Сеню Воронцова, по прозвищу Шприц, посетил расколбас. Это и не удивительно, ведь дозы сейчас, на утро, у него не было. Он уже пять минут, как умылся, и полчаса, как проснулся. А глупый организм начинал требовать свое — новую дозу наркоты. Появилась потливость, суетливость, дрожание конечностей, какое по — научному называется тремор, головная боль и прочие неприятные симптомы. Итак, расколбас развивался. Парень знал, что денег в доме нет. Все, что можно заложить — заложено, продать — продано, украсть — украдено. Он пошарил по своим брюкам и рубашке, извлек на свет пару мятых червонцев, презерватив, пачку «Беломора». Потом он так же исследовал женские вещи, лежащие на стуле. Денег не было. Он присел на край кровати, посмотрел на ступню с накрашенными ногтями и вдруг резко схватил эту ступню и рванул на себя. Раздался женский крик, что не удивительно: ступня принадлежала молодой девице.

-Торчилиха!— прогремел Шприц,— у тебя есть, где деньги взять? Доза нужна!

Торчилиха перестала орать, с ненавистью посмотрела на разбудившего ее.

-Ты, урод долбанный, больно! Кто так будит спящую даму?

-Деньги давай, дама торчащая!— потребовал кавалер.

-Да откуда деньги-то у меня? И это ты меня, даму, просишь! Вчера все ушло на дозу и пиво. Я ж с барыгами расплачивалась, забыл? Ты ж мужик, иди, займи у кого-нибудь. А то расколбас не за горами.

Воронцов стал набирать телефонные номера. Повсюду получал отказ, даже его дилер отказал в кредите — мол, твой кредит исчерпан. Состояние организма и психики ухудшалось. Парень решительно встал и направился к соседу. Дверь открыл бодрый старичок. Во внешнем облике старичка чувствовалась былая физическая сила. Воронцов уже открыл рот, чтобы начать свою речь, как дедуля его резко осек:

-Денег не дам, и не проси! Сколько можно у старика занимать? Я, что тебе, подпольный Корейко? Деньги ведь опять на твой кайф, а твоя маманя мне строго настрого запретила выдавать тебе наличные денежные средства. Так, что иди, не маячь перед глазами.

-Ну, последний раз прошу, дедушка,— сделал мягким голос проситель,— самый последний раз.

-Нет, нет, не получишь. У тебя, что, вакуум в котелке? Нет, не дам!

-Зачем обзываешься,— еле сдерживался Шприц,— дай денег!

Дед громко сказал: «Нет!», и закрыл дверь. Парень остался ни с чем. Со злости он крикнул в щель между дверью и косяком:

-Что б ты упал и башку себе разбил, жадный старый хрыч!

Дед в ответ послал визитера по известному адресу.

Шприц спросил у девахи, когда вернулся:

-Слушай, Торчилиха, а что такое вакуум?

-Ну, не знаю. Новый сорт кайфа, наверное. А он у тебя есть, что-ли? Давай, попробуем.

Парень махнул рукой. Он включил телевизор, но состояние его ухудшалось. Какое-то время он смотрел фильм, потом застонала Торчилиха. Им обоим становилось хуже. Через полчаса Шприц решительно встал, отобрал у Торчилихи ее чулок. Он подошел к зеркалу и натянул на голову этот чулок. Изделие Торчилихи было явно не первой свежести, парень вырезал дырки для глаз и стал чихать. Где в этих чулках лазила девица — было неизвестно, но чихать от этого предмета женского гардероба хотелось постоянно. Сунув чулок с глазницами в карман, наркоман достал с антресолей коробку, вынул оттуда черный пистолет — это был пугач, очень похожий на настоящее оружие. Патрон один был в запасе. Дело можно было начинать.

-Всем стоять на месте!— орал на весь магазин человек в чулке на голове и размахивал оружием,— Всех поубиваю! Это ограбление! Деньги из кассы — мне! Кто шевельнется — убью!

Никто и не шевелился. В этот утренний час в магазине из посетителей было четыре бабушки, один дедушка и одна школьница лет десяти, которая как раз покупала жвачку и банку фанты. Мужчина с чулком на голове подбежал к кассе и протянул пакет. Кассирша застыла в ужасе от такого зрелища. Тут Фантомас нажал на курок, и громкий грохот раздался в торговом зале.

-Давай!— заорал грабитель.

Кассирша резво открыла кассу. Налетчик сам выгреб из нее все. Было начало дня, и все, что оказалось в кассе — это одна тысяча триста шестьдесят рублей плюс мелочь.

-Это все?!

-Так утро, нет еще покупателей,— стала оправдываться кассирша.

Шприц, а грабителем был он, подумал и подбежал к бабушкам:

-А ну, давайте кошельки, а то грохну всех!

Бабушки раскрывали свои маленькие кошелечки и доставали все их содержимое — сто, сто пятьдесят, последняя бабушка вынула двести рублей — все ее деньги.

-И ты давай!— крикнул он школьнице. Та достала из карманчика сложенные пятьдесят рублей. Остался дедушка. В этот момент, видимо на шум пугача, из подсобки вылез грузчик.

-Деньги давай, убью!— направил на грузчика пистолет налетчик.

Грузчик развел руками, полез за пазуху и извлек на свет четвертинку водки и, как самое дорогое, протянул ее человеку с пистолетом.

-Ах,— отмахнулся тот и подошел к деду, который замер у полок с консервами. Шприц взглянул на деда и узнал своего соседа.

-Ага, ты!— зашипел Шприц сквозь чулок,— Гони деньги!

Дедуля не узнал соседа, ведь на голове соседа был натянут чулок.

-Что ж ты стариков грабишь,— стал, было стыдить дедуля грабителя. Но тот вырвал из рук кошелек и быстро побежал к выходу. Торговый зал был небольшой и Воронцов быстро достиг выхода. Он уже открывал дверь на улицу, но потом решил крикнуть всем, как в американских боевиках: «Всем лежать десять минут на полу! А то убью!». Он уже повернулся лицом к кассе и готов был крикнуть это голливудское запугивание, но крикнуть этого не успел. Он только увидел нечто, летящее ему в голову, и это нечто крутилось в воздухе.

Шприц попытался разлепить глаза. Один глаз совсем не видел, другой кое-что различал. Он лежал на полу, потом замычал, поднял корпус и огляделся. Он увидел людей в милицейской форме, руки его были скованы в наручники. Башка страшно болела. Он посмотрел направо и одним глазом увидел, как милиционер пожимает руку дедушке. Он узнал этого дедушку — своего соседа. Сосед тоже обратил внимание на то, что парень подал признаки жизни, улыбнулся, сказал милиционеру: «Я на секундочку», и склонился над грабителем. Глядя ему в незалепленный пластырем глаз, зашипел:

-Ты вот желал мне с утра башку разбить, а у кого она разбита и перевязана? У тебя! Деда, то есть меня, ты ограбил. Не знаю уж, следил ты за мной, или случайно мы в этом магазине сошлись, но деньги мне вернули. Это я тебя обезвредил. Знаешь, какая кликуха у тебя в тюрьме будет? А я знаю — Паста! А знаешь почему? Потому, что это я тебе в голову кинул железную консерву под названием «Томатная паста». Я же ведь в прошлом медали имел по толканию ядра. И редко промахивался. Как тебе чулок сняли с окровавленной башки, так я тебя и узнал. Ну, ладно, прощевай, что ли сосед, и надолго, я думаю. Я тебя уж наврядли дождусь из тюрьмы. Но помни: это я, так сказать, твой томатный спонсор, можно сказать в прямом и в переносном смысле.

—