Я тогда на это не обратила внимания — картину рисовала. Вдохновение пришло. Захватило. Стиль авангард. Когда оставались последние штрихи, пришли эти. Я их «законсервированные мозги» называю. Не оценили. Спасибо, что хоть не избили. Лишили еды на несколько дней. Так я пострадала за искусство. Надо заметить, что в этот период голодовки муза посещала особенно часто, в воображении моем были шедевры, но…

Инструмент отняли. Вы думаете, вернули моей депрессивной соседке? Ага. Нет. Сказали, что в общую копилочку положат. Оптимистом быть хорошо, этот случай с незаконченной картиной доказал мне, что я все же художник, потому что: во-первых, настоящий творец — голодный. Вы бы знали, как нас кормят. Во-вторых, наше искусство поначалу никто не ценит, а вот после смерти, может, даже памятник поставят. Только вот надо творить, а как.…Буду думать. Не получается. Вот так всегда, только настроишь себя на определенные размышления, волна сбивается, и.… Впрочем, у меня в голове всегда была каша. Или винегрет, а может, салат с бананами. Последнее предпочтительнее. Кстати, у меня маниакально-депрессивный психоз. Диагноз. Поэтому мой дом — психиатрическая больница №13. Нет, ну не надо думать, что у меня родственники злые, я, между прочим, сама хотела пожить так, как сейчас. Чуть-чуть. Кто же знал, что неделя пребывания превратится в месяцы ожидания. Оптимистом быть хорошо. Это я так, просто подумалось. Голова, кажется, раздулась. Вот какие у меня мозги — не помещаются в черепную коробку. Курить. Единственное без чего не могу — сигареты. Конечно, ещё воздух необходим, вода. Вы понимаете. Когда жила как все, то есть официально не считалась психом, у меня была зависимость от энергетических напитков. Сначала одна банка в день, потом две, три, пять. Ничего не надо было — только священная водичка. Похудела тогда! Надо запатентовать диету, а то опередят как всегда. Курить можно на лестнице, пепел стряхивать в банку из-под кофе. Ненавижу! Ненавижу «законсервированные мозги». Они кофе запрещают пить, а сами глушат. Литрами. И конфеты едят. А мне что остается? Только силу воли тренировать. Может, ухо себе отрезать как Ван Гог? Нет. Необходимо идти собственным путем, отрицая опыт предыдущих поколений. Моя философия, то есть, конечно, не я это придумала (так бы давно увековечила). Философия постмодернизма. Что-то период подъема, а соответственно и хорошего настроения затянулся. Обычно у меня два дня подъем, а потом следующие два — депрессия, спад. Да, нынешнее мое состояние определенно сослужит плохую службу. Честно говоря, я представляла обитателей психушки совсем не такими, какими они оказались. Воображение рисовало клонов Наполеона, Ленина, Ванги.… Попав сюда, свалилась на землю, возможно, ещё ниже. В ад. Ага. Точно. Взять, к примеру, моих соседок по палате — по ночам воют и плачут, разговаривают во сне. Утром мечтают о светлом будущем, пытаясь, выкинуться из окна. День для них время созерцания собственных пяток, вечер…Вечером они в кошек превращаются, катаются по полу и мяукают. Поговорить не с кем. Грустно. Чем они больны — не знаю. Врачебная тайна. Депрессия. Она черная дыра, которая засасывает все глубже, глубже. Сопротивляться бесполезно. Она заставит пережить то, что давно закопано, только по-новому — острее. В такие минуты становлюсь беспомощной, чувствую себя нулем, который никогда не сможет стать другой цифрой. Нулем, который никогда не найдет себе палочку. Ещё у меня начинается ломка, никогда не употребляла наркотики, но все же.… Словно в мое тело проникает кто-то активный и начинает делать зарядку. Депрессия.… Однако мыслей о суициде нет, просто понимаю, что убить себя смогу, когда захочу, буду гнуться, пока не сломаюсь. Боль она разная. Кокетка. Столько нарядов. Соблазняет, отталкивает, удивляет. Я люблю её, потому что не могу приручить. Она свободна. Завидую. Существование в психушке ещё раз подтверждает, что свобода — высшая ценность. Для меня, по крайней мере. Больше никто не интересует. Эгоистка. Не стыжусь. Заложено на генетическом уровне. У всех людей, между прочим, так. Надоело смотреть в окно. Хорошо, что стекла грязные, так я лучше понимаю, что реальность, настоящая жизнь отгорождена от меня. Там свой мир, где преобладает общественное сознание, а здесь пересечение миров, несовпадения, полное смешение стилей. Анархия, которую пытаются хотя бы приостановить «законсервированные мозги». Все подчинить себе они никогда не смогут. Мне это нравится. И все же скучаю…Скучаю по любимой чашке желтого, солнечного цвета. Она всегда улыбалась по утрам и внимательно слушала мои бредни, произносимые за кофе с сигаретой. Тогда, сидя на кухне, считала себя интеллигентной особой. Сейчас.…Не знаю. Белый лист. Пиши, что хочешь, только у меня ни одной стоящей мысли. Может, ухо отрезать как Ван Гог?

— Эй, сестра по разуму, сигаретки не найдется?

Резко оглянулась. На меня нагло смотрит невысокий парнишка. Глаза кошачьи, желтые какие-то. Волосы дыбом. Молча протягиваю пачку. Кого-то он мне напоминает, вроде бы…Миша. Вспомнила. Несколько лет назад встречались. Весело было, хотя так как мы проводили время…Вообщем, не в моем стиле, но захватывало. На улице минус двадцать пять мы без шапок и перчаток валяемся на снегу, пьем медовуху, курим одну на двоих, читаем, друг другу стихи собственного сочинения, а потом сердобольная бабушка подарила нам варежки, которые мы, в свою очередь, передарили какому-то бомжу. Улыбнулась светлым воспоминаниям. Паренек курил.

— Тебя Миша зовут?

Спрашиваю.

— Нее! Я дверь по прозвищу Зверь. Погляди на мои зубки.

Открыл рот. Да уж, клыки как у вампира. Увидишь ночью, потом спать не будешь, наверно, до страшного суда.

— Прикольно, правда?

Надо же, он умеет улыбаться, словно маленький ребенок. Беззащитно. Хотелось ответить: «Жуть, какая», но слова застряли, тупо молчала.

— Специально подпиливал!

— Больно было?

— Нет, под кайфом все по кайфу. Я из-за колес сюда и попал, казалось, что всегда смогу остановиться. Чушь. Хотя все только от желания зависит. Сейчас не употребляю, нет потому что…Впрочем, не особо тянет. В жизни есть много другого. Тоже хорошего, наверно. Я не знаю. А ты кто?

— Я? Исследователь.

— Не подходит. Будешь черной кошкой.

— Почему?

— Что-то есть в тебе такое.…Если дорогу перебежишь, неприятности будут, но это только у тех, кто верит в глупые суеверия и живет по стандартам, а те, кто по-другому видят жизнь опять-таки увидят в тебе черную кошку, приносящую приятности. Нет такого слова, да?

— Приятности.…Нет, не слышала.

— А, пусть будет. Ты не против?

Пожала плечами. Странный. Интересный. Манящий.

— Извини, я не полностью представился — Белый Зверь. Белый, потому что добрый и пушистый. Провел рукой по волосам, взъерошив их ещё больше.

— А ещё я ведь блондин. Натуральный.

— Очень приятно. Давно здесь?

— Черт знает! Время здесь какое-то особенное, словно в другом измерении живешь.

Надоело все! А ты как сюда попала?

— Любопытно стало, а потом оказалось, что у меня маниакально-депрессивный психоз.

— Они тебе тут любой диагноз поставят.

— Я вот по дому скучаю, по жизни обыкновенной, по свободе…

— Зачем она тебе?

— Свобода? Не знаю, просто не могу и все.

— Хочется делать то, что именно хочется, идти туда, куда тянет, знаешь, часто это до добра не доводит…

— Все дороги ведут в психушку?

Рассмеялись.

— Нет, конечно. Кошка, мы просто не определились. Не знаем, чего хотим. Верю, что тебе тяжело, но также хочу сказать, что для того, чтобы обрести свободу, иногда нужно подчиниться тем, кто сильнее, тем, у кого власть, да, таким образом, ты станешь их рабом, но в последствии обретешь другую свободу — выберешься отсюда.

— Что ж, в этом что-то есть. В принципе, в мою голову они влезть не могут, там я всегда останусь царем, а внешние аспекты можно подкорректировать.

Зверя выписали через несколько недель после нашего первого разговора. Он прошел курс реабилитации и теперь здоров. Так считают «законсервированные мозги». Ха! Я изменила стратегию поведения — меня выпускают уже завтра, они постановили, что моя болезнь неизлечима, но не представляет угрозы для общества. Сейчас предаюсь своему любимому занятию — собираю вещи. Их немного, главное — не забыть подарок Зверя, большого белого тигра.…Кстати, только выйду и пойду в художественную школу. Может, когда-нибудь вы посетите мою выставку.