Начало марта. На смену оттепели и солнечной погоде ворвался циклон, и принёс с собой тонны мокрого снега, которые валились всю ночь с мрачного неба. Днём сугробы на тротуаре и проезжей части таяли, образуя болота грязи, а с наступлением темноты опять всё повторялось: ветер, снег, минус пять по Цельсию.
Прапорщик Хабибуллин стоял у перекрёстка проспекта Ленина и улицы 8 Марта. Вот и этой ночью плотный снегопад вперемежку с дождём образовал завесу. Даже на этом центральном и хорошо освещённом перекрёстке темнота скрадывала силуэты проезжающих машин. И, хотя на Хабибуллине был зелёный светоотражательный жилет с буквами ДПС, он не рисковал и стоял на тротуаре, внимательно вглядываясь в редкие проезжающие машины. Снежинки падали ему за шиворот. Он сначала вжимал голову в плечи, а потом и вовсе накинул капюшон.
— Что Хабибуллин, слабо без капюшона? — ехидно заметил Адольф из полицейской машины.
Прапорщик зло сплюнул, но промолчал.
После того как по МВД прокатилась очередная волна сокращений, умники из Управления решили доукомплектовывать патрульные экипажи ДПС служебными собаками. И всё бы ничего, они действительно помогали в работе, хорошо подстраховывали при проверке документов, им цены не было при досмотрах и обысках на предмет огнестрельного оружия и взрывчатки. Про наркотики и говорить нечего: сразу найдут.
Но Адольф отличался особой болтливостью и язвительностью. Он ничего не пропускал в действиях Хабибуллина без внимания, и его едкие насмешки выводили прапорщика из себя.
Вот его другу тоже крымскому татарину Мухаммедшину попался в напарники сенбернар. Лежит всю смену на заднем сиденье, да спит. Проснётся голодный, посмотрит умными глазками вокруг и скажет:
— Тормозни-ка вот ту «тойоту», водитель точно с похмелья едет.
Мухаммедшин прыг на дорогу, жезлом машет. И точно, сидит мужик за рулём, перегаром за версту разит. Десятку на карман, как положено. Пять из них Ромео, так звали сенбернара. Тот идёт потом вразвалочку в макдональдс. Гамбургеров нажрётся и опять спать. Пердит, правда, громко и вонюче во сне от этого самого фастфуда, но Мухаммедшин как-то привык и не придавал особого значения этому. Только жена морщила носик и брезгливо говорила, когда он приходил с дежурства:
— Опять от тебя воняет хрен знает чем. Говном каким-то собачьим.
На что муж миролюбиво отвечал, вручая благоверной двадцать, а то и тридцать тысяч:
— Деньги не пахнут, дорогая.
Жена моментально добрела и шла на кухню готовить любимое блюдо мужа: имам-баилды.
***
Хабибуллин завидовал своему другу чёрной завистью и несколько раз упрашивал зампокадрам поменять Адольфа на мухаммедшинского сенбернара. Упрашивал не просто так, а накрывал поляну в ресторане «Космос». Подвыпивший майор внимательно его выслушивал, сыто икал и говорил:
— Нет, не могу. Собственная безопасность заинтересуется. Экипаж можно расформировать только по причине выбытия одного из его членов.
— Какого выбытия? — зло щурил узкие глаза Хабибуллин. — У меня с Адольфом полная несовместимость характеров! Я пристрелю его!
— Ну, смерть там, или выход на пенсию, — пояснял зампокадрам, вытирая жирные губы салфеткой. — А что несовместимость, так в Управлении не дураки сидят. Специально так экипажи подбирались. Это составляющая в борьбе с коррупцией. Будь здоров, Хабибуллин, спасибо что угостил. Ты много не пей, а то я вижу, нервный ты какой-то стал, — майор отрывал свою толстую задницу с мягкого пуфика и шёл неуверенной походкой подвыпившего человека на выход к своей машине.
— Ы-ы-ы! Шайтан! — прапорщик зло ударял кулаком по столику.
Официант испуганно оглядывался на него. Хабибулин ронял голову на стол, и слёзы текли по его лицу:
— За что мне это?! Сенбернара хочу, а не эту немецкую овчарку!