Катя не была сумасшедшей фанаткой, трудно быть таковой, если твои кумиры никогда, ну, разве только в твоих снах, доберутся до твоей дали. Но она обладала массой информации об этой группе и дала бы фору любой из тех счастливиц, которые распевали песни на их концертах.

В тот момент все удачно складывалось – в очередной раз к ним приехал институтский друг отца, ныне крупный немецкий бизнесмен. Он уже давно жил в Германии, но часто навещал их семью и прекрасно знал , что дочка однокашника серьезно занимается музыкой, пишет песни. И в этот раз, услышав, как она поет, предложил содействие и помощь в организации прослушивания и записи диска в одной из очень известных звукозаписывающих компаний.

Это было просто здорово! Отец был двумя руками » за », пришлось, правда, поуговаривать маму, но когда трое на одного – результат известен.

За улаживанием формальностей время пролетело незаметно, и настал, наконец, час отъезда.

Взяв рюкзачок, Катя остановилась в дверях своей комнаты и окинула ее взглядом, прощаясь, хоть и ненадолго с дорогими сердцу вещами.

Последним, на чем остановился ее взгляд, был огромный постер, висящий над ее кроватью. Оттуда на Катю смотрели четверо самых классных, самых замечательных, самых талантливых парней из самой любимой Катиной группы. Постер, кстати был подарком Алекса, того самого друга отца, к которому и направлялась Катя. Когда он у Кати появился, все девчонки из класса завидовали… Она кинула взгляд на плакат, откуда очень серьезно смотрел Георг, задумчиво – Густав, с неизменной хитринкой Том, но только в одни глаза Катя всегда смотрела с особенным чувством, словно пыталась разгадать, что же они таят и, как миллионы девчонок по всему миру, втайне мечтала когда-нибудь в этих глазах увидеть свое отражение. Только один человек на всей планете мог ТАК смотреть и ТАК улыбаться. Это был Билл…Катя вздохнула – мечтать не вредно, улыбнулась четверке, ведь она летела в их страну, и, совсем не предполагая, ЧТО там с ней может произойти, хотя иногда сердце замирало от этого самого « а вдруг », легко сбежала по лестнице к поджидавшей машине.

Перелет прошел хорошо. Всего несколько часов, и вот уже Катю встречает широкая улыбка Алекса. По дороге из аэропорта до дома он успел рассказать гостье, где она будет записывать свой диск, а так же посоветовал, куда сходить и что посмотреть в городе. От услышанного названия у нее заколотилось сердце и опять возникло трепетное « а вдруг », но Катя отогнала эти мысли. Алекс предложил ей экскурсию,

но, зная его занятость и отдавая предпочтение самостоятельному знакомству с городом, Катя вежливо отказалась. Алекс, подумав , согласился, сказав, что это даже лучше. - Будет отличная практика для твоего немецкого, - сказал он. Алекс знал о Катином увлечении творчеством группы ТН, и огромный, во всю стену постер, и маечки, и диски, и еще множество всяких вещиц, связанных с этой группой, подарил именно он. Он знал также, что Катерина целенаправленно и небезуспешно занималась немецким, ей нравилось слушать песни в оригинальном исполнении, и она была в восторге от того, что постепенно стала понимать то, о чем пели ребята, вникая в глубокий смысл текстов, написанных Биллом.

Короче, то ли репетитор, найденный для такого случая родителями, был гений, то ли ученица сверхспособная, только очень скоро девочка заговорила по-немецки как коренная берлинка. И Катя очень этим гордилась.

В доме Алекса Кате выделили комнату, в которой она могла отдыхать, заниматься игрой на синтезаторе, а также хоть всю ночь смотреть телевизор и общаться с родителями и друзьями через и-нет. Что она и не преминула сделать, сообщив маме и подружке Яне, что у нее все очень хорошо и что уже завтра она поедет с Алексом на студию.

После ужина, обсудив с Алексом все планы на завтрашний день и пожелав всем спокойной ночи, Катя отправилась в свою комнату. Волнение не давало уснуть и она, надев наушники, включила канал VIVA. О, боже, как же повезло! Там шла передача, посвященная любимой группе. На экране шла непринужденная беседа ведущего с этими замечательными парнями. Они рассказывали о себе, Том, как всегда, отпускал шуточки в адрес ребят, все дружно смеялись, их ничуть не ставили в тупик вопросы гостей в студии, видно было, что они ни капельки не волнуются - в общем, были просто... Катя не нашла слов, она прямо расцеловала экран, сама смутившись от своей внезапной выходки. Но это было просто невозможно не сделать. " Как здорово,- думала Катя,- что я здесь, и эти ребята здесь, я дышу с ними одним воздухом и говорю на их языке. Вот если бы..."

Во сне она видела Билла. Они вместе бежали по кромке прибоя, крепко держась за руки. Перед ними расстилалось море, и соленые брызги искрились в их волосах. Этой ночью Кате приснилась музыка...

Утром, сразу после завтрака, Алекс повез девушку на студию. После знакомства и прослушивания Катя поняла, что ее музыка, ее песни, да и она сама произвели благоприятное впечатление. И работа началась. От того, что все так удачно складывалось, настроение было такое, что Кате не хотелось уходить из студии, она готова была работать сутки напролет. Она не могла объяснить истинную причину такого подъема, но предчувствие чего-то очень хорошего не покидало ее, и Катя была просто необыкновенно счастлива.

На четвертый день записи она решила дать послушать свою новую мелодию звукорежиссеру.

Слов на нее еще не было, и девушка просто напевала в микрофон в такт музыке. Закрыв глаза, даже на какое-то время позабыв обо всем и всех, словно утонув в этих всепоглощающих звуках, она пела. О любви. О странной любви к незнакомому, красивому мальчику, почти принцу, с бархатным голосом, который хотелось поцеловать, к мальчику, который был несбыточен, как мечта, который всегда со всеми и навсегда ничей...

Она пела о Билле... Когда отзвучала последняя нота, Катя, не открывая еще глаз, смахнула слезы с ресниц и щек. Так не хотелось возвращаться в реальность…

Наконец она подняла голову - что это!? За стеклом в студии, рядом с режиссером, выстроилась непонятно откуда взявшаяся четверка парней. Тех, самых классных, самых обожаемых, смотрящих с обложек журналов, афиш, экранов телевизоров и мониторов. Тех самых, о которых мечтает любая девчонка от 12 до 18 в любой стране Европы. Кате захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это ей не приснилось. Она так и сделала, но видение не исчезло. Более того, все четверо широко улыбались ей, Кате, показывая большие пальцы рук, поднятые вверх. И тот, кем были заняты все ее мысли, тот, кому были посвящены ее стихи и песни, он был тут, за прозрачным стеклом, на расстоянии вытянутой руки, и с нескрываемым восторгом и удивлением смотрел на нее. Катя просто физически ощутила, что тонет в этих глазах. Навсегда. Без возможности спастись.

Ее почему-то охватило смущение, от неожиданности, что ли. Вообще-то Катя была не из стеснительных, легко находила с людьми общий язык и в своем круге всегда была душой компании. Но при таком раскладе любая бы растерялась.

Но надо было, наконец, выходить из этого убежища, и, набрав полную грудь воздуха, Катя сделала шаг навстречу судьбе.

Парни обступили ее и, не скрывая восторга, словами и жестами изо всех сил старались высказать девушке слова восхищения. При этом, полагая, видимо, что она ничегошеньки не понимает из того, что они говорят, молодые люди постепенно перешли от ее музыкальных достоинств к чисто физическим. Некоторые шуточки были отнюдь не для девичьих ушей. Пора было раскрываться, чтобы раздухарившаяся молодежь не зашла слишком далеко. « Вы тоже ничего – ответила по-немецки Катя, повергнув их в полнейший шок. Первым пришел в себя Том. Он с обворожительной улыбкой подошел Кате, обнял, чмокнул в щеку и ласково заглянул ей в глаза, тем самым принося извинения и за себя, и за друзей.

Гюнтер, оказывается, еще пару дней назад, в отсутствие Кати, ввел их в курс дела, откуда и что здесь делает эта девочка, дал послушать ее записи. Группа была в восторге. Еще бы, есть на что посмотреть – тоненькая, высокая, красивая, с шикарными кудрявыми волосами черного цвета, талантливая и из России – это ж надо, просто подарок судьбы. Вот они и пришли познакомиться. Только им не сказали, что она по-немецки – как они сами, вот и вышло как всегда.

Но Катя не особо сердилась, ей стало очень весело от того, как вытянулись их лица ,и она постаралась разрулить ситуацию.

Протянув им руки, стала знакомиться с каждым.

Надо сказать, пока ребята веселились, Билл вел себя удивительно тихо. Он примостился в угол дивана и колдовал над своим телефоном. На мгновение он оторвался от него и поднял глаза.

Перед ним стояла сногсшибательная девчонка, просто голову можно было потерять, он еще не видел такой красоты и так близко…» Кажется, она из России- пронеслось в голове у Билла – да, только там такие красивые девушки»… « Я Катя – донеслось, наконец, до него. Она протягивала ему свою руку. « Я Билл – кляня себя за свою тупость и не в состоянии что либо еще добавить, -прошелестел он и взял ее руку в свою.

И не хотел отпускать. Живи секундой – вспомнились ему слова песни – она больше не повторится. Так они и стояли, не сводя друг с друга глаз, не разжимая рук. Сколько это длилось- ни Катя, ни Билл не могли сказать ни в тот момент, ни после. Может, несколько минут, а, может быть, вечность.

Том первый заметил, что между его братом и Катей происходит что-то несусветное, что-то, что находится за гранью общепринятого, а, следовательно, абсолютно необъяснимое. А что, собственно, можно было ожидать от этого неземного существа, его единоутробного братца? Только так все и должно было произойти, зря, что ли ждали? Слава Богу, случилось. Том чувствовал это каждой клеточкой и от всего сердца радовался. Быстро смекнув, что эту парочку надо оставить наедине, он развернул к двери, открывших было рот для комментариев, Густава и Георга.

Мальчик и девочка остались одни. Билл, наконец, собрался с мыслями, стряхнул оцепенение. Надо срочно что-то предпринимать, иначе она посчитает меня за лоха – пронеслось у него в голове. А что ты делаешь сегодня вечером ?- наконец произнес он. Ты что-то хочешь мне предложить ?- отозвалась Катя.

-У нас выдалось несколько дней отдыха, мы можем провести их вместе. Хочешь, сейчас посидим в кафе или просто погуляем ? Катя кивнула. Она изо всех сил старалась не показать Биллу, как она счастлива, но, наверное, у нее это плохо получалось. Конечно, с тобой- куда угодно, говорили ее глаза, хоть за край света…

В тот вечер они долго бродили по улицам города и разговаривали. Билл показывал свои любимые места, где любил бывать один или с ребятами. Кате было очень легко с ним, как будто они знали друг друга сто лет…

Придя домой, Билл сразу уселся за компьютер, чем очень удивил брата. Том пристроился рядом и пытался прочитать, что же там такое рождается из-под тонких пальцев младшего. Ничего удивительного, это были стихи, но это были совсем другие стихи, в каждом слове угадывалась такая любовь, и такая печаль, что у Томаса неожиданно защипало в носу. Этого он от себя не ожидал. Заглянув младшему в глаза, он напрямую спросил – Ты влюбился? Ответа не последовало. Билл поднялся со стула и молча ушел к себе. Он сам не знал, как назвать и как объяснить, что с ним происходило. Он хотел любви, мечтал о неожиданной все меняющей встрече, но что все будет именно так, как это было сейчас … Он мучился отчего-то и не находил себе места.

Вот и Том, наверняка, обиделся сейчас, но ничего, он поймет. Билл, не раздеваясь, упал на кровать и закрыл глаза.

А Катя в это время смотрела в окно на звездное небо и думала о том, что сбылась мечта, случилось это «а вдруг», от которого замирало и камнем падало куда-то сердце. Еще о том, что скоро, ох как скоро ей придется улетать. Она поймала себя на мысли, что, обретя такое счастье, от которого могло запросто, что называется, снести башню, она слишком здраво размышляет обо всем происходящем, как будто это происходит не с ней, а она просто сторонний наблюдатель.

Да, сердце начинало бешено колотиться при одной мысли о Билле, но ум при этом подсказывал, что нельзя давать волю чувствам, что так не должно быть. А по-другому – это как? Голова шла кругом от мыслей и переживаний. Наконец она решила – пусть будет, что будет… До утра оставалось совсем немного.

Они договорились встретиться в студии. Когда Катя пришла, Билл был уже там, он сидел с очень загадочным видом , увидев ее, сразу поднялся навстречу. « Ты чего такой?- спросила Катя. Она увидела, что он держит в руке лист бумаги. « Что у тебя там ?- поинтересовалась она. –Стихи, - последовал ответ. –Прочтешь?

Не сегодня. А когда? Ведь я скоро уезжаю – голос Кати немного дрогнул. Билл вскинул на девушку тревожный взгляд. Через сколько дней?- спросил он. Послезавтра – эхом ответила Катя. Вот и все, только сейчас, именно в эту минуту, когда произнесла это «послезавтра» она осознала, что сказка заканчивается. Ей захотелось плакать.

Она не знала, за своими переживаниями не заметила, не могла заметить, что творилось и с Биллом в эти минуты. Что ему тоже бесконечно жаль вот этого, к чему оба только едва прикоснулись, этой хрустально тонкой несбыточной мечты…

Да, она уезжает, с грустью подумал Билл. Но это еще не все. Я тоже уезжаю, шоу должно продолжаться...

И дернуло же нас, черт возьми, зайти сюда, чтоб навестить Гюнтера, с которым частенько приходилось работать раньше. И слава небесам, что привели нас сюда – думал про себя Билл, но надо было что-то со всем этим делать.

Послушай, Катя, сказал он, давай встретимся завтра здесь же, я хочу показать тебе что-то, это будет сюрприз, и я думаю, что он тебя обрадует. Девушка повеселела. В голосе Билла было что-то такое, от чего она снова разволновалась, но собралась и кивнула головой. – Да, конечно, да.

У Билла в этот день были дела, и Катя отправилась домой.

Она не могла дождаться утра, почти не спала, но холодный душ вернул бодрость и, едва хлебнув кофе, Катя помчалась на студию. Там был только Гюнтер. Билл запаздывал, и она начала волноваться, придет ли он вообще. Гюнтер успокаивал ее как мог. Катя с беспокойством поглядывала на дверь. Наконец, она тихонько открылась, и на пороге появился Билл. Он протянул Кате букетик осенних безвременников. Боже, подумала Катя, какая у него улыбка, никто-никто в мире не может ТАК улыбаться.

Билл сразу перешел к делу. Катя,- начал он, немного волнуясь.- Мне очень понравилась написанная тобой музыка, так понравилась, что мне захотелось сочинить к ней слова. Ты удивишься, но они пришли сразу, в тот же вечер. Вчера я прочел их Гюнтеру. Он сказал, что это песня, Катя, готовая песня, которую я хочу спеть с тобой! Ты не против? – он заглянул девушке в глаза. Катя, стоявшая все это время не шевелясь, словно очнулась. Что она слышит? Они будут вместе петь? Значит все хорошо, значит все не зря и ничего не заканчивается. Их голоса будут звучать вместе. О чем еще можно было мечтать, это ли не подарок небес? Она обняла Билла. Между ними определенно что-то происходило. Это что-то невозможно было объяснить словами. Все было и ничего не было. Они уже любили, но не были влюблены. Они принадлежали друг другу, хотя даже ни разу не поцеловались. Их души были одним целым, хотя тела плыли рядом в бесконечности миров. Может быть, так и должно быть? Может быть, так лучше для них обоих? Кто поймет это смятение чувств, кто объяснит?

…Песня была записана. Песня о том, как внезапно и обжигающе вспыхивает любовь, заставляя два сердца биться как одно, о разлуке, приносящей боль и ранящей душу, о светлых дождях, смывающих грусть с опечаленных лиц. Она длилась 4 минуты, а им показалось, что вечность. Звукорежиссер, улыбаясь, поднял большие пальцы обеих рук вверх и захлопал в ладоши. Работа была закончена. Он торжественно вручил Кате готовый диск, похвалил ее талант, похлопал Билла по плечу и вышел из студии.

Катя и Билл остались одни. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом Билл медленно подошел к ней, взял ее голову в свои ладони и нежно, едва-едва касаясь губами, стал целовать ее глаза, волосы, шею, губы… У Кати закружилась голова, и, задыхаясь, словно находилась в безвоздушном пространстве, она стала отвечать на его поцелуи. Этот мальчик, почти принц, пришедший в этот мир с никому неведомой планеты, и не принадлежащий до этого дня никому, сейчас принадлежал только ей. А она – всецело ему. Стены раздвинулись, закружившись в сумасшедшем вихре, звездный дождь полился со всех сторон, словно Вселенная открыла свои бесконечные дали, и они, как два больших новорожденных младенца плыли там, качаясь в этой неземной колыбели…

А на следующий день Катя и Билл уезжали. Жизнь шла своим чередом и диктовала свои условия. Они встретились в студии, это место как будто магнитом притягивало обеих, и не было сейчас на земле места, где они были одновременно и счастливы и несчастны. Они не загадывали о встрече, они были счастливы тем, что просто « случились » друг для друга. Здесь и сейчас. Они не обменивались телефонами и адресами, понимая, что не это важно, а то, что произошло с ними, и что каждый будет хранить в своем сердце. Поэтому, на прощание, глядя Кате в глаза, Билл сказал- Я помню все.- И я помню все- эхом отозвалась Катя. И больше ничего не надо было говорить. Слишком много эти двое сейчас значили друг для друга…

Несколько минут они стояли, обнявшись, не решаясь разомкнуть руки. Иди первым - прошептала Катя. Нет, ты – ответил Билл. Тогда вместе, и чтоб не оборачиваться – произнесла Катя. И разом разомкнув объятия, они бросились бежать в разные стороны, боясь оглянуться назад, потому что уже ничего нельзя было изменить, а сердце каждого было готово разорваться на части.

Дома плакали оба. Но только так, чтоб никто не увидел. Том еще накануне заметил, что с братом происходит что-то очень серьезное. Видя, что тот стал слишком уж задумчив, Том пытался шутить, чтоб отвлечь младшего от темных мыслей, но, увидев, что Биллу совсем не до его шуток и приколов, поутих.

Он пытался вызвать брата на откровенный разговор, но и этим ничего не добился. Догадка пришла ночью, когда Билл во сне несколько раз повторил имя « Катя ». Надо же, как она его зацепила, подумал Том тогда, укладываясь у себя в комнате. Да, братец, слава Богу, случилось и я рад за тебя – и Том, счастливый, уснул.

Первым вопросом Тома, когда братья утром встретились на кухне, был – Билли, ты влюбился? А Билл не знал, что ответить. Даже себе, не говоря уже о брате, с которым привык делиться всем самым сокровенным. Скорее всего, он запретит себе это чувство. Да, оно вырвалось наружу, значит, все-таки было…

Но сейчас Билл завязал его в крепкий, пульсирующий узелок и спрятал глубоко – глубоко внутрь себя. Так надо. Он был рад, что Катя его поняла, что она чувствовала, как он, даже думала, как он. Как хорошо, что они встретились. Ведь жил бы себе и никогда не узнал, что есть в другой стране девочка, очень схожая с ним, которую он вот так внезапно и так крепко полюбит и с которой так же внезапно расстанется…

Смахнув набежавшие слезы, Билл попытался дать мыслям другой ход – на то, ради чего он живет и дышит. На то, чему подчинена вся его жизнь, чему до последней капли принадлежит он сам, чему не сможет изменить никогда, даже если бы захотел – его МУЗЫКА. А на все остальное отведено очень мало времени. Слишком мало. Даже нет времени подумать, хорошо это или плохо. Он сказал Кате, что помнит все. Так и есть. И так будет.

Катя тоже грустила, хорошо, что никто не приставал с расспросами, иначе она бы не выдержала и расплакалась.. И сейчас крепко сжав губы, она ехала в такси по тем улицам, где гуляли они с Биллом., вспоминая события последних дней, отгоняя грустные мысли. В самолете она сразу достала плейер, надела наушники, включила их с Биллом песню и закрыла глаза…

…Автобус с музыкантами тронулся в путь. Друзья уже спали, а Билл долго смотрел в ночное, полное звезд небо. Где-то там, на недосягаемой взглядом высоте, мерцающей звездочкой, летит самолет, уносящий его Катю в далекий город чужой страны, за 1000 морей разлуки. И кто знает, может быть, когда-нибудь они встретятся снова. Билл склонился над клавиатурой телефона : Мы потерялись в ночи,

От холодного ветра мир застыл и онемел

И даже солнце замерзло

Но где-то на земле есть место,

О котором знаем только мы вдвоем

Твой образ реален, я буду нести его в себе

Через 1000 морей, через бесконечность…

Это рождалась новая песня.

Часть 2. Прошло несколько лет…

…Концерт закончился. Билл, оставив брата и друзей-музыкантов в раздевалке, опять, по непонятно как, установившейся за последние годы привычке, вышел на сцену и посмотрел в зрительный зал. Он был абсолютно пуст. Кое-где на полу и возле стен были видны обрывки плакатов, оставленных фанатками -это здорово, что их группу все еще любят и принимают так, что мурашки по коже. Он улыбнулся, вспомнив, как в очередной раз девчонки устроили борьбу за брошенное в их ряды полотенце. Зачем музыканты так делают? В силу какого-то неизвестно кем и когда придуманного ритуала?

И, каждый раз, какая-то счастливица, отбив у соперниц заветный трофей, вытирая иногда этим же полотенцем кровь, капающую из разбитого носа или расцарапанной щеки, тщательно прятала его куда-нибудь подальше, чтоб, не дай бог, не отняли подкарауливающие у выхода не столь удачливые конкурентки. Сколько лет прошло, те девочки, распевающие с ним его песни на первых концертах, повзрослели, кто-то из них остались преданными группе до сих пор, на смену ушедшим пришли новые, а традиции все те же.

Билл бросил взгляд на большую картонную коробку. Опять улыбка тронула его губы-игрушки. Сотни мягких игрушек, которые уже сегодня отправятся в один из московских детских домов. Очень хотелось, чтоб они принесли радость забытым детям.. Игрушками забрасывают сцену, их оставляют в зале. С трогательными надписями, признаниями, адресами и телефонами.

Чего греха таить, Том иногда пользовался этими записочками и звонил обладательницам номеров. Зачастую юное создание двух слов не могло связать ни по-английски, ни, тем более, по-немецки. Правда, бывали и счастливые исключения, приносящие радость обеим сторонам…

А это что? Билл носком туфель поддел розовую лямочку, выглядывающую из-под звуковой колонки. Так и есть, бюстгальтер. А что делать, если к концу выступления приходится перешагивать не только через лежащих тут и там мишек и собачек, но и через многочисленные и разноцветные предметы девичьего нижнего белья.

Хорошо, что Том не видит его сейчас, у него всегда в запасе миллион шуток на эту тему.

Том, Том, замечательный, талантливый и бесконечно любимый брат, неисправимый шутник, бабник и ловелас. Билл посмотрел в сторону выхода – никого. Значит, еще не хватились.

Сбоку раздались тихие шаги, и уборщица, ловко подхватив с пола кружевное творение рук человеческих, легким движением отправила его в пакет для мусора, одарив при этом слегка растерявшегося солиста ослепительной улыбкой.

В группе уже давненько стали замечать эту странную привычку Билла сидеть после концерта в одиночестве на сцене. Что он в этом находил, какие мысли его посещали-только он и знал. Даже Том не имел ни малейшего понятия, потому что Билл всякий раз уходил от ответа, замыкался и мог промолчать весь день. Правда, подобные бдения имели свой результат. Обычно после этого у Билла рождались такие стихи, над музыкой к которым Старшему брату приходилось немало попотеть, после чего новая песня непременно становилась хитом, а фанатки начинали рыдать, едва раздавались первые аккорды песни.

Билл сам себе часто задавал один и тот же вопрос, который мучил его, как теперь казалось, все время- почему ему после каждого выступления становится так одиноко? Почему он бежит ото всех, стараясь уединиться где-нибудь, стать незаметным или исчезнуть вовсе.

Рядом с ним всегда находились любящий брат, заботливый персонал, все его пожелания выполнялись сразу и беспрекословно. Его любили, его охраняли так, как охраняют королев и президентов. Его популярность не знала границ, он был успешен, как никто другой – казалось, что еще?

Многие, ох как многие завидовали ему черной завистью, какие порой подстраивали удары, сколько было оскорблений с их стороны и грязных домыслов…

Певец отогнал дурные мысли.

И, вместе с тем, вокруг все время существовала какая-то пустота. Даже когда он был в окружении большого количества людей, бросалась в глаза его неизменная грусть во взгляде и какая-то отрешенность от всего. В его жизни, он чувствовал, не хватало чего-то большего, того, о чем он пел в своих песнях. И это уже не имело отношения к брату. Неожиданно вернулась из глубины сознания одна мысль, которую он все это время загонял как можно глубже- рядом с ним нет того человека, который бы и ему, Биллу, мог сказать –Я на твоей стороне, всегда рядом, ты увидишь меня, если захочешь…В тайне от других и боясь признаться даже себе, он очень хотел увидеть. Все эти годы…

Неожиданно пришла на ум Катя, та самая девушка, с которой он провел лучшие, теперь он это знал точно, дни в своей жизни. В последнее время она периодически вспоминалась ему, а когда они бывали на гастролях в России, он даже надеялся, вглядываясь в лица, обращенные к нему, увидеть ее лицо. А вдруг? Но концерты проходили только в двух городах, а Катя, он помнил, жила где-то в Сибири, вот только с названием города была проблема. -У русских очень трудные названия – подумалось ему в который раз.

И в который раз Билл представил себе встречу с ней. Он представлял себе, как она идет к нему навстречу, ветер раздувает ее шелковистые кудрявые волосы, на ее губах смущенная улыбка. Вот она приблизилась, кладет руки ему на плечи, заглядывает в глаза, а он от волнения опять превращается в телеграфный столб…Как тогда.

Странно, подумал он. За столько лет я не забыл не только лицо этой девушки, я даже помню запах ее духов… Он вздохнул. Да, много воды утекло, много девушек было рядом, но ни с одной так и не состоялось никаких отношений. Слишком по-разному смотрели они на эти самые отношения, равно как и на саму жизнь…

Так,- Билл тряхнул головой,- куда это меня занесли воспоминания?

Он снова оглядел сцену. Ну вот, как всегда, забыли микрофон. Он взял в руки дорогую «игрушку», сделанную специально для него, в его любимом черном цвете и украшенную камушками.

Ого, аппаратура не отключена. Он поднес микрофон к губам и мягко произнес- « An Deiner seite… Du Bist Nicht Aleine…» Звуки бархатного голоса долетели до самых дальних и высоких рядов и балконов и эхом вернулись к нему. Они звучали как-то по-особенному в этом совершенно пустом зале. Он повторил слова одной из своих любимых песен еще раз.

И услышал, как они снова прозвучали ему в ответ, но подозрительно живо для эха, а голоса, похоже, были детские.

Кто здесь?- спросил Билл, обращаясь в темноту зала. У ближайшей стены произошло какое-то движение, что-то вроде потасовки, и на освещенный клочок перед сценой вышли, держась за руки, двое… У Билла сердце поднялось высоко, к самому горлу и забилось там глухими ударами. Из полумрака зала на него смотрели две пары карих глаз поразительно, как две капли воды, похожих друг на друга детей. Одинаково одетых в джинсы и курточки а-ля Билл Каулитц. Их можно было принять за двух мальчишек, этих близнецов. Разница была только в том, что у одного длинные волосы были прямые и цвета воронова крыла, а у другого волнистые, темно-русые и забраны в пышный хвост. Биллу захотелось ущипнуть себя, потому что сейчас происходило что-то очень напоминающее сказку. И, если ей, этой сказке, верить, то перед Биллом стояли сейчас точные копии их с братом, только моложе лет на …

Он опустился на край звукового усилителя. Сердце все еще колотилось, готовое выскочить, а в голове обрывки мыслей начинали, наконец, принимать законченную форму. Он боялся поверить, он отгонял нахлынувшие мысли. Такого не может быть! А почему не может?! Где та, которая все может объяснить? Если дети здесь, значит и ОНА где-то рядом?! Неожиданно для себя Билл срывающимся голосом крикнул КАТЯ !!!, еще ни на что не надеясь.

Он закрыл глаза, по впалым щекам текли слезы, а когда снова открыл, увидел в освещенном проеме стройную тоненькую фигурку, которая, на секунду задержавшись в дверях, быстрым шагом направилась к сцене.

Билл спрыгнул вниз, непонятно какая сила понесла его навстречу. Они остановились напротив друг друга и некоторое время смотрели друг другу в глаза…Потом крепко обнялись, плакали и смеялись одновременно, целовали друг друга, отдавая сейчас всю любовь, которая жила в каждом столько лет с той их первой и единственной встречи. Тугой узелок запрета на любовь лонул, наконец. Эта неожиданная встреча принесла столько счастья, так переполнила его, что он, казалось, светился изнутри. На секунду оторвавшись от Кати, он повернулся к детям и протянул к ним руки…Они все знают- шепнула Катя. Все-все. Прости, я не сообщила тебе сразу. Знаешь, я боялась, что это выбъет тебя из колеи, а мне не хотелось портить тебе карьеру и стать обузой. Но я следила за твоими успехами, а когда малыши подросли, я им все про тебя рассказала, тем более, сам видишь, скрывать было бесполезно. Они знают, что ты их отец. И я возвращаю и тебе и им то, что волею судьбы пришлось отнять.

Они стесняются сейчас, как же иначе. Но это ненадолго. Сам увидишь. Вы быстро привыкнете к друг другу.

Билл приложил палец к губам Кати – молчи. У нас будет время поговорить. Долго и обо всем.

-Так, я не понял, что здесь происходит, что за шум, а драки нет?- а это уже Том, кто же еще.

Билл не успел ничего сказать, как братец уже спрыгнул со сцены и теперь стоял, разинув рот, надо сказать, странно было видеть Тома таким растерянным, чтоб его смутить, надо было очень постараться. Попробуй, не смутись, когда к тебе навстречу протягивает руку, чтоб поздороваться, твоя точная копия. Копия, да не совсем. Таня, Таня Каулитц – произнесла особа, тряхнув хвостом и смело взглянув на новоявленного дядю. Ттом..- произнес Том, взяв узенькую ладонь девочки в свои руки.- А это мой младший брат, Брэд.,-продолжила девочка.- Я старше его на целых… 10 минут?- докончил ее мысль Том. А откуда вы знаете? Откуда он знает…

Эй, Брэд- позвал он, не будь таким стеснительным, как твой отец. Подходи, будем знакомиться. Все трое крепко обнялись. Том закружил ребят, их радостным смехом и визгом наполнился, казалось, весь концертный зал.

Захлопали двери, это на сцену выкатывались остальные участники группы, менеджеры и часть обслуживающего персонала. Поняв, наконец, в чем дело, все бросились поздравлять Билла, который все это время обнимал Катю, словно боялся, что она исчезнет из его жизни снова. Он был бесконечно счастлив, так счастлив, как никогда. И как радовались за него все те, кто эти годы был рядом с ним, переживал за него и помогал ему.

Он отыскал глазами брата. Том, моментально проникнув безграничной любовью к обеим племянникам, отдался им на растерзание без остатка. Похоже, у него тоже гора свалилась с плеч. Подумать только, его младший, наконец, нашел свою любовь. И не только. У него появилась семья. Закончится это постоянное одиночество Билла, очень беспокоившее его, Тома, их большой новый дом наполнится детскими голосами, которые будут будить их каждое утро…Том с облегчением вздохнул.

Теперь можно заняться своей личной жизнью. Младший, похоже, в надежных, а, главное, в любящих руках. Георг и Густав уже предлагали младшим близнецам познакомиться с их детьми…

Билл не отрываясь смотрел на Катю. Она улыбалась. Ей тоже было очень хорошо. От того, что через столько лет произошла эта встреча, сделавшая счастливыми многих людей, а, главное, Билла, ее Билла. Она видела, как просветлело его лицо, с какой любовью смотрит он на резвящихся детей, на нее, Катю. И эта его божественная улыбка…Боже, да ради этой минуты стоило ждать все эти, порой нелегкие, годы. И вот они все вместе. Теперь уже навсегда.

И только Йост, старина Йост, ненадолго отрешившись от всеобщего веселья, поглядывал на Каулитцев-младших, явно что-то прикидывая в уме. Билл и Том разом перехватили этот взгляд и хором выдохнули- Йост, нееет!...