Лапенист и Рукосяка вместе ходят по грибам...
Лапенист и Рукосяка кучкой едут в Амстердам,
С ними: Петр царь великий, Сталин, Гитлер и Эйнштейн,
Ленин, Че Гевара, Гёте, Кук, Колумб и Крузенштерн!

И на улицах смакуют, среди красных фонарей
Беззаботно и безмерно, теплоту зеленных фей..
А поют, "народны" ПЕСНИ так, что зацветет душа...!
Лапинист и Рукосяка — каждый вторник верят в Джа!

По стене ползёт чья-то тень...
Не пойму, то ли ночь, то ли день.
Всё вокруг кричит наперебой
И лишь я среди них немой...

Вот скользит по руке гвоздь...
Из угла поёт гимны трость...
Я один в четырёх стенах...
Это бред, или я в бинтах?

Мне таблетки летят в лицо...
Старый стул обозвал подлецом...
Крышкой бьёт по бочку унитаз...
Нити белые лезут из глаз...

Задыхаясь, пытаюсь кричать!
Сверху люстра ворчит: "Ну-ка спать!"
На ковре полыхает пожар...
Шепчет градусник: "Жар. Просто жар..."

Тронулся лед, мой маленький друг,
Теперь не узнать лик родных городов.
Нас приветствуют сотни мраморных рук...
Усердно растущих из ветхих домов!

Не бейся малец, не плачь, не рыдай,
Ты не первый был сладко съеден стеной.
Насладись до рвоты окнами в рай
В свой недолгий путь под печальной луной.

Что ты видишь через изрубленность пальц:
Золота свет, радужность детских миров?
Ты ль готов на ходулях плясать как паЯц,
Пьяно махая ногами, в стране дураков!?

Напоследок глотнешь серебристость дождей
Но бездонною бочкой, не можешь напиться.
То ли сон бесконечно по лесу несет лошадей,
То ли тень свернулась в постель, но тебе всё не спица...

И не знаешь, что сделать теперь наперед :
Жадно смрада вздохнуть иль веки открыть?
Тронулся лед, а ты думал, сегодня кто-то умрет?
Жаль огорчать, но теперь тебе не сбежать, не уплыть...!

Сознанье боится тысяч смертей...
От мора, болезней, безумных страстей...
Касаюсь ногами останков веков,
Иду по костям, попирая врагов.

Я — бледная тень, у меня сотни лиц.
Хрипя, стану пламенем, падая ниц,
Слезой ядовитой спущу себя в слив,
Пусть облаком смрада дышит залив...

Грибком появлюсь на руках подлеца
И стану гангреною с ног мертвеца,
Желтухой пройдусь я по светлым умам,
Чумой заберу пару свеженьких мам...

Но... Что?! Снова градусник... в чьих-то руках...
Ты бредишь, голубчик... попей молока...

Нам приказано в горький яд опускать языки
До конца, к бесконечным мотивам классических драм,
Клеить немощным тварям, на грудь ярлыки,
До которых додуматься может лишь сам....

Мы безмерно сыпем нити сладких утех,
Вы бесстрашно бросаетесь в бой за каждый лишний кусок,
Кто срывается, станет лакомой пищей для тех...
... в общем, не важно, прыгай, не думай, сделай рывок!

Сделай! ... И будешь блажен, безмятежен,
Вечно пьяным плыть по волнистым потокам эдема.
И забудь навсегда, что грязный и грешен,
Дискутируй с создателем, пока стезя твоя не истлела.

Всё равно потом в одночасье сольешься с толпой,
Жадно просящих пищи для жизни тонких миров...
Вам приказано в небо смотреть... вы теперь не живой!
Вход от суда закрыт, ищите других дураков!...

Кто-то шепчет мне, странные речи ведёт...
О великом суде, про рывок и полёт...
О блаженстве и бое за лишний кусок,
Вышивает картину — стежок за стежок...

Мои слабые руки хрустят на ветру,
Слышу блеянье стужи и стон в небесах...
Кто ты? Дух? Проповедник? Я скоро умру?
Должен я говорить, коль печать на устах???

Боже, где я? Возьми меня в светлый полёт...
Там, где ангелов ясные лики оставил...
Там, где птичьи напевы кружат хоровод...

Доктор, он поправляется... скоро отправим.