Привет.
Мне кажется,
Писать уже нет смысла,
И обрекать на критику слова.
Лицо истрачено экземой и повисла
Плетью, куда как ранее писавшая рука.
Неизбежно. Написанный начисто всякий текст поубавился в качестве. Все они разрастаясь в количестве, множат глупые рифмы. В ее королевском величестве, есть находки удачные вроде бы, только нынче не очень то в моде мы.
А очень жаль, не нас читают на афишах, восторги в шорохе ресниц под дамский веер не ложатся, и голос сипнет, стар теперь Ромео, и не горит желанием остаться, с Джульеттой. В пенном мире одеял, все чаще сны бесцветные нам снятся. Пустой трамвай, открытое окно, по «ящику» чудовищное блядство.
Твой Болевар не вынесет двоих, мерцательная аритмия, камни в почках. Насильно проступает седина в два полюса висков. И на носочках, крадется старость шаркая штаниной, о пыльный, с памятными трещинами пол. Приговоренный к смерти не обязан менять бессонницу на вежливый укол. А умереть в бою, награда для солдата.
Мы оба знаем, что написанное — тлен, но лезем напролом, ломая ногти в крошку. Безмолвие — страшнейшее из бед. Так помолчим. И сядем на дорожку.