Я сон послала к дьяволу в болото,
И вечен мир предстал под небеса.
За лесом далеко ворчало что-то,
Меня стыдя за грубость перевода,
И в чаще там немецкая тревога,
И классика бессмертная строка.
Я вглядывалась в тропы меж деревьев,
Там кто-то едет на телеге без сомненья,
Там скрип колёс в природной тишине.
И духов там лесных виденья,
И ужас вечного волненья,
Рождает страх и удивленье
Проклятье смерти в детском сне.
На мраке троп телега там скрипит
Es ist der Vater mit seinem Kind,
О вы, поправшие стремленья короля!
Вас лес принимает, от смеха хрипит,
Он с вами буянит, он с вами не спит
И в маленьких ушках зов леса звенит:
«Малыш, стань мне сыном, иди же сюда!»
Что за виденье! По прежнему лист
Лежащий пред мною девственно чист.
Но снова гляжу в сетку сумрачных троп.
И снова в ушах детский голос звучит:
«Siehst, Vater, du den Erlkönig nicht?»
И смерть перед ними с улыбкой стоит…
Mein Vater, mein Vater, und siehst du nicht dort…
Я в ночь весны переводила Гёте,
Его стихи стремились в ноты
И классика мне грезились слова.
Виденьем русской, мне родной природы,
Германские отметила свободы,
И вновь и вновь звучали в тёмных сводах
Слова лесного короля.