Кальяном прокуренный будуар,
Шахматы на столе из слоновой кости,
На вечную мягкость персидских ковров
Ложится отзвук людей поедающих финики.
Здесь страсти ярче цыганских костров,
Много жестов в речи и прочей мимики.
Чуть отодвинув штору лучом,
Восход стремиться в комнату,
Под балдахин, на кровать принцессы.
Она же дремлет укрытая в тень
Нежной ладонью цветной завесы.
Ей сниться белое облако, а за ним,
На радуге утренней с флейтой фея.
И с двух сторон от волшебной игры немея,
Застыли ангелы с мраморной чашей «Сим».
Под сводом радуги плещет море,
На синей глади зеркальный блеск,
В нем отражается сон принцессы,
Вплетенный в сказочный арабеск.