Я сон послала к дьяволу в болото,

И вечен мир предстал под небеса.

За лесом далеко ворчало что-то,

Меня стыдя за грубость перевода,

И в чаще там немецкая тревога,

И классика бессмертная строка.

Я вглядывалась в тропы меж деревьев,

Там кто-то едет на телеге без сомненья,

Там скрип колёс в природной тишине.

И духов там лесных виденья,

И ужас вечного волненья,

Рождает страх и удивленье

Проклятье смерти в детском сне.

На мраке троп телега там скрипит

Es ist der Vater mit seinem Kind,

О вы, поправшие стремленья короля!

Вас лес принимает, от смеха хрипит,

Он с вами буянит, он с вами не спит

И в маленьких ушках зов леса звенит:

«Малыш, стань мне сыном, иди же сюда!»

Что за виденье! По прежнему лист

Лежащий пред мною девственно чист.

Но снова гляжу в сетку сумрачных троп.

И снова в ушах детский голос звучит:

«Siehst, Vater, du den Erlkönig nicht?»

И смерть перед ними с улыбкой стоит…

Mein Vater, mein Vater, und siehst du nicht dort...

Я в ночь весны переводила Гёте,

Его стихи стремились в ноты

И классика мне грезились слова.

Виденьем русской, мне родной природы,

Германские отметила свободы,

И вновь и вновь звучали в тёмных сводах

Слова лесного короля.