Я возвращалась так поздно домой — с разбега,
Чтобы врезаться в дверь — и за нею в миг раствориться,
Чтобы с утренним, чуть вероломным, смеющимся ветром слиться…
Мне кажется, этот день стал персонально-долгим;
Скоро-скоро приедет ночь на потрепанной белой «Волге»..
Она спросит: Есть восемнадцать? Я: Да, там вино, сигареты
И на плеере песни о том, что не все еще песни спеты.
Скоро сплетницы будут спрашивать: ну, как тебе тот-этот?
А вы как — с презиком, без? Ух ты, класс! А с минетом? без минета?
Скоро мальчики спросят: Ты еще девочка? Или, быть может..?
Я скажу им, что девочка, хотя врать мне — себе дороже.
Этим утром и те, и другие, молчат, узнав все, что хотели слышать.
Я возвращаюсь в свой порванный дом, второй корпус под самой крышей..
Батареи теплы, а постель холодна — неизменны, как все неизменное,
И листва — кое-где, кое-как — кавардак! — энтропией терзают Вселенную.
Мои окна скрипят; они просят закрыть, не пускать мои мысли в осень.
Но из маленькой комнаты сквозняком льют ответы на все вопросы..
Еще утро. Пью кофе и ем шоколад, на часах — минус три минуты,
И песок летит вверх, будто там, наверху, он нужен еще хоть кому-то…