Нет, я, конечно, помню из биологии,
Что когда плохиш ломает у птицы крылья,
Она дико кричит и больше летать не может
(Или совсем замолкает).
Но, черт возьми, я ведь не птица
(Хотя у последней преимуществ, несомненно, больше) –
А мне все обрубают и обрубают
крылья…
Эй вы, шовинисты, нацисты, анархисты и антисемиты,
Можете стараться, сколько угодно:
У меня все равно все давно вскрыто
(Хотя раньше почему-то так много нужно было).
Я стряхиваю пепел в пролитый кофе черный
И смотрю в одну точку, не моргая,
Так что выступают слезы, и тушь вчерашняя осыпается,
Расплывается.
«Все в мире относительно», — твердила старая учительница
Скрипучим голосом,
А я в окно смотрела: там из-за ливня
Ничего не было видно, и старый трубач совсем промок –
Жалко!
Девчонка с растрепанными косичками
Убегает от сорванца-мальчишки.
Субтильная дамочка в шляпке от «Шанель»
Споткнулась (ой!) на высоких шпильках.
Старик головой трясет – бормочет что-то.
Нищий милостыню просит (много хочет, бродяга!).
А вот о чем думаю я, никто и не спросит.
Дурацкий вопрос!.. – Да потому что темно, и ничего не видно.
Я просто устала строить из себя Ницше,
А когда все катится к псам собачьим, твердить:
«C’est la vie, не стоит плакать».
Вы все время играете на моих струнах длинными пальцами
Безжалостными,
Вы, вероятно, еще не пробовали землю –
Попробуйте, это обычно успокаивает…мертвых.
Господин профессор, посоветуйте, пожалуйста,
Что делать, когда душа стремится к сепаратизму,
А больное воображение за ней не успевает?
Что делать, когда везде душно и тесно,
И все болит повсеместно и постоянно?
Может, совершить что-нибудь этакое,
Отчего визгливые дамочки попадают в обморок,
А джентльмены спрячутся за газеты,
И только будут торчать сигары..?
Крепко прижму шип розы большим пальцем
С обкусанным ногтем –
Красная густая кровь брызнет.
Надо ж, совсем не больно,
А я думала, хуже будет.
Но ведь это уже ничего не значит. Пусто…
Как хочется в истерическом (гомерическом) припадке
Забиться,
Упасть в грязь и колотить ногами по луже,
Чтоб обыватели с авоськами вокруг меня столпились
И искусственными голосами сокрушались.
Пусть там также панки будут,
Которым на все… (ну вы поняли).
И длинноногая моделька вся (вау!) в обновках,
И непроницаемый хозяин долларового ресторана,
Еще иностранец – пусть думает, что это первоманс,
Так сказать, шоу.
А также парочка шлюх и гомосексуалист (противный!).
Пусть каждый свое думает
Я же буду в луже лежать и смотреть в небо:
Неторопливо облака плыть будут,
И, может, я, наконец, пойму:
Это вовсе не я в грязи лежу,
Потому что той, другой, уже нет давно,
И все это было не наяву.
Ну а мне еще жить, да жить –
Тяжело…