Раиса перевернула страницу длинного отчёта, который читала, увидела, сколько ещё осталось, прекратила всякие попытки проникнуть в содержание документа и обвела усталым взглядом кабинет. Это была большая красивая комната, освещённая ярким светом, лившимся из окон. Раиса села прямо, потянулась и прислушалась. В наступившей тишине только привычно отстукивали время маленькие часики: тик-так, тик-так.
Резкий стук в дверь заставил Раису вздрогнуть. Поправляя очки, она громко сказала: «Войдите!». Вошла Людмила Алексеевна, учитель алгебры. Как всегда, она была в строгом, но элегантном костюме, выгодно подчёркивающем её стройную фигуру. Раиса даже почувствовала лёгкую зависть — ведь у неё не было такой яркой внешности. Подавив в себе это отнюдь не лучшее чувство, она спросила:
— Привет, Люда. Что-то нужно?
Раиса не считала, что коллег нужно называть по полному имени. Всё-таки Людмила была младше её на семь лет. Впрочем, все учителя тоже… Раиса заметила, что её подопечная как-то странно вела себя, как будто бы волновалась.
— Так что тебе? — спросила Раиса.
— Да так… уволиться хочу, — как бы невзначай обронила Людмила.
— Ты что? — искренне удивилась она. — Как же мы без учителя алгебры будем?
— А так… Ну не считаю я себя хорошим преподавателем. За декаду математики вот стыдно. Поставьте на моё место молодого учителя, всё будет лучше.
Раиса вспомнила: действительно, прошлая декада математики прошла просто отвратительно из-за расхлябанности Людмилы, недавно вышедшей замуж, и из-за стараний братьев Кравцовых, обливших все стенгазеты какой-то кислотой. Кислота не была ядовитой, но так резко пахла навозом, что почти все ученики и большинство учителей покинули школу ещё до первого урока. Это было месяц назад, но Раиса всё ещё с содроганием вспоминала о той декаде.
— Люда, не такая уж вы и старая, — сказала Раиса, невольно переходя на «вы», — вам всего-то двадцать шесть лет.
— Двадцать восемь, — поправила Людмила, — почти двадцать девять. Ну, так уволите ли меня?
Раиса открыла рот, собираясь отговаривать коллегу от столь поспешного решения, но не успела. В кабинет, как всегда не постучавшись, вошла Юлия Анатольевна, учитель черчения.
— Что вам, Юлечка? — спросила Раиса, сделав деловой вид. К двадцатитрёхлетней Юлии, самому молодому преподавателю школы, она всегда обращалась так.
— А, Раиса Ивановна… уволиться хочу, — почти слово в слово повторила первую фразу Людмилы она.
— Зачем? — с ужасом спросила Раиса. — И какой же у тебя повод?
— Ну, вы же сами понимаете, — замялась Юлия, — мой класс — самый отстающий во всей школе. Ну чего я могу? Уволите меня, замените хорошим преподавателем…
Раиса, не зная, что же ей сказать, опустила глаза и тут же увидела строчку в отчёте: «7 «Г» (классный руководитель Терещенко Юлия Анатольевна) признан самым неуспевающим». Раиса прикрыла глаза. Час от часу не легче! Если сегодня уволятся все преподаватели, что же будет завтра?
Когда она открыла глаза, Людмила и Юлия, нервно переминаясь с ноги на ногу, смотрели на часы, уверенно говорившие, что сейчас — полдесятого. Тиканья почему-то не было слышно.
— Юля, ну пойми же, ты преподаёшь всего год, — немного подумав, сказала Раиса. — Ты потом наберёшься опыта, и будешь учить хорошо.
— А пока этот момент наступит, я загублю всю школу, а не только класс!
Раиса не знала, что же ответить. Юля больше всего была похожа на застенчивую старшеклассницу. И сейчас Раиса чувствовала себя учителем, который не знает, что же поставить школьнице, не выучившей урок.
В этот же самый момент, как всегда, громко постучавшись, вошёл Сергей Анатольевич, учитель биологии. Раиса, Людмила и Юлия, не сговариваясь, посмотрели на часы, говорившие, что сейчас — полдесятого.
— Сергей, а почему вы не на своём уроке? — недоверчиво спросила Людмила.
— Не важно, — отмахнулся он. — Раиса Ивановна…
— Чего вы хотите — уволиться? — усталым и одновременно злым голосом спросила Раиса.
— Как вы угадали? — спросил Сергей, безуспешно пытаясь изобразить удивление.
— Неважно! Угадала! А у вас-то какой повод? Чем вы провинились?
На Раису в этот момент было страшно глядеть — настолько она была зла. Вроде бы день только начался, а она уже так устала…
— Сами же посудите, — сказал Сергей, не замечая злости Раисы, — я рассказал школьникам слишком много, и даже вы от этого пострадали. Ну, увольте меня!
На самом деле он всего лишь рассказал ученикам то, как будучи ещё мальчишкой вместе со своей компанией дразнил девочек: «Эй, у тебя что-то выпало и дымит!» Некоторые умники, в частности всё те же братья Кравцовы, стали дразнить так и учителей, и даже Раису! Но разве это повод, чтобы увольняться?
И тут на какой-то момент Раисе показалось, что учителя сговорились. А почему бы и нет? Ведь не может же быть, чтобы три учителя почти одновременно пошли просить об увольнении, причём именно просить, а не подавать заявление! Да и переглядываются они как-то подозрительно… Злость нахлынула на Раису волной, она встала из-за стола, с таким шумом отодвинув стул, что все три учителя невольно отпрянули.
— Чего вы хотите? — заорала она на подчинённых на два тона выше, чем обычно говорила. — Вы ведь врёте, так? А, ну, говорите, зачем вы пришли портить мне нервы?
Наступила тишина, не нарушаемая ничем. Раиса в этот момент очень смахивала на быка: уперев кулаки в стол, она пилила коллег пристальным взглядом. Первым не выдержал Сергей:
— Ну, сами поймите, — робко сказал он, — сегодня же первое апреля…
— Ах, первое апреля. Ах, ПЕРВОЕ АПРЕЛЯ?! Пошутить решили?! Тогда и я пошучу!
Раиса села и, поправив накренившиеся очки, продолжила спокойным деловым тоном:
— Хорошо, я напишу заявление о вашем увольнении.
— Что?! — с ужасом спросили все трое.
— Я уволю вас, — повторила Раиса. — Разве вы не стремились к этому?
— Э-э… — хотела что-то сказать Юлия, но умолкла, не сказав ни одного слова. Ошарашенные учителя сначала переглянулись, а затем как по команде посмотрели на часы. Они упрямо говорили, что сейчас полдесятого. Всем наконец-то стало ясно, что часы просто остановились.
Всё замолкло. Учителя стояли, не в силах вымолвить ни слова в своё оправдание и хмуро глядели в пол. Тишину нарушал лишь чей-то далёкий крик: «Кравцовы, верните пробирку, там азотная кислота!»