Три квартала по прямой, затем налево поворот.
Вокруг порхали мысли незнакомых людей,
И из-за них он старался идти быстрей.
Он считал себя умным, по крайней мере
Умнее этих людей в пиджаках из мэрии.
А на нём футболка: «Rock-n-Roll will be dead»
И в кармане гарантийный талон на обед.
А за несколько тысяч километров отсюда
Жила она с прекрасным именем, но он звал её «Чудо»,
Но с одной лишь мыслью: «Чудес не бывает»,
Он делал вывод, что её он не знает.
И с третьей сигаретой он пришёл домой,
По телевизору пугали новой войной.
Он смеялся, но вдруг в немоте застыл рот,
Он узнал, что на соседней улице открыт фронт.
Перспектива осталась, но этого мало,
Он взял такси со словами: «Шеф, до вокзала».
Купив последний билет в последний вагон,
Ему сказали, что фронт ступил к нему на балкон.
И поезд мчался как будто на встречу к невесте.
В его купе вошла дама, и он вспомнил о чести,
Но дама не верила, что есть ещё джентльмены,
И предложила ему пять вариантов измены.
Он вышел в тамбур и сквозь колёсные стоны
К нему прокралась мысль: «Не открыть ли кингстоны?»,
Но проходящий мимо боцман сказал,
Что фронт уже облюбовал его зал.
Какое чудное место, конечная станция.
Он спустился в метро, на стенах абстракции,
Он доехал по схеме до станции «Чудо»,
Поняв это по развешанным вокруг куклам Вуду.
Выйдя на улицу, он удивился.
Это был его город, в который влюбился
Неизвестный поэт примерно на год.
Но куда-то делся бушующий фронт.
И он понял, почему отступила война,
Возле подъезда стояла она.
Все, кто были раньше — как живой тир,
А она первая, кто принесла ему мир.
Они, наверно, жили долго и умерли вместе.
Она — ангел мира, он — хранитель чести.
И пока каждый не сделает свой поворот,
Нет гарантий, что за оком не откроется фронт.
Нет, что вы, это не мораль и не наставленье.
Дослушали до конца — спасибо за терпенье.
Это просто часть жизни, мгновения дней,
Которые он (или я) подарил ей…