если быть совершенно честным, правильным,
и абсолютнейше неопрометчивым,
то я должен все же поднять свои лживые глаза
и признаться себе
да и тебе, лежачему,
да что мелочиться, признаваться— сразу и всем!
не стоит при нынешних обстоятельствах
ограничивать круг покаяния.
и теперь, когда за дверью уже не останется
никого, кто посмеет нарушить мое сейчасное бдение
над причиной моих нерешенных проблем,
я наберу в грудь побольше воздуха,
смешанного с остатками моей храбрости,
и все же попробую сделать признание-
тебе, лежащему передо мной,
результату моей глупости, опрометчивости
и излишней самоуверенности.
слушайте же теперь меня все!

Вернул кредит в небесный банк,
И приумножил переплатой.
А должники — всё по углам,
Их жизнь — больничная палата.

Вернул долги и спишь спокойно.
Ты преуспел в науке — жить,
Но так везёт не всем покойным,
Везенье нужно заслужить.

Зарыли в землю свой талант,
И умерли ещё при жизни.
А ты — небесный эмигрант,
И нам послужишь укоризной...

Читаю на твоём лице
В морщин бесхитростном узоре —
Всё то, что ждёт нас всех в конце...
(И между строк — memento mori.)

лирический герой давится
застрявшими в горле признаниями
во всех смертных грехах и всем прочем.
говорят, раньше за денежку
выдавали желащим индульгенции,
пропуск на небеса был у всякого,
кто имел большие амбиции.
лирический герой выпивает залпом
свой пропуск на персональное небо,
одноременно с ним он проглатывает
все свои сожаления, преимущества и горечь от последствия
несовершенных и совершенных им действий,
так приветливо раскинувшихся
перед ним на смертном насесте.
говорят, что у каждого внутри притаилась совесть,
говорят, она помогает людям жить,
говорят, на клубок ядовитых змей похожа,
говорят, до добра доведет.
лирический герой остывает так же медленно,
как ошибки свои признает.

Рождают, пройден путь — хоронят нас.
Мы вечность познаём чрез бренность,
И перво— и второстепенность —
Не в первый, не в последний раз.

Так хочется взахлёб, наперебой,
И лишь о подобающе достойном
О вечном говорить с покойным,
Но это разговор с самим собой...

... И мы с тобой уйдём когда-нибудь,
Ведь все уходят, кто-то тихо, кто-то громко.
Лишь не пуста была б души котомка,
И ближе к истине проторен путь.