(09-06-2017)
Мухи, очнувшиеся весной,
в панцирях пыльных, сто зим небриты,
за стойкой посасывают, двойной
он — Лагавулин, она — Маргариту.
Вот, — произносит одна. И вот, —
вторит другая. Молчат, друг дружке,
залипнув, смотрят в пунцовый рот,
морщинки исследуют, ранки-мушки.
"Отрываю лапки, твои, мои!
Ты не дёргайся, жизнь это — только повод.
Корочка высохшая любви
зубами содрана, сердца провод
шарахает, схемы дымят в груди.
Вот оно тебе надо — схемы эти?
Сгорайте ржавые бигуди,
накрученные на вербальный петтинг!"
Мухи под мухой в бутылке дней,
фасеточны блюдца, стакан гранёный,
за гранью лукавый свербит Линней,
влюблённый в переучёт учёный.
Комментарии: (комментариев: 0)
|
(23-05-2017)
Шнобель римский, овал рязанца,
август вылез отлить с крыльца,
морда наглая, и в багрянце,
от раздавленного винца
Аве, он теперь император!
в термах душных июль хрипит,
доорался...любви оратор,
край попутал,
ты-дых!
убит...
Достаю коробок заветный,
пожелтевший "Крестьянки" лист,
Упокойся, срединнолетний,
Аве, Август, антагонист!
Раскурился косяк не сразу,
Машинист, ты, давай, не спать!
О...
по трубам пошла, зараза,
и пошла, и пошла гулять...
Опостылевший шум столицы
струйкой кверху из косяка,
в дымке синей знакомых лица,
где-то очень издалека
громыхнуло, и снова хлещет,
как из лопнувшей дыни слизь
липнет дождь, голышом помещик
в поле носится.
З-а-ш-и-б-и-сь!
Безволосый, как у индейца,
подбородок безвольный, бел
член, не принятый в иудейство,
смотрит ввысь, невредим и цел,
На глазах поволока, в льдинках
перезревшие вишни,
МЛЯ!!!...
рубанулся, слетев с тропинки,
в копья ржавые ковыля.
А ковыль молодой, колючий!...
как помещик,
ему под стать,
ржёт над сценкой мужик из тучи,
а упавший не может встать.
То ли ноги сломал, везунчик,
то ли спину. Пойду-ка спать.
Утром, рано, ещё костюмчик
гладить, завтра в Москву опять.
Комментарии: (комментариев: 0)
|
(15-05-2017)
Из портов отплывают, один за другим,
в никуда корабли, вслед за ветром ночным,
и в сирени чернеющей тают,
горизонт огибая по краю.
Завтра будут они далеко-далеко,
Там, где небо на палубы льёт молоко
из тумана, из пряного дыма,
из горючей слезы серафима.
Там, над морем бессильны земные слова,
Проясняясь, звенит хрусталём голова,
и под облаком тень альбатроса,
будто жизни иной отголосок.
А на мачтах, в тельняшках, сидят моряки,
и на звёзды глядят, и смолят косяки,
Там и луны красней апельсина,
Шире тёмных зрачков ассасина.
Мужики тянут ром,
с моря тянет костром,
гром грохочет рубиново-синий,
Снова станешь небрит,
ни в кого не влюблён,
сердцем чист,
Словно пляски дельфиньи.
Оживает вода,
В ней горит борода
солнцем белым, соломой солёной,
Без руля, без ветрил, и любая звезда
вновь послужит тебе путеводной.
Комментарии: (комментариев: 3)
|