Плачу я, страдая от запаха перца,

что попал в ноздри при приготовлении ужина

и рассыпался на полу, перед приходом мужа. Но

я знаю, этот вакуум был неизбежен,

хоть получилось мясо в гриле нежным,

пусть даже соли я не пересыпала,

но все равно, постный вкус у рыбы, и

картошка, почему-то, не прожарилась,

а муж с работы пришел как ужаленный.

И ничего между нами лишнего не происходило,

просто он поставил на зарядку свой мобильник;

опять включились нарисованные кем-то картины;

Запах с кухни доходил до гостиной;

и побежала вялая скупая реклама,

нарушая вид из оконной рамы...

Может лишь теперь, сидя в комнате и стуча по клавишам,

я нарушаю идиллически выстроенное правило:

пойти по воздуху через арку в город,

а потом всклокочить мыслей неопределенный ворох!

-"О, да! Теперь мне этого совсем не жалко!"-

Через минуту он выйдет на свет из раковины-ванной

и скажет: «Милая, моя малышка,

пойдем-ка баиньки, а то поздно слишком» ―

он будет говорить о том, что его работа

никогда не соприкасается с моей, о нем, заботой,

и мы тихонько ляжем под синтетическое одеяло,

заметив, правда, что на улице похолодало

и выходить из кокона не следует до весны,

к тому же, зачем нам улицы мокрые нужны?

И ночь, помягче, чтоб не уколоть шипами,

натянет свет звезды на уголочек спальни,

а в пустоте появится сон-странник —

он тоже бесконечен, как мы сами...