"Ассемблер как много в этом слове. Хе-хе… Асм есть царь! Как ещё можно извратиться? Ведь ассемблер это секс с компьютером на самом низком уровне, а у программистов так повелось — чем ниже уровень, тем больше возможности. Секс! Как много в этом слове. Как много разговоров о нём. Секс на востоке — искусство! У нас, до недавнего времени, секса не было. Но сейчас секс — это неотъемлемая часть нашей жизни. "

— Как жаль, что ты овладел только высоким уровнем секса. — говорило правое полушарие мозга. Говорило сильно, эмоционально, с напором.

— А низкий? Ведь нет учебников по низкоуровневому сексу? — лепетало левое, пытаясь нащупать логическую цепочку, которая помогла бы уйти от напора правого.

— Почему ты так закрепощён, что не можешь пойти дальше, чем фантазии? — продолжало давить правое.

Неожиданно кто-то позвонил в дверь.

— Да да. Иду! — сказал он и тяжёлой поступью, как будто нёс на плечах мешок цемента, направился к двери.

Надо отметить, что холостякская душа погуляла тут на славу! Квартира у него была маленькая — комната, кухня, туалет. Но даже тут он умудрился навести такой бардак, что если смотреть на квартиру в общем, а не разглядывать детали, то она походила на медвежью берлогу. Разговор с самим собой давно вошёл в привычку, он мог начаться утром, а закончиться далеко за полночь. Он медленно перерастал от теологических диспутов, до низких пошлых фантазий, от высоконравственных мыслей к гадким пошлостям. Откуда у него время? Спросите вы. И будете правы. Но, обо всём по порядку. Итак, он подошёл к двери. И был он не мало удивлён тому, что кто-то пришёл к нему в столь поздний час. К нему вообще редко приходили. В основном соседи чтобы пожаловаться на то, что из его квартиры ужасно воняет, и что они не могут жить и чувствовать эту вонь. И почтальон, который приносил ему газеты и журналы, но никогда не приносил писем.

Он посмотрел в глазок и увидел молодую, симпатичную девушку лет 25 с длинными прямыми волосами, цвета присущего, по мнению многих, девушкам с низким уровнем IQ, доходившими до того места, которое называется талия. Он смотрел на неё и думал «Как много изгибов дала им природа, как они прекрасны, властны в своей красоте и в то же время, слабы и беззащитны. Как много великого сделано для, и ради них, как много великих цивилизаций пало…» Любуясь её красотой, он впал в некое состояние прострации и… «Надо открыть дверь» — подумал он и открыл.

— Добрая ночь, — сказала она нежно, — фу, как у вас грязно. Нет, я не могу тут находиться! Я приду, когда вы уберётесь. — и ушла. Закрыла дверь у него перед носом и исчезла. Было слышно лишь быстрое клацанье каблучков.

«Кто она?» — пронеслось у него в голове. «Зачем она приходила? Может, ошиблась? Может, …?» — тысячи мыслей вертелись у него в голове. Он переваривал это событие всю оставшуюся ночь и лишь утром понял, что ему действительно следует убраться. Понял и уснул.

Уборка началась утром следующего дня. Он выносил не нужные вещи, старую одежду, выбивал ковры, наводил порядок на кухне в которой, за три года его проживания, антисанитарные условия достигли пика своей антисанитарности, в которой тараканы достигли пика своей плодовитости, а вонь недоеденной, недопитой, недожеванной пищи достигла пика невыносимости. Он потравил тараканов, вымыл всё до блеска и неделю после уборки путём проветривания избавился от невыносимой вони. Это была не просто уборка, не просто вынос мусора, нет! Это было что-то большее! Это было начало! И он чувствовал это. Да, его работа приносила не мало доходов. Он умел торговать валютой, он играл на бирже и рынок Forex приносил ему денег достаточно для того, чтобы купить себе новую одежду по сезону, не умереть с голоду и позволить себе раз в месяц дорогую шлюху, но шлюх он никогда не брал, он был слишком робок, слишком стеснителен. И как любому уважающему себя человеку, ему, этого было не достаточно. Он всегда знал, что если он не изменит свою жизнь, то когда-нибудь проснется в холодном поту от сознания того, что жизнь прожита зря. Он всегда завидовал тем, у кого есть дети, семья, тем, кому почтальон приносит не только журналы и газеты, тем, у кого были настоящие, верные друзья, а не мнимые — те, что по ту сторону монитора, мигают конвертиком нового сообщения. Он всегда мечтал о настоящем живом общении, о настоящем живом сексе, и завидовал тем, у кого это есть. Завидовал чёрной завистью! Потому, что последние три года он говорил лишь языком машинных команд и сексом для него был лишь жалкий онанизм с выпученными на монитор глазами и высунутым как у верной собачки языком. Поэтому эта уборка для него была не просто уборкой, а началом чего-то нового. Чего? Он и сам пока этого не знал.

Уборка закончилась, дни шли, а она не приходила. Лишь одни дни, сменяли другие, но каждый, как две капли, был похож на другой. «Хм… ничего не изменилось» — подумал он, и в дверь позвонили. Хотел глянуть в глазок, но не стал. На этот раз он открыл дверь сразу, распахнул её, так как будто это были ворота рая, как будто ему дали от него ключи и теперь лишь он может ходить туда, любоваться его садами. Он распахнул дверь как хозяин и застыл. Там была она ещё прекраснее, чем прежде, ещё властнее и ещё беззащитнее.

— Привет, — сказала она, так естественно, так знакомо, будто каждый день говорила это ему, — пойдём гулять?

— Пойдём.

И они гуляли. Гуляли весь день и всю ночь, болтали обо всём, о том, о чём только можно болтать в этом грешном, в этом огромном, властном и беззащитном мире. То он рассказывал ей о своём детстве, которое действительно было счастливым, возможно единственное время, когда он был счастлив, то она, перебивая его, вставляла факты из своей жизни, то он …, то она … , и всё это было так гармонично так к месту, что казалось — это разговор двух белокрылых ангелов спустившихся с небес на землю для того, чтобы обсудить здесь свои божественные дела. И с каждой секундой они становились ближе. Их руки сплетались, переходя в объятия, объятия переходили в горячие поцелуи. Он вдыхал запахи её тела и пьянел, она тонула в его поцелуях и пьянела. И всё это перерастало в безудержную любовь, которую люди привыкли называть сексом. Это было утром, тёплым летним утром, когда люди лишь начинают посыпаться. Это было в парке, тёплом, летнем парке, когда два человека во всём продажном, слепом мире были счастливы.

— Это любовь? — спросило правое полушарие.

— Это реквием. — ответило левое.

— Это реквием по любви. — утвердило правое.

— Да. — согласилось левое.