перочинный ножик, Уилсон ударил ногой по двери изо всех сил, та приоткрылась еще больше. В щель могла пролезть лишь голова. Просунув ее туда, Уилсон увидел, откуда шел свет. Слева обвалилась часть потолка подвала, поэтому солнечный свет беспрепятственно проникал в помещения. Дверь была завалена небольшой бетонной плитой, поэтому она и не открывалась. Справа также сияли дыры, освещая туннель. На один миг Уилсону показалось, будто промелькнула какая-то тень. Однозначно, там кто-то был. Он перепрыгивал дыры и направлялся в его сторону.

— Эй, эй! — завопил неистово Уилсон то ли от радости, то ли от удивления. — Эй, кто-нибудь, помогите!

Тишина. Никакого ответа. Но тень больше не мелькала. Может, показалось? Нет, послышались тихие шорохи, и в дыру в потолке возле двери Уилсона просунулась чья-то голова.

–Кто здесь? — вдруг произнесла голова.

— Эй, помогите выбраться! — радостно крикнул Уилсон.

— О, привет! Что ты здесь делаешь? — спросила голова.

— Застрял! Да выпусти же меня, наконец!

Вдруг, голова исчезла. Уилсон испугался, что его не собираются спасать.

— Ай-ай, помогите выбраться! Имейте же совесть! — взмолился он.

— Да не кричи ты так! Я слышу прекрасно, — послышалось, вдруг, совсем рядом.

— Ох, я уж подумал, что вы… ты… э-э-э. А как вас зовут?

— Эмили, а проще Эмми! — хихикнула она.

— Так ты она? — еще больше удивился Уилсон. Послышался скрежет и пыхтение.

— Давай, надави на дверь, — сказала Эмми. Уилсон толкнул дверь со всей мочи, раздался звук упавшей плиты.

Дверь медленно отварилась.

— Все, ты свободен, — сказала с улыбкой Эмми.

— Ух, спасибо тебе. Я уж думал, что мне придется помирать на этих ящиках, — сказал с облегчением Уилсон.

Перед собой он увидел высокую белокожую девчонку, лет шестнадцати — не меньше. Она была одета в потертые серые джинсы и вязанный коричневый, с белыми вставками, свитер. Темные волосы были аккуратно сплетены в косичку. Она смотрела на Уилсона и чего-то ждала.

— Ах, да, меня зовут Уилсон, можно просто Уил, — поняв чего она ждет, сказал он.

— Вот и прекрасно, будем знакомы, — все также с улыбкой сказала Эмм, и протянула вперед руку.

Уилсон слегка замешкался, а потом преспокойно, но не без улыбки легонько пожал ей руку.

Затем они выбрались наружу. Дул легкий теплый ветерок. Создавалось впечатление, будто бы ничего и не произошло. Но когда Уил взглянул на город, то понял, что от прежнего ничего не осталось — одни развалины.

— И как долго ты сидел в подвале, — спросила Эмми, надевая свой рюкзак, который стоял подле нее.

— А… сколько дней прошло с той ночи, когда все началось?

— Дней? Ровно месяц. Сегодня понедельник, — ответила она.

— Я… да не может быть, что б я спал весь месяц? — не верил Уилсон. Эмили с удивлением взглянула на Уила.

— Но, это так. Прошел ровно тридцать один день, от начала конца света. Ровно тридцать один тяжелых и изнурительных дней!

Уилсон присел на бетонную плиту, лежавшую рядом. Он не мог поверить, что спал… или был без сознания целый месяц. Он так же не понимал, почему он не умер от истощения.

— Прости, ты сказала «конец света»? — спросил Уил.

— Да, по всему миру прокатилась волна ураганов, землетрясений и извержений вулканов. Апокалипсис настал внезапно, никто и не опомнился.

Уилсон опустил голову.

— Ты чего? — удивилась Эмми. Уилсон вздохнул.

— У тебя есть родные?

— Нет, у меня никого нет, — ответила Эмили. Уил приподнял голову и заглянул ей в глаза.

— Как так?

— Да вот так, сирота я. Все детство мое прошло в приюте с такими же детьми, как и я — покинутыми своими родителями.

— Мне жаль, — сказал Уилсон и вновь опустил голову.

— А ты? Есть у тебя кто из родных? — поинтересовалась Эмми и тут же прикусила язык, поняв, в чем дело.

— Родители погибли в автокатастрофе два года назад. Воспитывала меня бабушка… да…. а теперь и ее нет.

— Ты скучаешь по ней? — осторожно спросила Эмили. Уилсон встал с камня, оперившись на свою палку.

— Да, но теперь я как-то привык к этой мысли. Не знаю, нормально ли это, но и к мысли, что родителей не стало, я тоже привык быстро… наверное у меря повышенная привыкаемость какая-то, — тихо произнес Уил, глядя на руины города.

Эмили поглядела на небо, прищурившись. Немного помялась с ноги на ногу, а затем спокойно сказала:

— Нам пора идти. Меня уже заждались, наверное.

— Кто? С тобой кто-то еще?

— Как, я разве не сказала? Другие люди с нашего, так называемого, поселка, — пояснила она, затем как-то необычно понизив тон, добавила, — все юноши и подростки не старше восемнадцати лет остались живы, а вот взрослых нет.

— В смысле, «нет»? А где же они?

— Никто не знает. Наверное, они погибли, — ответила Эмили.

— Ты так спокойно об этом говоришь! — удивился Уил.

— Трупов-то никто не видел, поэтому нельзя сказать наверняка, что все они погибли. Но раз никого не нашли, то где же они? — Эмили улыбнулась и указала рукой направление, куда надо идти.

Они двинулись с места и неспешно пошли вниз по дороге, обступая куски стен от зданий и покореженного асфальта. Эмили все время поддерживала разговор. Она рассказывала о том, что с ней и другими людьми за все это время произошло.

В ту роковую ночь Эмили легла пораньше, так как болела голова. А дальше был лишь хаос. Она помнит, как около часа ночи послышался ужасный рев, а затем что-то врезалось в здание. Вмиг все охватило огнем. Но он долго не горел. Дождь буквально заливал землю. Эмили наскоро оделась и выбежала на улицу. Она увидела, как с неба спускались смерчи, вздымая все вокруг. То, что рухнуло на детский приют, оказалось самолетом. Его правый двигатель все еще работал, издавая шипение. Но вскоре и он замолк. На улице стоял непроглядный мрак. Выл ураганный ветер. Лишь частые молнии разрывали кромешную тьму. А за ними следовали дьявольские раскаты грома. Вскоре, Эмили нашла других людей в оставшейся, еще не разрушенной стихией, части здания. Все были напуганы, лишь некоторые пытались взять на себя руководство и хоть что-нибудь спасти.

Спустя некоторое время наладилось общение, и многие стали понимать, что произошло. Все переоделись в чистую одежду, взяли еды, сколько смогли, и пошли искать укрытие. Здание могло рухнуть в любую минуту, поэтому оно не годилось в качестве убежища. Но на другой стороне дома они, на счастье, набрели на нетронутый подвал, а точнее погреб, где хранились запасы провизии приюта. Вот там-то и можно было основаться на время урагана. А затем и думать, что делать и что конкретно случилось. Вскоре уставшие и напуганные люди уснули.

На следующий день Эмили разбудил Аргон. Он был самым старшим человеком в группе. Ему только сегодня, как оказалось к счастью, исполнилось девятнадцать. Это был высокий, хорошего телосложения парень, с темными лохматыми волосами и легкой щетиной на лице. Он разбудил Эмили и сказал срочно подниматься наверх. Его глаза были напуганы, а сдвинутые брови выражали некую возмущенность. Когда Эмили следом за Аргоном поднялась на поверхность, то и ее охватил ужасный страх. Все земля была искорежена, весь город находился в руинах. Эмили стало дурно и она села на ближайший обломок стены. Она в недоумении схватила руками голову и закачалась из стороны в сторону. Аргон сказал не терять себя и держать в руках, так как лишний здравый ум ему не помешает. Затем он пошел в погреб и разбудил всех остальных.

Через час все были снаружи, одетые и ошеломленные. Кто-то смеялся и говорил, что жизнь удалась. Кто-то рыдал горькими слезами. Но все без исключения находились в недоумении. Никто не мог понять, да уж тем более осознать, всего произошедшего и предстоящего. Все находились в растерянности, многие в страхе. Все кроме Аргона. Он забрался на крышу уцелевшего дома и оттуда осмотрел все пространство от горизонта до горизонта. Аргон глубоко вдохнул воздух и со злости пнул камешек. Никого вокруг не было видно, а разрушенный город навивал необычайно сильную тоску, тоску по тому, что было и тому, чего нельзя больше вернуть.

Когда Аргон спустился обратно и подошел к растерянной массе людей, то те с наивной надеждой устремили на него взгляды.

— Нет, ничего нет. Ни города, ни спасателей ничего нет, — сказал Аргон. — Одни лишь руины.

Вмиг все забеспокоились. Но Аргон вовремя остановил волнения.

— Но это не значит конец. Послушайте же! Мы сможем выжить. Мы обстроимся, создадим новый дом, отыщем еще уцелевших, а затем к нам придут на помощь с других мест, где не было бедствия. А пока всем взять себя в руки. А чтоб не лезли в голову всякие дурные мысли, начинайте вытаскивать из погреба все содержимое. Оно нам еще очень пригодится.

Все тупо посмотрели друг на друга.

— Ну, живо за дело. Хватит нюни распускать. Этим выжить не помочь. За дело! — после этих слов все принялись за работу.

Эмили также как и все остальные таскала ящики с провизией, с инструментами, со всяким тряпьем. Она как никто другой понимала значимость и положение вещей, установленных Аргоном. Она понимала, что прежнему уже не бывать, что теперь только сплоченность и самоотдача общему делу может всех спасти.

Работа быстро не быстро, но все же шла. Труд помогал приводить сознание в порядок, концентрировать цель в голове. Труд помогал видеть вещи через призму надежды. Труд, в данном случае, был лучшим лекарством от душевных ран. Каждый, занимаясь делом, разговаривал, создавая какие-то перспективы, некоторые даже шутили. Кто-то смеялся. В данном случае не время было главным врачом, а общество. Время могло лишь навредить, свести с ума.

Солнце стало в зените, и погреб был уже пуст. Многие стали жаловаться, что пора бы и отдохнуть, но Аргона поблизости не было. Он куда-то ушел, как только все принялись вытаскивать содержимое погреба.

Тут выступил Майк, юноша семнадцати лет со светло-коричневыми волосами, тонким лицом, тонким носом и губами, но большими и живыми глазами.

— Думаю, что Аргон будет не против, если б мы отдохнули. Мы выполнили его поручение и заслуживаем небольшой «перекус».

Все живо поддержали такую идею. Вскоре треснула под тяжестью камня крышка ящика с едой. И вмиг яство разошлось по рукам. Все с большим удовольствием уплетали ложками тушенку, открытую открывалкой, найденной в ящике с инструментами. Запивали тушенку консервированным соком и компотами.

Спустя час все сытые и довольные сидели на теплых, пригретых солнцем, камнях и живо вели беседу, строя планы на будущее и надеясь на милость судьбы.

Продолжение следует...